Эта история произошла в конце 2000-х в одном суровом уральском мегаполисе. В больших городах жизнь всегда насыщенна. Так было и в тот выходной день – во многих культурных точках шла повседневная, и немного таинственная для простых обывателей жизнь.

Ночной клуб «Темное прошлое» также не был исключением. Дело было глубоко к вечеру. На пропитанной музыкой и порядком осточертевшей всем посетителям за этот вечер сцене как раз готовилась к выходу очередная музыкальная группа. Надо сказать, что из всех выступавших в тот день коллективов новой была только она. Остальные музыканты, как это обычно бывает, были давным-давно знакомы большинству сидящих в маленьком душном зале, и слушатели были рады пусть и небольшому обновлению репертуара.

На сцену к затасканному, протертому губами, грудями и усами певиц микрофону вышел отвязный молодой человек в драных джинсах – местный звукорежиссер, который сегодня почему-то исполнял и роль конферансье-ведущего.

– Привет, ребята, – с облегчением и даже какой-то затаенной радостью объявил он, – вы уже порядком нагрузились, и потому я рад представить вам последний в этом праздничном марафоне коллектив! Поприветствуем - группа «Асгард»!

Те, кто еще был в состоянии последовать этому оптимистичному призыву, радостно зааплодировали, тряся бокалами. Еще бы – ведь после всей этой эпопеи устроители вечера, наконец, должны были разыграть традиционную лотерею с призом в целый ящик дешевого пива. А после того можно будет и двигать домой в шумной компании очередного победителя.

С центра звукового поля послышались последние хрипы подключаемых инструментов, похожие на предсмертный стон задыхающегося в петле человека, и обиженный звон тарелок на барабанной установке – сегодня им предстояла очередная экзекуция.

– Привет всем! – обратился в пространство танцпола с несколькими клубящимися на нем призраками бородатый вокалист в растянутом свитере цвета выцветшей морской волны. Он как раз вышел вперед с гитарой в руках. – Мы – группа «Асгард», и хотим сегодня представить вам наш первый альбом «Дурные вести». Поехали!

Взвизгнули по струнам медиаторы, врезавшиеся в тяжелые басы, взлохматились барабанные перепонки от ударов установки, и понеслось в пропасть ночи очередное выступление на сцене клуба «Темное прошлое». Бородатый и его команда хорошо понимали свое дело. В лунном, расплывчатом дыму подле «мониторов» скрипел настил под ногами подпрыгивающих вверх призраков. Толпа, с пенными алкалоидными предметами в руках, выбрасывала вверх культяпки. Сбоку на столе чья-то порядком нализавшаяся девушка под смех своих друзей пьяно и валко начала танцевать стриптиз. Одним словом – жизнь тех, кто стоял в тот момент на сцене маленького клуба, держа в руках музыкальные инструменты, удалась и на какой-то миг они почувствовали себя по-детски счастливыми.

Но все кончается в этом мире. Выступление закончилось, плохой стриптиз утих и захрапел на соседнем столе, а вместо музыкантов на сцене появился гвоздь вечера – ящик с отдающим спиртягой пойлом. Толпа оживилась и, изгибаясь, потекла в центр поля, а последняя музыкальная группа, собрав инструменты, тихо проследовала в помещения, иногда получающие назначение гримерок, но таковыми все же не являющиеся. Обычно в небольших клубах нет хорошо подготовленных помещений для артистов, и данное заведение не стало исключением из доброй традиции – для музыкантов освободили одну из раздевалок с расписанными маркером стенами.

С трудом протиснувшись между плывущими в дальние дали ди-джеями, сидящими в комнате, они пробрались в свой уголок и примостились кто где среди синих пластиковых столов, вешалок и свисающих с гвоздей, покачивающихся музыкальных инструментов. Музыканты стерли со лбов пот возбуждения сцены. Тут ноги у бородатого вокалиста ослабли, подогнулись, и он медленно осел на табурет. Несколько секунд он молчал, прикрыв глаза рукой.

– Парни, вроде нормально выступили?! – устало прервал его мысли другой музыкант, бас-гитарист группы.

– Было несколько портаков, чувак! – ввязался в разговор еще один член коллектива, маленький и худой блюститель ирландского барабана по имени Вася.

– Неужели я «прогнал»? – испугался басист, но критикан поспешил его успокоить:

– Не, не ты! А вот вокалист наш постоянно не попадал в ноты, – стараясь не глядеть в глаза бородатому, сообщил худой. – Я стоял рядом, и все слышал!

– Да ладно, Вася, ты че несешь? – встал на защиту коллеги приподнявшийся со своего места соло-гитарист. – Че тебе не нравится? Разве вокал фальшивил? – и он вопросительно посмотрел на проштрафившегося молодого человека в свитере.

– Ребята, я пою, как чувствую… – хмуро пробурчал бородач и неожиданно резко воскликнул: – Что вы ко мне привязались, критиканы нашлись?! Это же не казачий хор, чтобы нужна была такая точность!

– Да ты и в ритм не всегда попадал, Дэн! – не унимался ирландский барабанщик.

– Вообще-то эту группу создал я, – ощерился вокалист, – и песни здесь мои! А ты пришел только месяц назад, и уже права качаешь!

– Значит, критика у нас запрещена?

– Ладно вам, ладно… – примеряющее похлопал обоих спорщиков по плечам соло-гитарист. Это он привел Васю в группу, и теперь ему был неприятен такой оборот дела. – Пойдемте домой, здесь больше ловить нечего!

Собрав свои вещи и выйдя из клуба на улицу, музыканты увидели у входа большую группу, целиком состоящую из людей в банданах, косухах и увешанных прочей неформальной лабудой. В центре композиции возвышалась коробка того самого, выигранного кем-то пивасика. И глаза и жесты стоящих были обращены всецело к ней, как бы в священном молении.

– Ладно, пацаны, вы идите, – махнул рукой вокалист своим, и, развернувшись, направился к расплывающейся толпе неформалов. Завидев его, из центра благородного собрания громко заорали.

– Ты куда, Борода? – быстро спросил басист. В ответ бродатый только махнул рукой и, явно расстроившись от недавних слов товарищей, попытался скрыть горькие чувства, зашагав к знакомым, стоящим у ящика с пивом.

– Завтра «репа» в два! – напоследок, в спину уходящему, добавил басист, но был он услышан или нет – осталось загадкой. Кисло посмотрев на растерянные лица оставшихся членов группы, и особенно долго задержавшись на лице Васи, он отвернулся и вздохнул:

– Никогда еще он не уходил без нас… Ну ладно, пойдемте!

Бородатый вокалист лежал в своей квартире на спине и спал. Ему снились сны. От этих странных видений он ворочался и метался по всему пахнущему дешевым клеем и фанерой дивану. Снилось ему, что идет по зеленому безоглядному лугу, и подходит к маленькой речке. И протянут через ту речку узенький деревянный мосток. Подходит он к мостку и видит: на чахлых досках уже стоит кто-то, а кто – понять невозможно. Но подойдя поближе, видит, что это вовсе не кто-то, а музыкант его группы по имени Вася. Но стоит он почему-то спиной, во всю ширь настила, как будто места другого не нашел! И только взошел бородатый владелец сна на шатающиеся доски, как Вася развернулся к нему фасом, и оказалось, что он вовсе не худой маленький человечек, каким его знали все до сих пор, а накачанный бицепсами бодибилдер. Но вокалист во сне не удивился, а лишь подошел поближе к новоявленному спортсмену, и попросил того подвинуться, дать пройти.

– Ты не пройдешь! – простер от груди тощую длань вконец обнаглевший Вася.

– Почему, Вася? – и бородатый отступил назад.

– Потому что я сильнее! – гордо взвизгнул его противник.

– А в чем сила, Авас? – склонил голову владелец сна.

– В том, что я – бодибилдер! – крикнул изо всех сил Вася.

– А я занимаюсь рукопашным боем! – экспрессивно воскликнул бородатый, хотя это и было вранье. – Померяемся?

– А давай! – крикнул тот, и двинул вокалиста по левому соску.

В ответ «Борода» (как его называли в группе) размахнулся и начал бить противника ногами. От неожиданности Вася отступил на шаг.

– Нет в бодибилдинге выносливости, одни стероиды! – приподнято захохотал бородатый, но тут его противник махнул руками, и вся неустойчивая деревянная конструкция моста, не выдержав, рухнула вниз. Картинка начала расплываться, раздался грохот…

Бородатый очнулся и помотал головой. За грохот рушащегося моста он принял разбившуюся бутылку пива, разлетевшуюся от сонного удара о пол. Уцелевшее горлышко торчало из намертво сжатых пальцев. Поднеся к глазам что осталось, он откинул голову назад на подушку. Осколок из руки покатился под диван.

Солнце вливалось в комнату через распахнутые окна. Лучи его играли на целой батарее пустых бутылок, точь в точь похожих на свою несчастливую подельницу. В свете ярких лучей, пронизывающих горлышки, они на мгновение показались проснувшемуся Бороде похожими на небезызвестные «кольца власти», горящие дьявольским огнем. В голове послышался низкий голос, грозно выводящий: «Одно кольцо пресветлым эльфам, одно кольцо упорным гномам и одна бутылка водки, чтобы сковать их всех…»

– Эт-то точно … – ответил сам себе лежащий, вздохнул и окончательно пришел в себя. Солнце уже держало вахту на вышке. Стрелки часов подбирались к трем пополудни. Вокалист тяжело перевел положение тела из горизонтального лежачего в вертикальное сидячее и напряженно провел руками по взлохмаченным волосам.

– Что же это такое было, люди добрые? – хриплым голосом пробасил он. – С чего я так? И что здесь делают эти? – махнул он рукой в сторону пустых бутылок. – Слышьте, падлы, вы чего здесь делаете?! – с нескрываемым наездом обратился он, на этот раз напрямую. Но, то ли те боялись «расколоться», то ли не знали, что и сказать. Так или иначе, но ответа Борода не получил.

– Я же не люблю пиво! – отчаявшись получить какой-либо ответ снаружи, нахмурился он сам на себя. – А, вспомнил! – неожиданно встрепенулся помятый музыкант. – Меня ж вчера мои музыканты обругали на все корки, вот я и… Ну я и дурак!!!

И взявшись руками за торчащие в стороны, словно крылья совы, патлы, он закачал головой туда-сюда. В этот поистине драматический момент взгляд проснувшегося упал на некстати выглянувшие со столика часы, с приклеенной к ним фигуркой собаки, как бы охранявшей сие неприкосновенное явление. Со стороны дивана раздался мучительный стон.

– Репетиция… – скривившись в отвращении то ли к произнесенному слову, то ли к своей забывчивости, прошептал окончательно измученный страдалец. - Как же ты мог забыть, баклан?

И он торопливо и неаккуратно начал собирать разбросанные по всей комнате вещи и одежду. Закончив эту утомительную процедуру, в какие-то полчаса нашел ключи от входной двери, чехол с гитарой и, захватив все найденное добро с собой, выскользнул за порог.

Репетиционная студия, куда так опаздывал наш герой, представляла собой «вязку» подвального помещения, склада, торгового киоска и концертного зала для лилипутов.

Однажды, еще в эпоху всеобщих распродаж в ЖЭКе, на чьем балансе и находилась данная площадь, появились двое деловитых молодых людей в кожаных куртках. Растолкав толпу страждущих граждан и невзирая на гневную проповедь старушек, они нагло подобрались к столу приема безо всякой очереди, словно и не подозревали о ее существовании. Хотя приема в тот день по графику не было вовсе, в приемной все же стояла длинная цепь людей, образованная в основном силами пенсионного возраста. Кое-как оторвавшись от разрывающегося в руках телефона и обратив свой взор на искусно нескрываемые бицепсы новых пришельцев, толстая сотрудница с трудом вникла в суть дела – они хотели снять подвальное помещение, вместе со всеми трубами и другим ненужным хозяйством под свои коммерческие цели – а именно, под торговую точку для галантереи. Так, впервые после многолетней советской оккупации, подвал наконец-то получил себе нового хозяина.

Длилось это недолго. После короткого, как вспышка метеора торгового периода, сопровождавшегося закрытием фирмы за долги и смачным перетрясом от налоговых органов, подвал еще несколько раз переходил из рук в руки. Наконец, после неясных метаний, на территории закрепился некий склад.

Этот продержался дольше – несколько лет, после чего также тихо исчез, и в помещение вселились люди, имеющие какое-то неясное отношение к музыке. У истока ЖЭКовской манны (у директора) появился первый вестник – толстоватый человечек с длинной лошадиной кисточкой, выскакивающей прямо из затылка, словно мохнатый плевок. Пройдя по всем ответвлениям и оценив несомненные достоинства старого хозяйства, подвал стали спешно переоборудовать под новые цели и задачи. Постепенно там стали обживаться музыканты, для которых все и было предназначено. Брать в аренду профессиональное оборудование для репетиций вместе с готовым помещением оказалось для них гораздо дешевле, чем покупать все добро самим.

Но, как уж водится на Руси, и тут не обошлось без скандала. Не всех жильцов дома обрадовал новый профиль помещения. Громкая музыка пробивала дом сверху до низу, словно молния. Сливные стояки и трубопровод вибрировали от гудящих и визжащих инструментов. По результатам очередного собрания жильцов новым владельцам пришлось, хотя и в неохотку разориться на дорогую звукоизоляцию, после чего ситуация несколько стабилизировалась. Впрочем, оставался назойливый, как заноза, клан старушек, дежурящих у подъездных лавочек, от которых приходилось периодически выслушивать сравнительный анализ советских песен по отношению к современной распущенности. Но это уже можно было вынести без вреда для психики и творческого процесса.

Стрелки приближались к четырем, когда бородатый, наконец-то вынырнув из так некстати застрявшего в пробке автобуса, с грохотом распахнул скрипящую стальную дверь искомого полуподвала. Изнутри дверь была отделана звукоизоляцией и всякой мягкой пакостью, которая по замыслу ее владельцев должна была отгородить этот суетный мир от мира высокого искусства и ядреных, выпаренных из музыкальной браги композиций. Торопливо пробежав по коридору, он подлетел к нужной двери, но не ломонулся в нее сразу, а для начала унял сбившееся дыхание и слегка пригладил растрепанные в транспорте волосы – для солидности, чтоб дорогие товарищи знали, с кем имеют дело. Наконец, закончив со всеми необходимыми приготовлениями, Борода потянул заветную ручку на себя.

Судя по тому, что происходило внутри, репетиция уже готовилась испустить дух. Музыканты группы устало копались в каких-то то ли чехлах от инструментов, то ли одежде – это вокалист успел оценить только мельком. Один лишь басист сидел на своем положенном месте с гитарой в руках и раз за разом бесконечно выдрючивал какой-то скучный элемент из своих партий.

– Привет, парни, а вот и я! – с преувеличенным энтузиазмом ворвался в эту идиллию бородач. – Ну, как жизнь?! Как вы тут без меня?

– Ты опоздал, – сухо, словно отрубая последнюю попытку к бегству измученного узника, произнес владелец ирландского барабана Вася, а остальные лишь на мгновение приподняли глаза, и сразу же увели их в стороны.

– Вы знаете!.. – радостно сообщил проштрафившийся член группы. – Вы знаете, эти проклятые пробки!.. Вот еду сегодня в автобусе, а контролерша, стерва, представьте себе, кричит водителю, чтобы он ехал помедленнее, а то она, видите ли, не успевает со всех собрать дань! – и он наигранно засмеялся, приглашая остальных принять участие.

Но попытка разрядить атмосферу ни к чему не привела. Увидев, что он потерпел фиаско, бородач согнал с лица маску радости, и уже не притворяясь, несколько сурово обратился к товарищам:

– Ладно, что случилось? В чем дело-то, чуваки?

Никто не ответил.

– Все опаздывали на репетиции, у всех бывали проблемы. Что случилось?

И опять никто не отозвался, только Вася вздохнул куда-то в сторону, повернулся лицом к бородатому и в такой позе присел на краешек стола, стоящего как раз напротив входа. К нему присоединился и соло-гитарист. Басист же, напротив, отвернулся как можно дальше и еще быстрее заерзал пальцами по струнам, словно пытаясь поставить новый мировой рекорд скорости – да так, что ноты начали сливаться друг с другом!

– Послушай, Дэн, – начал Вася, – ты понимаешь… в общем, мы хотим тебе сказать… (после этих слов он сделал небольшую паузу, видимо собираясь с духом, а из-под струн басиста полетел уже совершенно бессвязнейший визг) мы хотим тебе сказать… что мы с тобой больше не работаем!

– Да! – резко вставил ни к селу ни к городу соло-гитарист.

Такого бородатый не ожидал. Нельзя сказать, что он был совершенным оптимистом, но подобного коварства в своих товарищах он заподозрить не мог! Все внутри него похолодело. Несколько секунд Дэн молча осмысливал сказанное. Наконец, сглотнув образовавшийся ком, все же нарушил молчание, разлившееся по всей репетиционной каморке.

– Так… Но… вы не можете, – через некоторое время, наконец осознав сказанное, даже хмыкнул он, – эту группу создал я!

– Ну, это еще вопрос… – медленно произнес Вася.

– Да! – снова вклинился соло-гитарист.

– Ты чего щас сказал? – придвинулся к Василию попранный в своих правах вокалист. Кровь мгновенно ударила ему в голову. – Повтори!

– Я говорю: это еще большой вопрос, кто создал группу!

– Ты че это говоришь, гад? – медленно от осознания неотвратимости происходящего пропечатал слова Борода. – Да тебя здесь и в помине не было, когда мы уже лабали вовсю! Название также придумал я!

– А ты докажи, врун! – сложил на груди тоненькие ручки его противник. Услышав такое, бородатый, не соображая, что делает, сжал кулаки и медленно стал продвигаться в сторону своих оппонентов. Ирландский барабанщик и солист напряглись, почуяв неладное. Вася, изначально не рассчитывавший на драку, отпрянул назад, хотя отступать-то было вроде и некуда – сразу за столом начиналась стенка. Соло-гитарист же стал нащупывать рукой какую-то металлическую стойку, на счастье приблудившуюся рядом.

В этот момент музыкальный запил басиста прошел свою крайнюю фазу скорости, и визг из комбика скакнул за все мыслимые и немыслимые пределы. Раздался звучный хлопок лопающегося металла. Нижняя струна гитары, разорвавшись пополам, расскочилась в стороны, хлестнув как раз оказавшегося на ее пути вокалиста Дэна по щеке, а Васю, взгромоздившегося на стол, по ребрам и худой пояснице. Неизвестно, чем бы могло закончиться противостояние, но это происшествие несколько разрядило ситуацию, отвлекши все внимание присутствующих на себя. Хлестки были такой силы, что на коже и того и другого мгновенно налились два рубца.

Тут с дивана поднялся басист. Он сокрушенно осмотрел гитару – басовые струны очень толстые и нужно поистине огромное желание, чтобы разорвать даже самую чахлую из них. Удостоверившись в необратимости произошедшего, он покачал головой и отложил инструмент в сторону. После этого владелец «баса» приподнялся на ноги, оказавшись как раз между обеими враждующими сторонами.

– Слушай, Дэн, – обратился он к налившемуся кровью вокалисту, – группу действительно создал ты, это правда!

– Но… – начал было Вася.

– Создал, создал, не спорь! – оборвал он распоясавшегося наглеца. – Но в последнее время ты очень халатно относишься к своим обязанностям…

– Очень даже халатно! – воскликнул вновь прорезавшийся соло-гитарист, не отставляя, впрочем, сжатой в руке металлической стойки. – Не попадаешь в ноты и…

– Подожди, – мягко, но настойчиво остановил эту словесную пургу басист. – Борода, зачем тебе эта группа, ну сам подумай! Если ты отдашь ее нам…

Вокалист, еще не до конца отошедший от напряжения, только хмыкнул.

– …Отдашь ее МНЕ, – поправился тот, – мне-то ты ее доверишь?

– Ну… – нерешительно начал бородач, – а ты что, собираешься выступать дальше?

– Там посмотрим, – мягко произнес басист, – извини, Дэн, ты хороший человек, но развитие группы для меня важнее!

Теперь уже бывший вокалист группы «Асгард» понял, что разговор окончен.

– Ладно, чувак, – махнул он, – делай, как знаешь, а я пока соберу свои вещи.

– Пойдем наружу, парни, покурим, – понимая его эмоции, сделал приглашающий знак оставшимся членам группы басист.

– Да я ж не курю… – запротестовал соло-гитарист.

– Пойдем, пойдем, баклан! – подтолкнул его бас-гитарист.

– Играть надо лучше, и петь! – все же не преминул добавить на прощание нотацию тот, а Вася ничего не сказал – лишь взглянул этак презрительно, сверху вниз, как смотрят давно стремившиеся к своей цели победители на неуважаемого ими, проигравшегося в пух и прах конкурента. Все четверо оставшихся после распада музыкантов, скучковавшись, медленно вышли из комнатушки наружу: Вася, басист, все это время молчащий барабанщик (вылез, наконец, из-за установки) и примкнувший к ним соло-гитарист.

На следующее утро бородатый экс-вокалист снова проснулся с больной и непослушной головой – то ли из-за мучительных переживаний предыдущего дня, то ли по причине неудачной попытки эти переживания забыть. Все звали молодого человека Дэн. То есть, конечно, папа с мамой нарекли сына несколько по-иному, но все друзья именовали его именно так, для удобства сокращая полное имя. Особо близкие, впрочем, иногда называли его «Борода» – то ли из-за бороды, как меховой воротник опоясывавшей нижнюю челюсть, то ли за ставшее просто хроническим безденежье. Конечно, нельзя сказать, что у Дэна никогда не было средств, это было бы неверно. Но и в великом множестве их тоже никогда не водилось.

Жизнь нашего героя не подходила под идеалы большей части подрастающей молодежи. Рядом не было богатых, но нелюбимых родственников, которые могли безболезненно отдать душу Богу и хотя бы таким образом облегчить его хлопотливую жизнь. Родители не были известными артистами, которые могли протолкнуть свое чадо, куда бы тому ни захотелось, не считаясь с приемлемостью места или времени учебного заведения или профессии. Мать работала в обычной конторе средним бухгалтером и, как говорится, звезд с неба не хватала. Несмотря на это все ее, вроде, устраивало, и в такой патовой ситуации рассчитывать на какое-либо улучшение жизни было бы крайне самонадеянно.

Имелся, правда, блистательный отец. Блистал он только в краткий, как весенние цветы период молодости, и только перед институтскими друзьями-подругами, которые его искренне боготворили за бесподобное умение петь бардовские песни, написанные чужими авторами. Своего же сочинительского таланта небо папе послать не сподобилось. Не вынеся такого противоречия, дорогой родитель быстро навострился заливать горе напитками недетского потребления, и вот уже несколько лет от него не было ни слуху, ни духу.

От своих родителей если что и унаследовал Дэн, так это производительность матери, да неуемную, мятежную душу отца. И наследство сие лежало без дела. Мечты о всенародной славе и о богатстве не давали дорогому сынку покоя. Овеянные радужным блеском телевизионные видения каждый раз, как нож навылет пробивали его сердце. И ладно еще, если бы совершенно не дал Бог таланта, как многим из тех, кто свистя проносился по накатанным рельсам проплаченных телепрограмм – так нет же, в отличие от отца, и песни сам умел писать, и на инструментах играл не так уж плохо. Но, несмотря на это, творческие проекты раз за разом рассыпались прахом. Чем больше Дэн вкладывал энергии в их реализацию, чем заумнее и детальнее изобретал планы приобретения славы, тем охотнее обижались на него соратники по старым и новым проектам. Самой удачной из всех, как назло, оказалась последняя группа, которая называлась «Асгард».

Однажды, взвешенно оценив последствия своей кипучей энергии, Ден решил – все, хватит, и пустил дела коллектива на самотек. Как ни странно, группа и не подумала разваливаться по доброму примеру предыдущих проектов и даже стала развиваться. Развивалась до тех пор, пока в группу не сунул нос новый музыкант по имени Вася.

«Вот гад! А ведь приняли-то его как родного», – мысленно простонал Дэн, – «как же так получилось?!» Васю действительно приняли как родного, но два лидера уживаются вместе довольно редко. Решив не вступать в прямые выяснения отношений, в ходе которых недолго было и с треском вылететь из группы, владелец ирландского барабана принялся за дело по-иному. Результатом его многодневной подрывной деятельности и являлась сейчас больная голова лежащего на диване Дэна.

– Ведь это была моя последняя надежда стать звездой, – пробормотал сам себе Дэн, расположившись перед зеркалом в прихожей. В зеркале «звезда» отражалась в весьма странном виде – с помятой рожей и растопыренной бородой. Перспектив славы же в отражении не наблюдалось вовсе.

– Надо пригладить, – решил Дэн, и двинулся было за ножницами. – Или не стричь вообще, – остановился он в нерешительности, – смысл в этом какой? Что мне сейчас делать, с кем разговаривать? Жизнь закончена… А может…

Он нерешительно покосился на лежащую неподалеку зеленую бутылку и его даже передернуло от отвращения.

– И здесь мне места нет, осталось только повеситься… – горько вздохнул бородач. – Где же ты, моя гитара? – воззвал он в пустоту. – Может, хоть она меня развеселит?

Гитара, как и всегда, располагалась на специальной подставке у стенки. Но руки владельца дрожали и инструмент, провернувшись на основании, с визгом повалился на пол. Раздался громкий удар. Один из колков отскочил с крепления и испуганно побежал под лежанку, словно надеясь обрести там защиту.

– И тут мне счастья нет, подруга! – в совершенно помраченном состоянии рассудка отшатнулся Дэн. – Это знак свыше! Значит, судьба…

И содрогнувшись от внезапных слез, суровый бородач повалился на ковер вслед за сломанным инструментом.

Отдохнувшая, на следующий день голова соображала яснее. В свете утреннего солнышка недавний конфликт уже не выглядел таким катастрофичным. В лучах того же светила обнаружилось – у неудачно упавшей накануне гитары слегка надломлен гриф, а эмаль пошла паутинкой трещинок. Освободив любимый инструмент от напряжения струн, Дэн постановил себе как можно быстрее сносить его на починку. Теперь-то было чем заняться, и на душе стало немного легче. Но до окончательного ремонта гитары надо было еще дожить.

– Хватит! – решил он, сидя на кухне за сваренным на скорую руку пакетом китайской лапши. – Соберись, тряпка! – приказал сам себе. – Творчеством мне уже по любому не заниматься, – покосился Дэн на разбитую гитару, - что же теперь делать? О, пойти работать! – осенило его. До того дня он, как и многие творческие люди, пробавлялся случайными заработками, поскольку остальное время скрадывало обучение в академии культуры и репетиции в группе. – Да я, пожалуй, и из академии уйду! Что мне там ловить? – решил он наказать любимое учреждение, и с остервенением набросился на исходящий теплом «бич-пакет». – И тебе достанется, лупоглазый, – обрадовал он улыбчивого китайского краба на упаковке, - теперь всем хана!

На рынке уральского труда царили одновременно и безмолвное спокойствие и безудержная суета. Среди посетителей биржи, помогавшей гражданам в их трудоустройстве, преобладали две главных категории посетителей. Первые сидели тихо, дожидаясь своей очереди в приемную. В основной своей массе это были люди, пришедшие не зарабатывать, а получать субсидии – бедные студенты, апатичные женщины или просто жертвы менталитета, доставшегося в наследство от проклятого социалистического прошлого. Вторые, хотя и нехотя, но собирались зарабатывать деньги своим трудом. Именно к этим людям по утрам на биржу труда приезжали работодатели, предлагая всякую нехитрую работу, в основном для грузчиков или разнорабочих. Платили, правда, не много, но сразу.

Войдя в чисто убранное помещение, Дэн быстро окинул глазами унылые ряды просителей и суровые лица будущих разнорабочих. Тут было над чем задуматься. Конечно, мысль получать халявную дотацию по безработице очень привлекала, но… Дэн знал, что с этим сопряжен длинный список разных справок и обязанностей, которые сами по себе были ничуть не хуже полноценной трудовой деятельности. В общем, мышиная возня. Помозговав над всеми плюсами и минусами трудовой системы, он решительно присоединился к рядам суровых парней из числа разнорабочих. Парни часто ругались и через раз поминали матушку.

Спустя некоторое время прибыли первые работодатели. Требовались рабочие по разгрузке большой фуры с пластиковыми подоконниками. Немного подумав напоследок, Дэн встал и со вздохом подошел к потенциальному нанимателю.

Когда они прибыли на место с тремя такими же молодцами, на месте не было не только фуры с товаром, но и самих работников склада.

– Опять забухали, сволочи, – зло процедил работодатель, здоровый детина, который и сам мог бы сойти за рабочего, если бы не толстое красное лицо, выдававшее в нем скорее руководителя, нежели исполнителя, – ладно, как-нибудь управимся! Я сейчас метнусь еще за тремя «роботами» (так в профессиональной среде называют разовых грузчиков), а вы пока сидите, и ждите фуру!

Прошло два часа. Солнце уже взошло и вовсю распекало землю, но, к сожалению, некому было припечь нерадивых работников. Работодатель как пропал, так и не возвратился, а фуру задержали местные (то ли бандиты, то ли милиционеры), да вдобавок ко всему дальнобойщик завернул не в тот проезд. Опять пришлось ждать, пока многотонная машина пропятится назад, выползая между разбросанных складских помещений. Наконец, появился последний коллега по цеху.

Это был веселый парень в затертой камуфлированной одежде. Подойдя поближе, он с ходу шлепнул по заднице скучавшую кладовщицу, отчего та то ли рассердилась, то ли обрадовалась, замахав руками на дерзкого. Видно было, что камуфляжный чувствует себя уверенно и привык всеми командовать. «Учитывая форму и спортивный вид – скорее всего бывший военный, хотя «комок» сейчас не носит только ленивый. Особенно всякие тощие затертые пареньки и девочки без мускулатуры – наверное, так они чувствуют себя более уверенно», – подумал Ден.

Новенький подошел к расположившимся на асфальте в лягушачьих позах коллегам.

– Ждете, парни? – спросил он. – А я знал, что опять какая-нибудь ботва случится! Пришел попозже – только что из ночной!

– Как это «из ночной»? – удивился Дэн. – Ты что, вообще не спал?

– Я же на Дальнем Востоке служил, теперь вот могу по нескольку суток не спать! – повинился тот. – А дома скучно сидеть – хочется чем-то заняться…

– Странно… мне бы все наоборот, – сжал губы Дэн.

– Это еще что, браток! – улыбнулся тот. – Я вот слышал, у спецназа есть такие таблетки, от которых двенадцать суток можно не спать!

Вся компания дружно вздохнула, представив себе последствия такого бодрствования. Но тут подъехала фура, и всем стало не до фантазий.

Вечером, отряхивая стершиеся плечи от белой пыли, Дэн вспоминал длинные, брыкающиеся, неудобные подоконники, обосновавшиеся на его шее. Он часто видел их на окнах, но никогда не подозревал, что те появляются там такой дорогой ценой.

– Не-е, не мое это, – решил он. – Может на стройку податься?.. Нет, тоже фигня, – вспомнил он слышанный днем разговор о буднях строителей. – Хотя парни говорили, щас туда только наших и берут – гастербайтеры стали совсем изнеженные, привыкают ко вступлению в НАТО, понимаешь! Да у меня же мозги есть! – вдруг нечаянно прокатилось по его голове. – Была не была, попробую пойти в бизнес!

В бизнес удалось пойти только следующим утром – уж очень хотелось спать после тяжелой работы, хотя настоящего предпринимателя такие мелочи, конечно, останавливать не должны.

Под веками уже не плавали мутные пятна, да и сон был гораздо спокойней. Едва встав на задние конечности, Дэн с энтузиазмом принялся обдумывать грядущие деловые победы. Требовалось срочно изобрести что-то новое, иначе вся эта предпринимательская затея была обречена на провал.

И он начал мыслительный процесс со строгой логической цепочки. Можно было расположить в местных электричках киоски с пивом, сигаретами и другим крайне необходимым в дороге товаром. Но тогда, воленс-неволенс, приходилось убрать из маленьких и тесных вагонов туалеты, а это было чревато неприятными сюрпризами в тамбурах. Опять же неизвестно, как отнесется к такой инициативе администрация железной дороги, да и дырки в полу новых торговых точек плюс остаточный запах, несомненно, помешают работе.

«Не дело, а мышиная возня!» – как часто говорил он в таких случаях, с сомнением причмокнул губами Дэн и вздохнул.

Можно было изобрести новую машину или приспособление, очень удобное для использования в бытовых целях. Но в каких конкретно целях, и кому его можно будет продать? Также смущала необходимость получения патента на изобретение, ведь это стоило денег.

«Например, сконструировать удобную крышку для кофейных банок!» – неожиданно пришло ему в голову, как раз нависшую над кухонным столом. На столе стояла банка, и ее непослушная крышка была последним рубежом в утренней завоевательной кампании – сахарница и чистые чашки уже сдались в плен. Но крышка упрямо не желала поддаваться. «И в самом деле, что если изобрести самооткрывающуюся крышку для кофейных банок?! – решил он. – А то каждый раз надо отколупывать, потом лезть туда ложкой! А тут нажал на кнопку – и из дырки вылетело нужное количество кофе!»

Правда, перед тем, как продавать изобретение, нужно было изготовить хотя бы один опытный образец.

«М-да… придется эту затею пока оставить…» – вздохнув, отринул Дэн и это гениальное начинание.

– Нужно что-то совсем простое, необходимое всем… пища… или одежда… новый аксессуар для обуви… – сказал изобретатель вслух. – Например… например… радио-форточка! – начал развивать он наклюнувшуюся мысль. – Ведь сколько людей мучаются, вставая ночью, чтобы открыть и закрыть форточки вручную… Форточка на радио-двигателе с пультом от китайской детской машинки решит эту проблему навсегда! – облегченно закончил он.

Это была действительно стоящая мысль. Правда, требовались деньги на первичную оптовую партию нового товара… Но Дэн, кажется, знал, где их можно было достать!

Мать старого друга бородача, Татьяна Генадьевна, долгие годы работая обычной продавщицей в супермаркете, тем не менее, издавна отличалась странными фантазиями. Кто-то забавляется, бегая по ночам по кладбищам с девочками, кто-то точит в лесу деревянные мечи или носит на башке ирокез. Татьяна Генадьевна мечтала стать предпринимателем. Нет, она не просто изредка и робко изъявляла желание им стать, как многие неудовлетворенные жизнью домохозяйки, в промежутках между супом и пылесосом вяжущие носки, а по понедельникам начинающие разговор с мужем словами «Ты молодость мою погубил, ирод проклятый!..» Татьяна Генадьевна поистине боготворила этот вид деятельности, правда, не принимая в нем никакого участия лично.

Все полки в шкафах Татьяны Генадьевны были заставлены пособиями на тему «Как стать успешным предпринимателем». На подставках для телевизора сидели, сбившись в кучки, лазерные диски с обучающими тренингами различных шарлатанов, обещавших сделать успешным предпринимателем любого, кто будет выполнять указанные в программах упражнения. Диски и книги не скучали без дела. Татьяна Генадьевна не упускала ни одного случая, чтобы взять отпуск и съездить на очередной питерский или московский тренинг, посвященный становлению «духа предпринимателя». Но и этого ей казалось мало! Она даже посещала небольшой псевдо-предпринимательский Центр Успеха, выстроенный в соседнем городке, в котором проходили обучение такие же «желающие стать бизнесменом». Людей, реально ведущих предпринимательскую деятельность, там не встречалось.

Татьяна Генадьевна не знала, зачем ей это необходимо. Она никогда не изучала экономическую теорию и не разбиралась в деньгах и их законах, но ей это было и не нужно – она просто ХОТЕЛА стать предпринимателем, и ей было достаточно встреч с такими же «коллегами по желанию». В такой среде женщина чувствовала себя очень хорошо и комфортно – так зачем было еще что-то ПРЕДПРИНИМАТЬ?!

Когда Дэн позвонил в дверь Татьяны Генадьевны, та как раз прикрепляла на стену новую рамку с лоснящимся изображением стодолларовой купюры. Из центра композиции хитро подмигивал одутловатый старческий лик. В квартире псевдо-предпринимателя все было сделано абсолютно правильно, и если судить по фэн-шую, то деньги из бивалютной корзины должны были пролиться зелено-розовым дождем в ближайшее же время.

– Здравствуйте, Татьяна Генадьевна, – неловко и смущенно поздоровался Дэн. Просить у кого-то деньги – всегда обременительное занятие, пусть даже это хорошо знакомый человек.

– А, проходи, проходи, молодой человек, – обрадовалась та свеженькому собеседнику. – Вот, видишь, я новую методику испытываю! Методика стопроцентная… Но это секрет!..

Пришлось послушать про новый метод. Наконец, к тайной радости гостя, восхваления несколько угасли, и он решил воспользоваться моментом.

– Я вот че пришел, Татьяна Ген-н… – заикаясь, начал бородатый, – я помню… вы ведь хотели стать предпринимателем… вот я и пришел предложить вам выгодное дело… и оно состоит вот в чем…

– Ты видишь, работает! – восторженно перебила его хозяйка, так и не дослушав суть предложения. – Прибыль сама в руки спешит, как и говорилось в книге!

И не выслушав достоинства нового проекта, она, как заведенная, забормотала корпоративную формулу, принятую всеми обучающимися в Центре Успеха: «Я предприниматель, ты предприниматель, мы предприниматели…»

Быстро согласившись на все партнерские предложения и выдав авансом 10 000 рублей (больше не было, остальное успела израсходовать на новую методику и последний семинар в Москве), она, приплясывая от внутренней неудержимой радости, выпроводила Дэна из дому – нужно было достраивать благоприятную денежную энергетику в оставшихся частях квартиры.

Бородач в некотором оцепенении от скорости провернутого дела вышел из подъезда, держа в руках пачку купюр. Он-то рассчитывал на долгие уговоры, и вот как все обернулось! Постояв несколько секунд, он встрепенулся, сунул деньги в карман и уже твердым шагом направился в сторону местного радио-рынка.

Дэн быстро пролез на нужную улицу сквозь бесчисленные нагромождения гаражей, складских помещений и без предупреждения вспыхивавших то слева, то справа новых строительных объектов. «Вспышка слева, вспышка справа…» – думал он, перешагивая через очередной неприкрытый колодец с «подземными жителями». Из колодцев тянуло отчетливым запахом клея и немытых тел. Вылезши из объятий последней не снесенной деревушки городского типа, торчащей меж новостроек как древний нарыв, он приблизился к цели своего путешествия.

Борясь со стихией городского урагана, бородач почувствовал, что ощущение странной пустоты, разлившейся по телу за последнее время, как то сгладилось и поблекло. Взамен появилась идея – заниматься новым бизнесом.

Радио-рынок почему-то располагался на городском стадионе – видимо, от большой любви к спорту. Пройдя вдоль рядов с контрафактными китайскими телефонами и пиратскими дисками, он нашел именно то, что искал – лоток с дешевыми детскими машинками на радиоуправлении.

За прилавком стоял подросток лет 14, держащий в руке бутылку пива. Ему очень нравилось то, что их с бутылкой видят вместе и, пестуя ее как девушку, он вытащил из штанов пачку местных, убойной силы сигарет. Очевидно, это должно было сделать пацана еще более взрослым в глазах окружающих. Невдалеке сидел напарник лет двадцати пяти – осунувшийся, грязноватый после вчерашней попойки молодой человек. Подросток с пивом и не подозревал, что через какое-то время его ждет такая же судьба, но ему было не до того – он старался казаться крутым!

Тем временем, выбрав пару китайских радио-игрушек, Дэн занялся проводками, припоем, батарейками и пакетиками для упаковки будущих форточных изделий. Теперь решительно все было готово для начала собственного и, конечно, успешного дела. Запыханно доползя домой, он вывалил богатство на диван и начал священнодействие.

Проработав запоем до самого следующего утра, бородатый, наконец, опустил вниз дымящийся, измученный паяльник. Рядом на старой, изрезанной раме окна прилепились два движка с радио-антенной, подведенных к червячной передаче, сделанной из отвалившегося гитарного колка. Отдельно возлежал пульт радиоуправления. Начались испытания. Радио-форточка скрипела и не желала закрываться до конца, но это казалось не принципиальным. Оставалось незначительное – продать новый товар.

Первым делом Дэн вышел во «всемирную паутину» и, зарегистрировавшись на нескольких «продажных» сайтах, разместил объявление о реализации оптовой партии нового товара. Объявления начинались словами: «Весело, модно и удобно…» Главное – как можно быстрее, по-деловому, отшить неудобные предложения несерьезных покупателей и принять в расчет самые выгодные. Также следовало держаться в стороне от страстных девушек, заприметивших нового перспективного жениха, назойливость которых могла бы помешать бизнесу.

За следующий день не поступило ни одного сообщения. Нетерпеливые покупатели не тревожили телефон продавца оконных аксессуаров. Также не спешили с выводами и страстные девушки.

«Не разобрались еще!» – решил Дэн и отправился в магазин за хлебом и макаронами.

На следующий день все было также тихо. Бородатый предприниматель вышагивал по комнате, как тигр. Наконец, на мониторе замаячила чья-то одинокая весточка – вопрос о качестве нового товара. У Дэна отлегло от сердца. Подробно ответив на деловое сообщение, он с бьющимся пульсом принялся дожидаться большого заказа. Но этого не последовало. Тогда он немного снизил цену. К концу недели цена на радиофорточки исхудала до степени полного изнеможения. Дальше оставалась только смерть.

Ложась спать, предприниматель оглянулся вокруг с тяжелым сердцем. Яркие пластиковые коробки с радио-машинками и колками от гитар стройными рядами упирались в потолок. Молодой бизнесмен загрустил. Расходные материалы необходимо было куда-то девать. Коробки китайских игрушек мозолили глаза и вызывали траурные мысли.

На следующий вечер, придя на один музыкальный сейшен, Дэн стал спонсором нового мероприятия – музыкального ралли радио-моделей. Раздав все не успевшие превратиться в форточки машинки своим знакомым, он вместе с игрушками избавился и от горького чувства прогоревшего предпринимателя, а после снова впал в неопределенные философские размышления о будущем.

Следующие несколько дней прошли в мучительных метаниях. На вопрос «Почему у меня ничего не получается?», как и на снедающие душу беспокойные звонки Татьяны Генадьевны ответить было решительно нечего. Правда, оставалась еще припасенная в загашнике старинная народная мудрость, но и от нее не становилось легче.

– В чем же дело?.. – терзая обгрызенными пальцами смятый лоб, говорил сам себе Дэн. – Может действительно на все воля Божья? Но как же смириться с этим…

И бородач снова в волнении отправлялся по маршруту «кухня – туалет – комната». Идти в другие места было незачем и не с чем. Завершив в очередной раз свое нервное паломничество, он присел на край дрянной кухонной табуретки.

– Заварю себе кофе, – решил Дэн, – иначе скоро вообще сойду с ума!

Кофе был растворимый, рекламированный, но даже его вкус не делал мир лучше. Покуда запутавшийся бородач пил беспокойный напиток, в его голове, как в аквариуме начала созревать неясная мысль. Наконец, не замечать ее стало невозможно. Стекло аквариума с треском разлетелось, и зеленые мысли вкупе с камешками и прочей нечистью хлынули наружу.

– Точно! – словно узревший великое знамение схимник, воскликнул Дэн. Стены квартиры в ожидании замерли, и даже электрический чайник испуганно заткнулся, прервав свое пение. – Я же творческий человек!

Это было уже что-то определенное

– Точно! – продолжил бывший предприниматель. – Значит, и заниматься мне необходимо ТВОРЧЕСТВОМ! Чистый бизнес – это не мое… и не лабание в группе… но тогда что?

В этот момент чайник, не в силах сдерживаться, затрещал по швам и пустил первый дымок.

– Забыл налить воды! – всплеснул руками бородатый и вскочил с табуретки. Табуретка опрокинулась и засучила обдолбаными ножками.

Словно подтверждая его слова, чайник захрипел, а из склеенного изолентой токопроводящего хвостика показался первый красно-синий язычок пламени. Хозяин бросился на выручку.

Избавившись, наконец, от кипящего самоубийцы, Дэн снова воцарился над кухонным столом. По лицу было видно, что во время борьбы с непокорным огнем ему в голову успела проникнуть мысль, и что мысль эта была важной. Впрочем, скоро все разрешилось само собой.

– Ребята, как же я не додумался! – поделился Дэн мыслью с чашками и стоящей на столе сахарницей. – Ведь я полгода назад придумал настольную экономическую игру! А нарисовать макет так и не смог… Ведь это творчество, самое настоящее! Да и деньги за игры платят …

Сахарница, сладко шурша чистой душой, мягко согласилась со своим застольным товарищем.

По утренней улице, ломая первый проклюнувшийся на весенних лужах лед, шагали двое. Один был бородой и нес в руках странную коробку, обернутую полиэтиленом. Другого звали Тема, он ничего не нес в руках, зато вид имел гораздо более сытый и округлый, нежели его спутник. Пройдя несколько метров, оба остановились перед серым непримечательным зданием, с виду похожим на обычный офисный центр. В стеклянных дверях просвечивал трехрогий шлагбаум с красным крестом, отделяющий охрану от нежданных жителей беспокойного мира.

– Распаковывай, коллега! – почти приказал Тема. Дэн послушно поднял свой пакет и вытащил из него какую-то квадратную коробку. При свете первых солнечных лучей стало отчетливо видно, что это какая-то (скорее всего настольная) игра. На коробке были изображены молодцы с автоматами, денежные бумажки и биржевые табло с зелеными и красными циферками. Когда предварительная подготовка была выполнена, Тема удовлетворенно поправил галстук (он был в костюме-тройке с жилетом и подтяжками в отличие от растрепанного бородача) и уверенно направился внутрь офиса. За ним протрусил Дэн. В это утро решалась судьба их многодневной работы.

С того момента, как у кухонного стола с горящим на нем чайником на бородатого снизошло озарение прошло полтора месяца. Сразу на следующий день, не теряя времени, он бросился к другу Теме. Тема работал дизайнером в большой компьютерной фирме, и только он мог помочь Дэну в разработке внешности для упомянутой настольной игры. Поначалу кругленький друг пытался отпираться, ссылаясь на огромную занятость в сфере производства курсовых и дипломов для учащихся из соседних ВУЗов, но когда бородач развернул перед ним черновой макет игры, дизайнер сдался.

Работая несколько раз в неделю, они создали то, ради чего и трудились столько времени – новую настольную экономическую игру. Монополия «Монополии» готова была свергнуться в Ад! К тому же пригодились и связи друга – дизайнера в сфере создания компьютерных и иных игр – его непосредственный начальник имел связи в издательском бизнесе. Правда, был один нюанс.

Фирма, в которой уже несколько лет работал Тема, занималась разработкой компьютерных игр. Для развития этого промысла в бизнес вливались огромные деньги, подписывались многочисленные договора, принимались на работу опытные программисты, но, к немалому удивлению всех сотрудников, ни один разработанный их организацией проект так и не увидел свет. Штат компании был далеко не худшим, но, тем не менее, из всех творческих изысков фирмы сотрудники родили лишь некую сетевую игру, да и та готовилась издохнуть от старости к полному удовольствию конкурентов. Это можно было объяснить только мистикой.

Дверь из кабинета директора приоткрылась и в образовавшейся щели показалась голова Темы. Утвердительно тряхнув носом (при этом волосы под ноздрями волнами разошлись в разные стороны), он исчез обратно. Повинуясь знаку товарища, бородатый вокалист робко вошел внутрь. В кабинете все было так, как обычно и бывает в таких учреждениях. Посередине желтел стол приемов. В углу слышался надсадное стенание комнатного фонтанчика, подаренного сотрудниками в знак уважения и любви.

После символического пожатия рук молодой директор перешел к делу:

– Показывайте свое изделие, ребятки!

Дэн стукнул о стол картонной коробкой. Воцарилось молчание, после чего генеральный взял в руки предъявленное.

– Что ж, ребятушки, – мельком осмотрев материал, открыл он рот, – это может и не изделие номер один, но номер два – точно!

– В каком смысле? – подозрительно спросил Дэн, а Тема недоуменно воззрился на своего начальника.

– М-да… Вот тут бы я сделал не так… Порядок игровых карт бы поменял… Рэндом так вовсе нужно убрать…

– Да как же так? – в панике засуетился Дэн. – Ведь это самое интересное в игре! Это нельзя убирать!

Тема благовоспитанно молчал, понимая, что в этой ситуации слова не помогут.

– Мне лучше знать! – проявил авторитет начальник. – Я директор и разбираюсь в этих вещах!

После такого до бородатого разработчика настолок начало доходить с кем он имеет дело. Вспомнились рассказы Темы и его коллег о странностях молодого начальника. Все становилось на свои места: и провалы перспективных проектов фирмы и испаряющиеся как пар деньги.

История развития компьютерной фирмы началась, когда в маленьком и неприметном на тот момент офисе появились двое. Как выяснилось позже, это были спонсоры, найденные начальником через интернет. Спонсоры очень заинтересовались сферой производства и разработки компьютерных игр и мечтали вложить в нее свои деньги. Также они почему-то хотели получить большую прибыль. С этого началась работа над новым проектом.

Первым откровением для спонсоров стало то, что компьютерные игры рождаются не за один месяц. Вторым – что имеющегося персонала в составе четырех человек для создания конкурентных продуктов почему-то явно недостаточно. Толстосумы повздыхали, но на новые условия согласились. Сроки сдачи были увеличены до года, а персонал вырос до 30 человек. С тех пор прошло два года. Вливания в проект достигли нескольких миллионов, штат увеличился до 50 лбов, но все было напрасно – игра упорно не желала являть себя миру, подвергаясь постоянным перестройкам и переделкам. Наконец, почти все было готово. Довольные инвесторы получили на руки конечный продукт, но… оказалось, что с момента начала работы компьютерные технологии совершили настолько большой скачок, что о выходе ТАКОГО продукта не могло идти и речи. Безнадежно устаревший проект отправили на полку, а погрустневшие инвесторы сделали записи в самой нелюбимой всеми начальниками графе «Убытки» – общим числом на несколько миллионов рублей.

За следующие годы у фирмы сменилось еще несколько партнеров. Но самое противное в работе компании было даже не отсутствие вменяемой продукции, а то, ПОЧЕМУ она не возникала, несмотря на упорный вклад потеющих сотрудников. Молодой директор не желал доверить разработки подчиненным и лез буквально во все. Он с легкостью генсека политбюро отменял самые интересные игровые ходы и квесты, и переубедить его не было совершенно никакой возможности. Только новички все тешили себя надеждой исправить положение, старые же работники давно махнули на все рукой, выполняя свои обязанности безэмоционально, словно терминаторы.

Осознание положения мгновенно пронеслось в мозгу Дэна.

«Не дам уродовать игру! Да я лучше выложу ее в интернет, в свободный доступ!» – подумал он. Но проговаривать это вслух не пришлось. В комнату медленно вплыли несколько незнакомых людей, в которых опытный директор сразу же признал последних своих финансовых партнеров. За ними следовали несколько квадратных молодых людей в кожаных куртках. Молодые люди ухмылялись и потирали руки. Позади маячило бледное испуганное лицо секретарши.

Тема с Дэном посторонились и тихо выскользнули из кабинета. Когда они вышли на лестницу со стороны директорской послышались крики и жалобный всхлип расколовшегося фонтанчика, подарка благодарных подчиненных. Оставалось надеяться, что он был разбит не об голову начальника. Оба друга, не сговариваясь, вздохнули и шагнули вниз по лестнице. Тема улыбнулся в жилетку.

– Открывай, ленивец! – со стороны двери послышался голос и глухие удары. – Просыпайся, говорю тебе!

Дэн сонно поднял голову с подушки и разлепил склеенные ночью глаза.

«Уж не из ментовки ли приперлись?» – мелькнула в его несобранном мозгу шальная мысль. Но нет, если бы это и вправду были представители внутренних органов, то они вели бы себя явно по-другому. Так орать в прихожей, не стесняясь ни соседей-гопников, ни злобных бабок с их цепными ядреными собачками мог только человек, который очень тебе доверяет. Оставалось отодраться от простыни и храбро выяснить личность пришельца наверняка.

Завернувшись в одеяло, Дэн медленно отворил дверь и увидел там того, кого не ожидал увидеть, по крайней мере, следующие лет двести. На пороге стоял бывший коллега – басист группы «Асгард».

– Привет, вокалист, че так долго валяешься? – без приглашения шагнул тот внутрь. Дэн не знал, что и ответить.

– Да так… – вымолвил он, наконец.

– Пойдем, бородатый, попьем чаю! – бодро похлопал по болтающемуся одеялу вошедший.

– Погодь, я хоть штаны натяну… – только и сказал хозяин, и как-то смущенно улыбнулся.

– …Вот такие у меня дела, чувак, – сидя за кухонным столом, закончил повесть о своих приключениях Дэн. – А настольную игру пришлось выложить в Интернет – никому она оказалась не нужна…

Оба помолчали, хлюпая дешевым чаем.

– А ты чего пришел-то, браток? – не совсем вежливо осведомился бородач. Его очень удивил нежданный визит, но спросить о причине появления напрямую он пока не решался.

– Да мы… это… – немного смутился гость. Он долго готовился к этому визиту, но теперь, глядя в глаза своему бывшему коллеге… Слова застревали у него в горле. – Понимаешь… в общем, я пришел от лица всей группы просить, чтобы ты вернулся назад!

Дэн поднял голову, и глаза его блеснули. Как долго он мечтал, что так подло прокинувшие товарищи приползут к нему на коленях просить прощения! Как часто в своих мечтах он видел: вот он заходит с микрофоном в руке назад в маленькую студию, и Вася, зачинщик всех его бедствий, с жалобным воем вылетает от пинка через закрытую дверь, занимая положенное ему от рождения место жалкого неудачника… Микрофон торчал из зада поверженного врага, как антенна…

Дэн помотал головой и видение рассеялось. Да, он мечтал об этом, но когда оно все-таки случилось… он почему-то не испытал особой радости, лишь мелькнула внутри блеклая тень удовлетворения, но и та сейчас же пропала. Бородатый вокалист был уже не тем, каким прыгал по сцене еще несколько месяцев назад. Он многое передумал и пришел к неопровержимому выводу, что пение в группе – не его дело. Каждому свое…

– А что случилось? – спросил он вместо прямого ответа.

– Что случилось… – проворчал басист, – а то и случилось, Борода, что как только наш Вася дорвался до власти, так сразу и понеслось! Поиграли мы на старой волне в кабаках и сейшенах, а писать новые тексты стало некому. Новый лидер, конечно, пытался что-то там сочинить! Помучился-помучился немного, а потом плюнул и вообще перестал нами заниматься. Так группа и развалилась. Соло-гитарист, кажется, на стройку работать ушел… Днем кирпичи кладет, ночью в вагончике сторожем подвизается, плюс машины на стройплощадку на ночь за деньги ставит… пока начальство не прознало.

– Знаю, знаю, чувак, – задумчиво прогудел наученный последними событиями Дэн, – когда спишь в вагончике, обогреватель включишь – жарко, выключишь – холодно. Ну, а от меня-то вы что хотели?

– Да чтобы ты нас собрал вместе! – почти умоляюще проговорил тот. – Жаль будет, если группа пропадет…

– Я больше в рок-группах петь не буду! – тихо и твердо проговорил вокалист, и басист не решился с ним спорить. – Напелся!

– Что же ты делать-то будешь, Борода? – напоследок спросил гость. Он уже понял, что затея явно не выгорит, и надо было как-то завершать тягостный разговор. – Политикой будешь заниматься?

– Не-е, – отмахнулся Дэн, – был я однажды в нашем Совете Молодежи - пригласили знакомые. Так вот, сидит там несколько человек, спорят о чем-то… На меня посмотрели непонятно: «чего, мол, приперся?» Я посидел-посидел, чувствую – дел там никаких не привидится, тем более, касательно проблем молодежи, ну и свалил.

– Тогда может, станешь продюсером? – иронически спросил басист. Он немного разозлился на хозяина квартиры за провал миссии и хотел того немного подколоть. – У меня как раз есть знакомый, который хочет заниматься продюсированием, да только не с кем пока. Может ты с ним и…

– А что, это мысль, чувак! – неожиданно позитивно отозвался Дэн. – Я ведь в музыке разбираюсь!

Пораженный басист оторопел. Он ожидал ответной иронии или другой формы противостояния, но никак не прямого согласия.

– Как ты говоришь, зовут твоего знакомого?

– Алексей… – с потухшим сердцем отозвался гость.

Интерес к продюсерскому ремеслу возник в Алексее (или просто Лехе, как звало его большинство знакомых) не вдруг. Тому предшествовали некие события в предыдущей жизни.

Началось все, когда в далекой заморской стране под названием Пиндосия (так называли ее блогеры Рунета) среди жителей (соответственно, пиндосов) совершенно нежданно-негаданно для властей начал возникать и шириться новый бум. Заключался он вот в чем. Коренные жители заморской державы, обитавшие в стране с давних времен, к тому моменту порядком изменились. Если их предки когда-то и грызли медвежье мясо, гордясь этим, то беспутные потомки начали гордиться совершенно другими вещами. Гамбургеры сменили место жареных гризли, а фастфуды заполонили всю территорию огромной страны.

Население Пиндосии стало медленно, но верно увеличиваться в объеме, основную часть которых (объемов) составляли далеко не мышцы. Основными развлечениями пиндосов стали три вещи: зарабатывание денег, пожирание на заработанные средства гамбургеров и усмирение девушек. С гамбургерами и деньгами проблем не возникло (растолстевшие пиндосы с трудом, но все же справлялись со своими обязанностями), но беда в виде девушек подкралась незаметно. В результате охватившей всю страну массовой эпидемии на территории проявились новые страшные мутанты. Звались они феминистками. Отныне и навсегда ни один благовоспитанный пиндос не смел даже взглянуть на понравившуюся ему пиндоску – мутантки, заполонившие страну, страшно и жестоко пресекали любые попытки. Усмирить тварей было почти невозможно. Каждая удачная операция-вылазка оборачивалась огромными потерями в среде партизан-мужчин.

Но самое противное, что от нововведений неожиданно пострадали и сами пиндоски, поначалу поддерживающие своих генно-модифицированных соратниц. Жаждущие дамы уже не могли, как раньше реализовывать свое женское начало. Напрасно свободные девушки днями и ночами ожидали в парках кавалеров. Пиндосы предпочитали не испытывать злой рок и проводили досуг за пересчетом денежных знаков да поеданием гамбургеров в Макдональдсах. В мужскую моду также вошли мази, укладки и пудра, доселе считавшиеся прерогативой женщин. Апофеозом стало появление на улицах флагов цвета небесной радуги. В среде демократок начало разливаться совершеннейшее отчаяние.

Правда, неожиданно выяснилось – в далекой и холодной стране Россия до сих пор водятся мужские особи, которые по старинке подходят знакомиться к сидящим на уличных лавочках одиноким девушкам, почесывая волосатую грудь. Новость казалась невероятной, но надежные источники клялись в достоверности информации. Так возник новый тренд – «рашн мэрриджвэй». Апофеозом свежей моды стал слезливый голливудский фильм «Выйти замуж за русского».

И пока мужчины Пиндосии мерились друг перед другом дизайнерской одеждой, среди женской ее половины начался настоящий бум. Теперь все девушки-пиндоски (и особенно женщины) мечтали свалить в ту суровую, дикую, но такую заманчивую страну, о которой известно только две вещи – что там водятся медведи и настоящие мужчины. Этого оказалось более чем достаточно.

Одна их тысяч приехавших в Россию пиндосок и стала женой Лехи. Молодой муж занимался легкой атлетикой, ходил в лес пить с друзьями дешевое вино и чесал волосатую грудь. Но увлечения милого не смутили заокеанскую невесту. События развивались стремительно. Через три года у молодой семьи были двое маленьких детей. И если для нее такие перемены стали только в радость, то любимой поговоркой скоропостижно осемьяненного Лехи стала печальная фраза: «Сначала я занимался легкой атлетикой, встречался с друзьями, пил братину… а потом я женился!» Глаза муженька при этих словах становились настолько грустными, что и у собеседников невольно пробивались слезы. Немногим удавалось скрыть их.

Вдобавок жена Лехи привезла с собой другую модную на ее родине печать времени – она была психоаналитиком. Муж и раньше-то был не подарок, а пройдя в результате женитьбы через ряд непонятных тренингов, и вовсе возгордился до смерти. Теперь о чем бы ни заговаривали с ним друзья, разговоры медленно и верно скатывались к психологическим основам проходящих процессов. О чем бы ни шел разговор – о строительстве ли бань, о полетах бабочек или об извращенцах – через какое-то время со стороны Лехи начинало доноситься: «А, так ему строительным кирпичом с крыши по башке звездануло? Таджики недосмотрели? Диагноз ясен – парень не завершил свой гештальт, вот это и произошло…» Далее следовал многозначительный намек вроде: «Коллективное бессознательное…» или «Модальность!.. Хм… Это очень важно в нашей жизни!»

После того, как у Лехи совсем не осталось друзей, способных выслушивать этот бред даже после бутылки перекрашенного в вино спирта (а некоторые из близких вовсе повредились рассудком и ушли в секты), тот пустился во все тяжкие. Первой жертвой стали местные магазины электроники. Целыми днями скучающий муж досаждал продавцам выясняя, что где и как лучше купить-продать, до хрипоты объясняя глупым покупателям, почему данный товар не стоит ни гроша (а один раз, забывшись, даже пробовал подраться с охранниками, обличая гнусные имперские замыслы торговой сети детских игрушек)!

После скандального закрытия целого ряда торговых точек деятельность мужа-психолога несколько приостановилась. Но ненадолго! Следующей «идеей фикс» неуемного Лехи стало продюсирование массовых мероприятий. Миллионный город, трепеща, замер в ожидании новых бедствий.

Однажды теплым весенним днем одному умному человеку из Кемерово пришла в голову глупая мысль – а почему бы, собственно, не создать для блага трудящихся еще один праздник (имеющихся в календаре, видимо, показалось мало). Он поделился мыслью со своими друзьями, такими же мыслителями. Идея очень понравилась. Началось бурное обсуждение темы новой красной даты – ведь не скажешь людям «У нас сегодня праздник, а какой – мы и сами не знаем!» По счастью мыслители работали в тот день в здании городской администрации, и в напряженнейший миг обсуждения в их кабинет вошел не очень умный человек – он пришел просить о повышении пенсии по причине наличия соответствующей графы в законодательстве.

Мысль, навеянная кратким появлением просящего существа, вспыхнула мгновенно – праздник стал называться «День снежного человека». Однако чиновники припомнили, что снежные люди водятся не только в нашей стране, но и у вероятных иделологических противников. Встал закономерный вопрос: а не сыграет ли инициатива НАШИХ людей ИМ на руку? Ситуацию спас тот самый проситель. Он рассказал мыслителям старинную, но сугубо родную легенду про Черного Человека:

Легенда про Черного Человека

«Жил на свете кузнец. Был он ничем не примечателен с виду, имел молот и наковальню, да кепку-восьмиуголку. По будням работал в кузнице - изготовлял плуги, серпа, чугунные угольные утюги с деревянными ручками и прочий необходимый в любом хозяйстве металлолом. Местные жители нарадоваться не могли его поделкам. Но однажды в деревню нечаянно заглянул местный вельможа. Посмотрел он на изделия кузнеца и велел гайдукам срочно привести мастера к себе, в большой боярский терем.

Терем был очень красив – одних только воинов там было кабы не 600 штук, а уж сколько слуг да всякой мелкой челяди – тех и вовсе без счету. Зашел кузнец в терем, думая только, как бы не запачкать гарью портьеры, да снующих вокруг унотов. Наконец предстал он и перед самим хозяином дворца. На колени, впрочем, не повалился, но хозяин с виду простил эту дерзость.

– Говорят, ты большой мастер! – с важным видом обратился к пришедшему вельможа.

– Люди не жалуются, барин, – потупившись, скромно ответствовал кузнец, а про себя вспомнил, что так и не домастерил жене прошеную ею аж седьмицу назад сковороду с особым черным покрытием.

– Раз так, значит, я обратился по адресу, холоп, – вытянул ноги хозяин терема, – и дело к тебе такое: хочу я для народного блага, значит, прорыть в земле особый ход к Земляному Царю, чтобы от него напрямую поставлять товары для всей нашей деревни. Чтобы народ богател, значит! Но нужна мне особая клеть, скованная по особым заморским чертежам. Уразумеешь ты, мастер, что мне нужно?

– Дело доброе, барин, – улыбнулся кузнец. Издревле известно, что в Земляном Царстве можно найти то, чего у нас, ну хоть ты в узел завяжись – не найдешь.

– Но есть у того чертежа одна важная особенность – ковать клеть надо с тщательным вдохновением, – добавил хозяин. – Иначе обидится Земляной Царь и вместо московской баранки будет нам дырка от бублика. Потому-то я и выбрал тебя. Управишься?

Согласился кузнец. Осмотрел он чертеж, но остался недоволен.

– Обо всем позаботились заморские мастера – одного не додумали! – сказал он.

– Чего же это, холоп? – недовольно вскинулся хозяин. Он, как и все вельможи, яро почитал басурманское (даже дворец в дальней стране имел собственный, только об этом никто не знал).

– Всем хорош, барин, но одного не предусмотрено – вентиляционных ходов для нашей твердой породы! Без ходов осерчает Земляной Царь и кровавую виру возьмет за ослушание!

– Хорошо, хорошо, пес с тобой… – отмахнулся боярин, а сам подумал: «Пусть клеть сделает, а с вентиляцией бесовской как-нибудь выкрутимся! ТАМ небось лучше знают, как что делать – про то и книга есть особая, «ЭмБиЭй» называется!»

И началось дело великое. Семь седьмиц без сна и отдыха работал кузнец в своей кузне. Стучал молот, звучали из-за двери страшные старинные напевы и даже жена мастера по высокому приказу не смела близко приблизиться к мужу (только по ночам, одев фальшивую бороду, чтоб не узнали гайдуки барина, оставляла еду рядом с зажженной на крыльце свечкой). Наконец, все было готово.

Положил руку вельможа на клеть, опоясанную ленточкой, и почувствовал внутри металла силу великую. Выпили по кругу братину и начала клеть опускаться внутрь земного чрева.

– Ходы-то сделали ли, начальник? – подошел к хозяину кузнец. – Ты помнишь, это очень важно!

– Да сделали, сделали, – оскорбился тот, – отвяжись ты от меня, наконец, холоп неблагодарный!

Но только погрузилось внутрь устройство, как изнутри послышался страшный рык, загремели раскаты, и полыхнуло наружу огромное пламя! Понеслось оно над землей, сжигая все на своем пути – и деревню, и терем, и кузню мастера.

В живых остались только двое – сам кузнец и тот самый боярин. И те только потому, что за кабинкой от клети стояли – она их и заслонила от жара. Да еще несколько подвыпивших гайдуков, перебравших в соседнем селении, подошли попозже и не пропали! Подошли и смотрят: стоят два черных человека, друг напротив друга, один другого по голове лупит, а другой встал на карачки и тыковкой в горе туда-сюда раскачивает! Но по гласу узнали они своего босса. Лишь слуги его отчистили, как барин схватился за палку:

– Выгоните его отселя прочь! – крикнул вельможа. – Это он виноват во всем! Пес проклятый не сделал в дверцах нужных дырок-ходов для вентиляции!

Подняли воины с колен гнетущегося от горя мастера и пинками погнали в чащу! Хорошо еще, что не убили!

С тех пор по округе прокатился слух: ночами безлунными в самом непроходимом лесу можно увидеть странное зрелище – пробирается по чаще страшный Черный Человек, осыпанный угольной пылью и держит в руке фальшивую бороду и ту самую последнюю свечу, на свет которой приносила еду его бедная жена до того, как обуглилась вместе с остальными жителями деревни.

Держится Черный Человек за голову, качает ею страшно туда-сюда и воет пронзающим душу воем, глядя в бездонное, звездное небо. И так до самого утра, потому как идти ему боле некуда. А к утру исчезает, словно приведение, до следующего новолуния. И шепчут за прялкой старухи пустоголовым отрокам и девицам, что каждого, кто дотронется черного существа любой частью тела, ждет скорая и мучительная «угольная смерть». Но освободить его может только чистая девичья душа в форменной одежде прокурора, которая не побоится прийти на его мерцающий зов, одеть на себя фальшивую бороду из его рук и предъявить страдающему Черному Человеку заключение суда о полном помиловании…»

– Вот такая история, – смущенно закончил рассказчик.

– Нет, это не наш метод, господа! Да и не романтично… не по партийному! – послышались голоса собрания. – Чему научит нашу молодежь? Ведь виден полный распад нравов! Наши шахты такие хорошие, безопасные и герметичные!

– Мы посоветовались, и я выражу общее мнение… – задумчиво сказал в нос председатель. – Осенью у нас появится новый праздник – «День Снежного Человека»! Проведем его, пока еще снега не навалило… Да и простым людям будет ближе и понятней. А вашу легенду, батенька, мы оставим до следующего праздника! Обращайтесь с ней на конкурс гражданских инициатив. Спасибо господа, все свободны!

В тесной кухне дэновской квартиры сидели еще два умных человека. Один из них был бородат и очкаст, другой же, напротив, очень кудряв, что в сочетании со щетиной в стиле «Аллах акбар» делало его похожим на племенного итальянского горца. Собеседники уже успели немного познакомиться и теперь обсуждали детали возможного сотрудничества.

«Во я попал!» – думал Дэн в течение разговора. – «Как бы мне не подраться с этим недоделанным психо-спортсменом!»

«Черт бы побрал этих людей искусства», – размышлял в это время Леха, глядя на оживленную, эмоциональную жестикуляцию Дэна. – Нам же надо будет заниматься делом, а не на скрипочке играть!»

Вслух, впрочем, оба рассуждали совсем о другом.

– Дэн, сейчас нам надо со скоростью спринтера разобраться с условиями совместной работы, – уверенно произнес Леха.

– А что не в порядке с условиями? – напружинившись, подозрительно спросил Дэн.

– Разобраться с тем, какими долями вкладываться будем, как делить прибыль…

– Ты еще ничего не заработал, а уже «делить»! – хмыкнул бородатый. Обстановка несколько разрядилась. – Ну ладно, Леха, что ты предлагаешь?

– Можно сделать просто: кто сколько вкладывает, тот столько и получает. В процентном соотношении, естественно.

– А если у кого-то на данный момент не будет денег, а будут, скажем, через неделю?

– М-м-м, тогда не знаю… – насупился Леха. Он считал себя очень умным, и не любил ситуаций, когда нечего было сказать. Спортсмен уже открыл рот, собираясь выдать что-то, может и не очень умное, зато веское, но его опередили.

– Предлагаю систему разделения долгов 50 на 50! – вклинился Дэн. – А исходный капитал будем искать, кто сколько сможет.

– Да че то не очень, партнер, – нахмурился его собеседник. Он не любил, когда его обрывали.

– Тогда, чувак, сам и делай все, а я буду сам по себе! – встал с места бородач. Он был гордый, как и все музыканты, и считал себя немного выше большинства обычных людей. «Почему, собственно, этот хмырь диктует мне условия?!» – уже успел немного обидеться бородатый.

Леха также приготовился высказать свое мнение по этому вопросу, но вдруг мысленно представил все плюсы и минусы таких условий:

«Вдвоем все же будет легче, чем одному. В городе и без нас куча народа локтями трется, а вместе мы их быстрее раскидаем».

– Хорошо, Дэн, согласен! – проговорил спортсмен.

– Как согласен? – открыл рот его собеседник. Он ожидал жесткого спора, мысленно успел подготовить нужные фразы, а неожиданное согласие потенциального противника выбило его из колеи.

– Да вот так, музыкант, я согласен работать на твоих условиях, - повторил Леха. Дэн постоял несколько секунд, собираясь с мыслями, потом закрыл рот и мысленно махнул на все рукой.

«Ладно, разберемся как-нибудь…» – мелькнуло у него в голове. Оба добрых молодца сели на прежние места и принялись обсуждать план кампании.

После выяснения денежных отношений первым делом требовалось определить направление движения. Этим партнеры и занялись.

– Есть несколько вариантов, – рассуждал Леха. – Только давай сразу договоримся – попсу отметаем! Не люблю я их…

– Согласен, чувак, – неожиданно легко поддержал идею новый компаньон. Сойдясь по этому концептуальному вопросу, перешли к следующим. Говорить начал привыкший ставить себя первым спортсмен-психолог Леха:

– Можно начать с организации концертов каких-нибудь групп…

– А почему бы не организовать собственную группу? – вскинулся Дэн. – Я же музыкант как-никак…

– Ты, Борода, кажется, уже играл в какой-то группе… – ехидно проговорил собеседник. Он был в курсе предыдущей творческой деятельности нового товарища. – Да и свежих музыкантов еще необходимо сыграть между собой, раскрутить… Столько времени! И неизвестно, как их примут зрители.

– Пожалуй, ты прав, – опустил глаза в пол Дэн. – Но Леш, если брать коллектив со стороны, то явно не роковый… и не металлюг-блэкушников всяких… а попсы щас столько, что их и запоминать никто не успевает!

– А почему бы не рок-группу? – поинтересовался Леха.

– Отмирают они, чувак, – начал объяснять продвинутый бородач, который был в курсе последних тенденций. – Если честно, я вообще не знаю, зачем молодежь еще за это цепляется. Щас есть смысл делать концерты только трех направлений: 1) раскрученные в стародавние времена исполнители, на которых по привычке еще тянется народ, 2) новые скандальные концептуальные проекты, 3) большие супер-шоу с применением лазеров и всего такого… А молодежные команды щас только на маленьких сейшенах выступают – и то не всегда зал собирается…

– Да, дела… – протянул Леха. – И что будем делать, партнер?

– Слушай, есть у меня одна идея… – задумался Дэн. – Я тут слышал, что у нас вроде начинает подниматься фолк-рок!

– Эт че такое? – ухмыльнулся Леха. – Рок – это еще понятно, а фолк-рок… Русские народные что ли, под суровый гитарный «запил»?

– Не совсем, Леша… Если объяснять на пальцах – это музыка под средневековье… ну, там флейты, волынки и прочее…

– Типа из серии концептуальных проектов?

– Вроде того…

– Дэн, а почему бы не взять из «старичков»? – стрельнул глазами Леха. – Мне, например, Чайф нравится…

– Дорого… Хотя, если хочешь, попробуй позвонить им, – пожал плечами бородач.

– А с фолком что делать будем?

– Нужно узнать, какие из групп в нашем городе считаются самыми крутыми, на кого пойдет народ.

– Как же это сделать? – вытаращил глаза спортсмен. – Мы-то с тобой, Борода, в этом вообще не шарим…

– Надо внедриться в профильную среду, чувак, – важно и умно ответил Дэн. – В нашем городе есть ребята, которые как раз такую музыку и слушают. Называются они «ролевики». Я отправлюсь к ним, а ты пока выясняй, что можно сварганить с Чайфами.

«Он что, мечтал быть детективом в детстве?» – подумал про себя Леха, а вслух произнес:

– Заметано! Начинаем завтра.

На получение номера телефона Чайфов ушло несколько дней. Еще какое-то время ушло на созвоны и разговоры. Наконец, Дэн с Лехой собрались на старом месте, чтобы обменяться информацией и обсудить дела. Бородатый был беспокоен и оживлен, зато «итальянский горец» выглядел как-то странно уравновешенным и даже бледным.

– Ты рассказывай! – с первых минут потребовал Дэн. Леха, вроде, побледнел еще больше, а бородач подумал: «Что это с ним? Освещение, должно быть, не в порядке – все из-за этих электросберегающих ламп – все кажутся вампирами!»

– В общем, так, Дэн, – наконец-то приступил к рассказу докладчик, - позвонил я Спирину, их директору…

– И что, что он сказал? – нетерпеливо подтолкнул его бородатый. – Сколько они просят, чувак? Тысяч сто?

– Если бы… – горько вздохнул тот. – Шестьсот «косарей», Дэн!

Он закашлялся. Через прочищенное горло слова выпрыгивали лучше. Главное было сказано. Только теперь Дэн понял откуда у его знакомого такая нездоровая бледность. Группа Чайф была любимым коллективом Лехи, как он сам часто повторял с нежностью, а теперь эта любовь поколебалась до самого основания. Творчество любимой группы и большое бабло гонораров в сознании спортсмена-психолога были несовместимы. Тем временем рассказчик продолжал повествование:

– Звоню я ему, значит, говорю: «Здравствуйте, мы хотим организовать все так-то и там-то… Но главное, хотим чтобы вы играли не свой обычный репертуар, а песни из альбома «Оранжевое настроение 4». «Почему?» - спрашивает. «Больше нравится», – отвечаю. И тут у меня в первый раз начали шевелиться сомнения. Говорю с ним, а сам понимаю, что для них это не концерт, а обычный «чес», рубка бабла… И тут он как назовет мне цену! После такого я вообще скис!

Не выдержав, Алексей отвернулся. Углы его губ обессилено провисли.

– Да ладно, чувак, не огорчайся! – решил подбодрить его Дэн. – Я слышал, это обычное дело – так они отшивают молодых оргов, потому что те часто назначают концерты и отменяют их, если не набирается касса…

– У меня все нормально! – собравшись, взял себя в руки Леха и вдруг неожиданно спросил:

– А как у тебя дела идут, Дэн? И вообще, почему ты несколько дней не отвечал на звонки?

Такого оборота дела Дэн не ожидал. Если с известными рок-группами все уже было ясно, то с фолком… бородатый явно чего-то не договаривал!

– Да так, нигде… – забормотал он, силясь придумать что-то правдоподобное в свое оправдание, но было поздно – Леха заметил его неуверенность (сказалось все-таки психологическое воспитание).

– Так! Ты чего темнишь, Борода? – посмотрел он коллеге прямо в глаза.

– Я… я… – еще пытался вывернуться тот. – Я… в общем, скорее всего, я не буду больше заниматься продюсированием…

И робко отвел глаза в сторону.

– И что же ты планируешь делать, Дэн? – придвинулся к нему слегка обалдевший Леха. Лицо его потемнело. – Это из-за гонорара на концерт? Да плюнь ты…

– Нет, что ты! – воскликнул Дэн. – Просто… чувак, я нашел себе занятие по душе.

– И какое же оно, если не секрет? – поинтересовался Леха.

– Я… Альтариэль мне объяснила, в чем смысл жизни и как бездарно я тратил годы… – он в испуге прикусил язык, поняв, что сморозил лишнее.

– Так! – сжимая кулаки, поднялся на паркете Леха. – Мать моя в какую-то секту подалась и ты туда же?!

Покрытие под его ногами стало нехорошо поскрипывать.

– Я пойду с тобой, Дэн! В этот раз им с рук не сойдет!

– Нет, Леха… Они хорошие… – пытался протестовать Дэн.

– У тебя же было задание узнать про фолк-группы! А ты что сделал, продюсер? Ну, я им повставляю сильмарилы в задницы! Поехали в парк или где они тусуются!

Солнце клонило буйную голову к закату, освящая красноватым блеском усталых глаз небольшой, обрамленный стройными соснами и начавшими весеннее ралли листьями кустов карьерчик. На травке, льнущей к склонам, сидели несколько человек – как один мужского пола. У ног стояли разномастные рюкзаки с торчащими изнутри странными продолговатыми предметами. Если кто-нибудь случайно задевал чью-то сумку – изнутри слышались глухие звенящие звуки, какие могли бы издавать переваливающиеся банки из-под консервов. Возможно, так оно и было.

Было тихо. Никто не тревожил сидящих на траве молодых людей. Двое парней уже отделились от общей кучки, и, достав желтые мечи, начали лениво обмениваться ударами. Внезапно с противоположной стороны пронеслась легкая тень, и все до того лениво валяющиеся вповалку граждане дружно вскочили на ноги, встав одним строем. Двое дерущихся бойцов также побросали свои желтые причиндалы и торопливо присоединились к остальным.

Такое уважение часто оказывают любители восточных единоборств своим тренерам. Казалось, что сейчас перед замершими неофитами появится древний бородатый боец, их учитель и наставник в белом, потертом кимоно. Но зашелестели кусты и перед унотами предстал вовсе не поднаторевший в костоломном деле узкоглазый бугай, а лишь стройная хрупкая девушка. Она была одета в сине-зеленое платье до земли, по которому струились и опадали мелкие, серебристые звезды. Из-под красиво стекающих по плечам волос торчали острые накладные ушки. На груди висел небольшой ромб, за угол которого цеплялась серебристая цепочка, нежно обхватывавшая шею незнакомки. В ромбике был изображен странный рисунок – две переплетенные змеи и золотая корона из цветов. Стоящие навытяжку мускулистые парни медленно и почтительно склонили головы.

Дэн и Леха с трудом пробирались по заброшенному лесу. Вокруг валялся бурелом и другая дикая хрень.

– Тебе нельзя туда идти, Леха! – в сотый раз увещевал компаньона Дэн. – Лаурэлин – это священное место!

– Священное, священное, – пробурчал его спутник, – я сам для себя священник!

– Ну, хорошо, – сдался, наконец, бородатый, – но надо же тебе найти какую-нибудь одежду! Зачем же приходить голым!

Леха с удивлением посмотрел на партнера. Хотя спортсмен был одет в джинсы и куртку, но, судя по взгляду товарища, это не засчитывалось даже за набедренную повязку. Сам Дэн уже был облачен в красивый зеленый эльфийский плащ и в соответствующий случаю кафтанчик.

– Вон там что-то лежит! – воскликнул бородач и резко устремился в сторону. Подойдя к какой-то куче мусора, он с довольным видом извлек из-под нее старую, ободранную хламиду.

– Это же мешок из-под сахара, Дэн! – разочарованно воскликнул Леха, не решаясь даже прикоснуться к грязной, вонючей тряпке. – Думаешь, это лучше моей куртки?

– Конечно, чувак! Хоть какая-то одежда, и то хорошо!

В найденном мешке на скорую руку прорезали отверстия для рук и головы и перетянули всю дизайнерскую композицию такой же драной веревкой. Дэн с удовлетворением цокнул языком и кивнул – стилизация оказалась успешной, можно сказать, сидящей на его коллеге весьма и весьма естественно. Теперь Леха походил на побитого жизнью средневекового крестьянина или обедневшего хоббита. После этой маленькой заминки путешествие продолжилось.

Наконец, они подошли к обрыву каменного карьерчика. После короткого спуска по острым валунам, на которых менее сноровистый человек мог бы запросто переломать ноги, перед пришедшими открылась своеобразная картина. Внизу, в центре небольшой полянки, стоял высокий столб с большой деревянной звездой на самом верху. По столбу вились искусно вырезанные зеленые змеи. Венчалось это великолепие золотистой цветочной короной. Судя по композиции, одна из змей набрасывалась на корону, другая же ее защищала.

Рядом со столбом возвышалась стройная красивая девушка и, что было самое удивительное, перед ней, преклонив колени, сгорбился добрый десяток здоровенных молодых парней. Их руки находились в движении, то смыкаясь над головами, словно у ныряльщиков, вот-вот готовых броситься с трамплина, то расходясь в стороны, чтобы составить «домик» с рукой соседа. Процесс напоминал игру в ладушки. Все присутствующие бормотали что-то в один голос.

От удивления Леха даже присвистнул. Дэн же не издал вовсе никаких дополнительных звуков – видимо, все происходящее было ему знакомо. Уловив острыми накладными ушкам новый неожиданный раздражитель, все стоящие на коленях медленно повернули головы, а девушка подняла ясные глаза и радостно раскрыла свои объятья.

– Брат мой зеленый эльф! – обратилась она к Дэну, а Леха решил на всякий случай пока ничему не удивляться. – Наконец-то и ты с нами!

– Госпожа Владычица Золотого Леса, – смущенно склонил пред ней главу «зеленый эльф», – я опоздал, но опоздал не по своей вине!

– Ничего, ничего! – звенящим голоском пропела девушка. – Я вижу, что ты постарался на славу – привел к нам еще одного заблудшего в чаще мордорских глубин! Приветствую вас, пресветлый брат! – обратилась она, на этот раз к Лехе. Тот буркнул нечто невразумительное, не желая показаться невежей.

– Твой друг, наверное, хоббит! – и она обернулась к остальным. – Братья, поприветствуем нашего нового соратника в борьбе против проклятых орков!

– Лайта!!! – хором грянули все. – Слава!!!

Когда пришедшие подошли к полянке, девица заняла изначальную позицию перед столбом и провозгласила:

– Дети Илуватора! Сегодня в нашем лесу большой праздник – еще и потому, что сегодня мы, наконец, поймали мерзкого еретика, так долго скрывавшегося от остроухого суда! Тунис!

Из кустов, раздвинув ветки плечами, вышел здоровенный голубоглазый детина. Рядом с собой он вел худого, ободранного малого с затравленными глазами. В расцарапанных лапках тот сжимал несколько облезлых книг. Вся компания придвинулась поближе.

– Тунис, привяжи его к столбу! – приказала хозяйка. Голубоглазый повиновался.

– Госпожа Альтариэль (так звали девушку эльфы, хотя в домашней обстановке она охотно откликалась и на имя Линка), – обратился к ней один из молодых людей, видимо, пришедший в клан недавно, – а что натворил сей еретик?

– Я, жрица Священного Пламени, заключенного в нашем Сильмариле (с этими словами она вытащила из рукава какой-то искрящийся камень и протянула в сторону деревянной звезды), расскажу вам! Сей мерзкий еретик по имени Лесной осмелился утверждать, будто все сильмарилы были утеряны еще после Войны Гнева и потому наш священный камень – не настоящий! (Со стороны эльфов послышались гневные вскрики и стоны ужаса). Кроме того, - продолжала жрица, – он читал «Черную Книгу Арды»!!!

Гневные крики усилились, а стоны перешли в хрипы.

– За сие злодеяние, – ее глаза радостно заискрились, – я приговариваю еретика к сожжению на стопке мерзких книжонок тьмы и к отлучению от Силы Валар!

Парень покрепче прижал к себе грязные фолианты:

– Тебе не одолеть правду! Ты не жрица, ты Лже-Артанис! Тебя я презираю!

Это было страшное оскорбление!

– Ты не сможешь доказать! – воскликнула та.

– Есть один способ, который не отменить даже тебе, жрица! – яростно возразил он.

– Какой же? – насмешливо произнесла девушка. – Неужели проверка могущества моего Сильмарила?

– Нет! – крикнул тот. – Еще лучший – это высший суд, Суд Валар! Дайте мне меч, эльфы, и я выйду против любого из твоих рабов!

– И против него? – иронично заметила Альтариэль, указав глазами на Туниса, который при этих словах энергично подался вперед, потирая руки.

– Если не я сам, жрица, то за меня это может сделать кто-то другой!

– Кто же, глупый еретик? – девушка гордо и надменно обвела рукой все благородное собрание. – Кто здесь выйдет за тебя?

И не дождавшись ответа, она начала выводить зловещие трели высоким, слегка надтреснутым голосом. Очевидно, это была эльфийская молитва:

Парень удрученно опустил голову, поняв всю безвыходность ситуации. Когда у толкинистов заходила речь о какой-нибудь бредовой, совершенно невыполнимой затее, хоббиты советовали отобрать у полурослика кольцо и китайскую лапшу, гномы – заставить гноминью сбрить бороду, орки - заставить урукхая выучить «Камасутру», а эльфы – перепеть эльфийку. Еретик мог бы, конечно, взять оружие и сам, но это означало одно - обречь себя на заведомый провал. Длинноухая жрица тем временем продолжала надрываться:

– Я! – разорвал молитву в этот безвыходный момент чей-то крик, и что там дальше случилось с Гендальфом – осталось неизвестным. – Я могу это сделать!

Дэн повел головой по сторонам, пытаясь узреть того, кто дерзнул покуситься на святое и совсем неожиданно обнаружил, что это был Леха, его товарищ, стоящий рядом – тот самый, которого он своими ногами привел в Святилище! В это время Леха, не теряя времени, быстро вышел вперед.

– Кто ты, презренный пособник Тьмы? И верно ли, что ты готов поднять свой жалкий меч за неправое дело? – презрительно спросила перебитая на полуслове Дева, Увенчанная Сияющим Венцом. – Так ли это?

– Да, жрица! Но только при одном условии! Если я выиграю этот бой – я заберу с собой его (он указал на привязанного к столбу Лесного) и его (он указал на Дэна)! Оружие также выбираю я! Ты согласна на такие условия, жрица?

– Ты проиграешь, жалкий хмырь! – только и молвила идеологическая противница, отойдя в сторону.

Жрица подошла к своим длинноухим подданным и все они разом протянули руки вверх, воскликнув хором:

– Валар, даруй нам победу!!! Лайта Сильмэ!!!

Леха не стал утруждать себя обращениями к небу и его жителям. Вместо этого он начал тщательно выбирать древко своего будущего оружия. Им оказалось копье с серебристым резиновым наконечником.

– Потянет, – после нескольких пробных выпадов решил спортсмен. – Ну что, благородная дева, где твой боец? Не испугался?

Это он произнес зря. Тунис злобно выбрался вперед, и на лице его была написана решимость. Во лбу сияла искрящаяся хрустальная звезда – символ высшей касты.

Поединщики почти одновременно выкинули вперед копья. Тунис был боец здоровый, но неповоротливый. И потому близко к нему приближаться не следовало. Леха, привыкший к легкоатлетическим снарядам, быстро приноровился к новому оружию. «Куда мне лезти с мечом?» – думал он. – «А с копьем-то я всяко-разно справлюсь!»

Для начала он попробовал раздергать своего соперника, но тот оказался неожиданно норовист для своего могучего тела и умудрялся отражать все атаки.

«Ладно, братан», – подумал Леха, – «с этой стороны его не возьмешь! Попробуем по-другому!» Он ускорил темп, попытавшись резко оббежать своего противника с правого борта.

С начала схватки прошло уже несколько минут. Тунис чувствовал, что выдыхается, но старался этого не показывать. До сих пор он легко побеждал своих соперников, которые в основном стояли на одном месте и особо не срывались в быстрые спринты. Таких можно было молотить, как «грушу». Но теперь, когда ему попался более прыткий соперник, Тунис чувствовал, что почему-то ничего не может с этим поделать. Еще немного и он выдохнется до предела, за которым нет возврата. Допустить такое было никак нельзя. «Надо с ним кончать или я его никогда не достану!» – решил Тунис и, приподняв копье, с силой метнул его в своего противника. Бросок копья в дуэльной схватке считался нечестным приемом, это понимал даже неискушенный в толкинистских делах Леха.

«Нечестно!» – послышался возглас со стороны столба, но он потонул в общем восторженном гаме.

Леха успел отреагировать, и наконечник попал не в грудь или голову, а в кисть левой руки. Подбитый спортсмен отскочил назад, облизывая окровавленные пальцы. Теперь он мог сражаться только одной рукой. В это время Тунису со стороны эльфов бросили другое копье. И в тот самый момент, когда он поднял его для следующего броска, Леха опустил свое древко на переднее колено, выставив бедро как флюгер и использовав его в качестве передней опоры, сколько осталось силы всем телом выкинул гладкое, отшлифованное руками бойцов дерево вперед! Наконечник скользнул по древку Туниса и со всего размаха впился ему в лоб, попав при этом точно в центр мирно почивавшей там хрустальной звезды! Искрящиеся брызги бросились во все стороны, а сам Тунис, покачиваясь, медленно повалился спиной в траву. В центре его лба разгорался огромный восьмиконечный синяк.

Галдящие эльфы испуганно притихли.

– Я забираю этих людей, и не смейте их больше беспокоить, длинноухие! – надменно проговорил Леха. – И вообще, идите-ка вы все домой, возвращайтесь в университеты, – добавил он, с сожалением глядя на сидящих по сторонам, с открытыми в изумлении ртами людей. Такого поворота событий те явно не ожидали. И чтобы пожелание прозвучало убедительнее, спортсмен добавил:

– Сие есть воля Валар!

После таких слов не согласиться с ним было нельзя. Отдирая от вспотевшего тела дурацкий сахарный мешок, Леха на прощанье обратился к оторопевшей от такой наглости звездоликой эльфийке:

– Слушай, а что там у тебя за проблема с орками? Может помочь?

Сзади подошел Дэн и молча потащил зарвавшегося партнера в чащу:

– Пойдем уже, «толчок»^[1] ты хренов! Понравилось, что ли?

Но не успели они отойти и пяти метров, как в спины понесся женский голос:

Мотив был настолько печален, будто певицу приковали цепью к горным камням и дракон Глаурунг вот-вот должен был прилететь поклевать ей печень.

«Да», – пронеслось в голове внезапно прозревшего Дэна, – «перепеть эльфийку!..»

Но тут ободранный еретик с книгами, отлепившись, наконец, от своего столба, неожиданно и настырно загорланил:

Альтариэль осеклась, замолчав на полуслове. В закатном солнце на спине Лехи отчетливо обозначилась вывернутая внутрь надпись «Сахар весовой 50 кг». Бородатый подтолкнул к тропинке не в меру талантливого певца и уже почти скрывшись за поворотом крикнул:

– Запомните нашего копейщика, длинноухие! Отныне это ваш новый эльфийский Бог!

Но из-за кустов, камней и прочей лесной чепухи эльфы не расслышали как нужно слово «Бог» и приняли его за «Боб». Так он и остался в легендах толкинистов сурового уральского города, как «копейщик Боб в сахарном мешке»!

Примечания:

Я очень прошу всех ответственных домохозяек и власти страны не беспокоиться по поводу вышеизложенной истории, т.к. на самом деле все далеко не так плохо, как может показаться на первый взгляд. А если вдуматься, то ролевое движение – это ведь тоже ветвь шоу-бизнеса.

Назад возвращались молча. Оболганный, плененный эльфами еретик был отпущен продюсерами на свободу у первой же остановки общественного транспорта, получив на прощанье строгий наказ «немедленно возвращаться домой, к маме!» Чем ближе компаньоны подходили к конечной точке, квартире Дэна, тем больше и больше начинал кипятиться Леха.

– Я им… да я их… я про них статью напишу, вот!.. – на всю улицу объявил он и, гордо приподняв подбородок, свысока оглядел грязные тротуары. Дэн посмотрел на товарища удивленно, но ничего не ответил.

– …И назову ее, например… «Секты захватывают школы»!

– А причем здесь школы, Леш? – грустно поднял на него глаза бородатый.

– Да так, не при чем – только для остроты!

– А…​а…а… – многозначительно протянул его собеседник и, взглянув на истекающие фонтанами пота мышцы своего товарища, иронично добавил. – Ты-то напишешь, можно не сомневаться!

– А что, ты сомневаешься, Борода?! – запетушился Леха, уловив его насмешливый тон. – Да я, если хочешь знать, хочу и научную работу по психологии написать и книгу про автостоп и еще…

– Ну, если ты ХОЧЕШЬ, то тогда, конечно, даже никаких вопросов! – язвительно произнес Дэн. То, что сам он повел себя в этой истории как последний дурак, было совершенно очевидно и осознание этого жгло не хуже священного Света Сильмарилов. Теперь все накопившиеся внутри эмоции перерастали в глухое раздражение и требовали выхода. А самое паскудное было то, что помог ему это понять тот волосатый мудила, шагавший теперь рядом нога в ногу, которому, если честно, не в современном мегаполисе нужно вращаться, а жить где-нибудь в горах, в своей пещере – по утрам охотиться с кремневым топором на оленей, а по ночам охранять детенышей и самок… Который не только крашеного Инвайтом спирта от вина отличить не в состоянии, но даже и…

– Да я, – тем временем обиженно продолжал Леха, – если хочешь знать, музыкант, с такими людьми встречался, пока в молодости ездил автостопом по стране, что тебе и не снилось! И с генералами, и с политиками… Они мне такое порассказывали! Я-то, в отличие от тебя, в жизни разбираюсь! – и он отвернулся в сторону.

Психолога-спортсмена всегда цепляло, как это толковые и непревзойденные тезисы, произведенные им, Лехой, если уж говорить честно и откровенно, светочем нашего времени, могли не уважать какие-то жалкие и глупые интеллектуальные плебеи, которые даже не изучали психологии и не могли отличить «арта» от «гештальт-терапии»!.. А еще он лучше всех умел фехтовать копьем, хотя еще только вчера этого и не…

– Если ты напишешь книгу, спортсмен, то у меня в тот же день появятся двое детей, жена и любовница в придачу! – раздраженно подвел итог Дэн. Леха только презрительно плюнул в ответ. Больше до самой квартиры они не разговаривали. Шагать, однако, продолжали рядом.

Когда коллеги вошли в квартиру и сели за кухонный стол, во всех ее углах уже разлился темный вечер. Компаньоны избегали смотреть друг на друга, а лица их в полумраке казались уставшими и злыми.

«Ладно», – решил про себя Леха, – «он хоть и идиот, но работать нам вместе еще долго придется. Черт! Надо уже что-то сказать!»

«Ты только не будь слишком умным, а то в круглого дурака обратишься», - внутренним эльфийским взором буравил нос и прочие части спортсменского лица Дэн, злобно впитывая надменно-сожалеющий взгляд несостоявшегося хоббита. Потом вздохнул и неожиданно для самого себя произнес:

– Может, чаю, продюсер?

– Давай, продюсер! – обрадовался гость.

Попили чай и порассуждали о том о сем, не имеющем прямого отношения к делу. Наконец, Леха решил, что пора перестраиваться в ряд более откровенной темы.

– Скажи мне, зачем ты все-таки подался к ним? – спросил он.

– Честно? – поднял глаза Дэн. – Знаешь, испугался. Нет, правда! Какой-то страх навалился, даже не перед конкретно нашим концертом, а перед всем этим гребаным шоу-бизнесом! Забоялся этих афиш, концертных залов, договоров… даже билетных касс – и тех начал страшиться! Такой, чувак, сильный был ужас, что беги хоть к эльфам, хоть к чертовой бабушке!

– Меня когда-то в секции тренер учил: если хочешь перестать бояться, то просто посмотри на себя и на свой страх со стороны, – задумчиво произнес спортсмен. – Увидь, как ты дрожишь и пальцем не можешь из-за этого пошевелить! Сразу становится легче! Даже смешно над собой бывает после иногда…

– Ладно, попробую… – нерешительно протянул бывший эльф.

– А ты хоть чего-нибудь узнал про наше дело пока с этими гавриками в лесу тусовался?

– Конечно, чувак, – даже отодвинулся бородатый, – ты меня уже совсем за дятла держишь!

– Тогда говори, – потребовал Леха.

– В общем, так, – не обидевшись на требовательный тон собеседника, начал Дэн. – Самыми крутыми фолк-группами в городе считаются «Мельница», «Дартс» и еще несколько групп. Мельница – это что-то попсовое, часто без особого сюжета (например, взять песню «Двери Тамерлана» – кого ни спрашивал о чем она, никто внятно ответить не смог), в общем красиво и популярно, а Дартс – не такая раскрученная, но зато веселая ирландская музыка, заводная и даже иногда со смыслом в текстах!

– И что ты думаешь?

– У меня, пока с толкинистами тусовался, появилась новая идея: почему бы нам не организовать целый фестиваль?! Народу соберем больше, и начало будет мощное!

– Точно! – восхищенно произнес Леха. Это предложение несколько примирило его с поведением товарища, совершенно неадекватным за последнее время. – А какую именно группу позовем?

– Обе и позовем! Остальных участников возьмем из аборигенов или спишемся с соседними областями. Мне эльфы подкинули целый список музыкантов, так что это не проблема…

– А как назовем фестиваль, Дэн? – спросил Леха.

– М…​м…м… Не знаю, спортсмен, надо поразмыслить, – неуверенно протянул Дэн, а про себя подумал: «Может, «Вересковый Мед»? Хотя нет, слишком слащаво как-то…»

– Давай назовем его «Вересковый Мед», – бестрепетно предложил Леха, - или можно еще как-нибу…

– Хорошо, нормально название, – быстро согласился бородач и хмыкнул про себя: «Если нам в две головы пришла одна и та же мысль – значит, так тому и быть!»

Дэн и Леха сидели на уличной скамейке в центре города и смотрели на пухлую театральную тумбу, вылезающую прямо перед ними из темного асфальта. Лица были напряжены вследствие начатого незадолго разговора.

– Леша, я думаю, это нужно сделать… – мягким убедительным тоном говорил товарищу Дэн. – А как же без этого?

– Не нужно! – резко отозвался Леха, и лицо его свело судорогой. – Они не бараны!

– Но как же без этого, чувак? – с интонацией родителя, убеждающего непослушное дитя, проговорил Дэн. – Ведь все так делают…

– Дэн, то, что ВСЕ считают народ быдлом, не говорит о том, что мы должны поступать соответственно!

Помолчали. Леха хмуро глядел в пол, а бородач не знал, как убедить своего упрямого товарища. А дело состояло вот в чем: неделя прошла с начала рекламной кампании нового фолк-рок фестиваля. Незадолго до этого для технического оснащения проекта был арендован самый большой крытый концертный зал города – Дворец Спорта, в котором пели только самые крутые и непререкаемые авторитеты шоу бизнеса. В соседнем, считающемся столичным городе была заказана качественная звуковая аппаратура, поскольку звукари из аборигенов адекватно помочь не смогли. В списке участников фестиваля значились как уже упомянутые звезды Москвы и Питера, так коллективы из Сибири и, конечно же, соседних уральских городов.

Наконец, когда до мероприятия осталось полтора-два месяца, была начата соответствующая масштабам мероприятия рекламная кампания. Эти, а также другие организационные вопросы до сих пор не вызывали у организаторов серьезных противоречий. Даже когда бюджет проекта увеличился на двести тысяч рублей и тут они умудрились обойтись без выяснения отношений. Но неожиданно…

Очень часто на входах в ночных клубах, концертах и тому подобных мероприятиях билетные контролеры не довольствуются только видом купленного билета, но и ставят синюю печать на руку, обозначающую право человека на вход в случае, если тому пришлось неожиданно покинуть заведение посередине программы. Кому-то это безразлично, кто-то относится к данной процедуре с иронией. Леху, организатора будущего мероприятия, перспектива получить синюю печать в руку просто выворачивала наизнанку.

– Люди не коровы, чтобы их метили, как скот! – сразу закричал он в запале, только-только Дэн начал говорить на эту тему. Бородатый не ожидал, что такой заурядный вопрос вызовет в душе коллеги столько эмоций.

– А в чем собственно дело, Леха? – искренне удивился он.

– Дэн, организаторы должны относиться к зрителям как к людям, тогда и они будут платить тем же!

– Сомнительное утверждение… – пробормотал Дэн, в памяти которого навсегда застряли виды бело-голубых, раздолбаных в куски унитазов концертных залов, изрезанные ножами портьеры, а также весело катающиеся рядом с музыкантами, выброшенные на сцену из зала пивные бутылки. – А что ты предлагаешь, психолог?

– Мы не должны ставить это поганое клеймо на ЛЮДЕЙ!!! – уверенно заявил спортсмен.

Дэн опешил.

– Но Леш… ведь тогда мы не сможем выпускать их наружу и запускать обратно! А фестиваль идет целых семь часов!

– Если люди поймут, что мы делаем это из добрых побуждений, то они отнесутся к нам соответственно! – убежденно заявил Леха. – А входить будут по уже надорванным билетам без контроля.

Полтора часа его коллега пытался переубедить заупрямившегося компаньона. Решительно ничего не помогало. Наконец, оба, уставшие от пререканий, уселись на садовую лавочку, стоящую напротив одной из афишных тумб в центре города. Поспорив по инерции еще немного, они на несколько минут замолчали, отвернувшись в разные стороны. Неожиданно взгляд Дэна упал на одну из афиш, висящую перед глазами и натурально остолбенел!

– Так что порешим с печатями, Борода? – глухо спросил вновь налившийся соком Леха.

– Как хочешь, так и делай… – отстраненно пробормотал Дэн, уставившись в одну, ему только видимую точку. – Это все ерунда, чувак…

– А-а-а, значит, признал мою правоту, Борода! – самодовольно откинулся на спину идеологический противник. – Только это не ерунда! Это… Да ты меня не слушаешь? – потряс он за рукав своего товарища, только сейчас заметив его стынущий взгляд.

– Это все фигня…– снова пробормотал тот. – Ты лучше сюда глянь!

Леха перевел взор прямо перед собой и также остолбенел. Перед ними, разливаясь ярким цветом, висела их собственная афиша «Первый российский фестиваль фолк-рока в нашем городе…», а рядом с ней… рядом… Леха судорожно сглотнул. Рядом прилепилась еще более массивная афиша, гласящая: «Первый общероссийский фолк-рок-металл фестиваль… Группа Мельница…» Молодые люди переглянулись.

– Это не наш фестиваль, Леха… – словно проглатывая сразу целую пачку красного перца, прохрипел Дэн.

– Конечно… зачем бы нам две афиши на одной тумбе размещать… – растерянно открыл рот коллега.

– Тогда что это за байда, хотел бы я знать! – вспомнил про наличие голосовых связок Дэн. – Чего эта хреновина здесь делает?! С нашим хэдлайнером на своей афише?

– Еще один фестиваль фолк-рока в нашем городе? – Леха вщурился в дату. – В тот же день, что и наш!!!

Оба организатора, обалдев, застыли в положении анфас-анфас.

– Но кто бы это мог быть, чувак? – постепенно приходя в себя, начал размышлять Дэн. – Ананасов? Навряд ли, он работает в другом стиле… «Джетро клаб»? Тоже не то…

– «Продюсерский центр Васи-Аваса»… – по слогам, словно неуспешный второклассник, прочитал Леха фразу, чернеющую на афише. – Я такого не знаю, Борода!

– Подожди! – крикнул Дэн. – Мне басист на последней нашей встрече сболтнул, что наш бывший «байранист» Вася почему-то неожиданно сменил собственное имя на имя своего отца. А звали папу… Авасом! И первая часть брэнда подходит… Креативное название, запоминающееся! Связь востока и запада!

– …Вася, – прошептал его друг. – Откуда же он узнал?

– Языком надо было меньше чесать на тусовках! – резко вскочил со скамейки бородатый. – А я-то думаю, что это у нас последние дни продажи билетов так резко упали?! Теперь как бы нам не пролететь из-за этого козла!

– Ладно, что-нибудь придумаем, – встал на ноги и Леха. – Поехали домой, будем мозговать, что делать!

А про себя лукаво заметил: « А спор из-за входных печатей я все-таки выиграл!»

Дэн же грустно подумал, что теперь даже наивное Лехино «человеческое отношение к зрителям» придется обязательно использовать как рекламный ход – главное, чтобы «был выхлоп»!

Поезд из Москвы подходил к четвертой железнодорожной платформе. В третьем вагоне должны были обнаружиться те, кому вскоре предстояло стать хедлайнерами (то бишь главными артистами) двух фестивалей – знаменитая группа «Мельница». «Дартсы», а также остававшиеся по списку мелкие группы прикатили еще вчера вечером. Дело оставалось за главными звездами.

Пока поезд стучал последними стрелками и другим железным нутром перед перроном Дэн и Леха судорожно решали главный вопрос – везти ли гостей сначала «на чай» в частную квартиру (как поступали всегда), чтобы в приватной обстановке поговорить и познакомиться поближе или переть музыкантов прямо в гостиницу. Леха горою стоял за чаепитие – он любил теплую компанию. Дэн особенно не возражал, хотя про себя полагал, что могут найтись дела и поважнее. Но у него имелись веские причины, чтобы не спорить с товарищем. Необходимо было как можно быстрее и деликатней провентилировать вопрос участия «Мельницы» в фестивале вновь проявившегося конкурента, и, если возможно, постараться отговорить музыкантов от сотрудничества с Авасом. Тем более, что дорогу все-таки оплачивали Дэн и Леха.

Наконец из вагона вынырнула проводница и открыла скрипящую зеленую калитку. В дверях показалась группа людей с большими жесткими кофрами в руках.

– Привет! – приветственно произнес Дэн. Вся компания вежливо поздоровалась с принимающей стороной.

– А сейчас мы вместе едем пить чай, чтобы в теплой дружеской обстано… - после первых приветствий радостно начал Леха, но его тут же перебил высокий женский голос лидера группы.

– Сразу видно, что организаторы – толкинисты! – презрительно и с расстановкой произнесла Хелависа (так звали вокалистку). Хотя с момента первого общения с лесопарковыми эльфами Леха не стал ни на йоту ближе к тем, о ком вспомнила эта девушка, но почему-то все заранее подготовленные слова о «теплой компании» комом застряли у него в горле. Ему (даже странно) немного захотелось стать ролевиком!

«А ты-то, сама, откуда вылезла?» – подумал Дэн, но вслух ничего не сказал.

– Мы хотели для начала поехать в кварт… хм… чтобы неформально… – чуточку собравшись, попытался продолжить Леха.

– Нет, нет и нет! – снова не дала закончить продюсеру лидер группы. – Только в гостиницу! Прямо сейчас!

И вся честная компания под предводительством бородача направилась к автостоянке. Дэн до того имел опыт общения с артистами и все высказанное девушкой воспринял как должное. По пути он развлекал гостей интересными байками из истории города и указывал на особо интересные в культурном отношении объекты. Пришибленный Леха в горьком молчании плелся позади всех. Говорить или тем более шутить со своими гостями он был не в состоянии.

Утро двух фолк-фестивалей началось с рассветом следующего дня. В тот час, когда стройные ночные работницы гостиницы (в которой обитали музыканты) только начинали собираться домой в холл вошел Дэн. Там он некоторое время подождал, пока его вздорная подопечная соберется в путь, а затем вместе с вышедшей Хелависой отправился на местный телеканал для участия в утренней передаче в качестве приглашенных гостей. То есть в качестве гостя была приглашена одна глава фолк-группы. Дэна же, как ее сопровождающего сотрудникам телецентра приходилось терпеть в студии и только.

После вчерашней «теплой» встречи на вокзале компаньон и партнер по организации фестиваля отказался любым образом контактировать с певицей и поэтому сия почетная обязанность легла всецело на плечи Дэна. Да он и не возражал, понимая, что, во-первых, кому-то это делать необходимо, а во-вторых – «звезда» есть звезда и принимать ее нужно вместе со всей имеющейся в наличии «звездностью». Леха такого подхода понять не мог – для него человек всегда должен был оставаться, прежде всего, человеком, в какие бы одежды не рядила того жизнь. Потому надменность Хелависы при первом знакомстве была оценена продюсерами совершенно по-разному.

Телецентр ничем не зацепился за память бородача, кроме разве необычайно большого количества смазливых мальчиков совершенно педерастичного вида, что оставило некоторое ощущение гадостности в душе. Стоя у дверей студии, Дэн терпеливо ждал окончания интервью. Настроение было нервное. Время от времени в карманах в один голос начинали надрываться телефоны, в микрофонах коих какие-то люди жаждали увязок неких срочных неотложных дел. Эфир еще не начался, а за дверями студии уже шел спор режиссера с заспанным телеведущим.

– Ты должен разбудить публику, а у тебя рожа с бодуна! – возмущался вышагивший перед мониторами режиссер. – У нас же «Утро начинается», мать его, а не «Вечер вырубается»! Разбуди зрителей, олень!

Телеведущий вяло отбрыкивался. Его било током от маленького прицепного микрофончика, и, кроме того, он не спал всю ночь. В общем, утро кое-как, но потихоньку начиналось.

На мгновение Дэну и вовсе почудилось, что из-за полуоткрытой двери туалета на него глумливо вылупился Вася, его соперник, ныне самим собой оперативно переименованный в Аваса. Но через секунду морок рассеялся и ошарашенный бородач понял, что этого человека здесь просто не могло быть. Коридор перед студией был чист.

Наконец наступил вечер. Фестиваль фолк-рок музыки «Вересковый мед» шел уже два часа. Агонически рожденный в муках саундчек разрешился, как обычно, с большим опозданием. Но даже и без того программа сдвинулась только по примерным прикидкам часа на полтора. Дэн и Леха задолго до начала бегали «в мыле». Вначале выяснилось, что не хватает массы важных мелочей, начиная от бэйджиков для участников и заканчивая кое-какими деталями оформления. Пожалуй, одними из немногих вещей, которые действительно были в норме, являлись концертный зал и звуковая-световая аппаратура.

Еще через полчаса замученные организаторы встретились на нейтральной территории – в туалете. Телефоны в карманах разрывались от натуги – продолжали прибывать участники фестиваля, а также нужные и ненужные гости, приглашенные на халяву. Мимо двери помпезно прошествовала солистка «Мельницы». Леха поморщился.

– Леш, ты как? – с красным от напряжения лицом спросил товарища Дэн.

– Сам видишь, – устало ответил его «убитый» в усмерть компаньон.

– А как идет выступление? – продолжил бородач.

– Да хрен его знает, Дэн, я еще не был в зале! – нахмурившись, воскликнул тот. – Прав все-таки был анекдот.

– Что за анекдот?

– Да встречаются два приятеля, и один другого спрашивает: «Ты был на вчерашнем концерте?» «Нет», – отвечает второй. «А почему?» – спрашивает первый. – «Говорят он был классный!» «Тут все очень просто», – говорит второй, – «ведь я его организовывал!»

– Да, чувак… – протянул Дэн, почесав «репу».

– Что со сборами за билеты? – напряженно посмотрел на него спортсмен.

Бородач нахмурился и опустил глаза.

– Судя по количеству людей, мы пролетаем тысяч на четыреста-пятьсот…

По туалету разлилось трагическое молчание. В соседней кабинке кто-то натужно закряхтел. Послышался стон седушки.

– Тогда у нас есть только один выход, – переходя на драматический шепот, произнес Леха.

– Податься в бега? – вскинулся Дэн.

– Нет, идти на электрички – продавать мороженое!

– М-м-м… – неопределенно замычал бородатый.

– Это единственный вариант, с нашей-то квалификацией! – пожал плечами его коллега. Оба организатора не доучились в университетах несколько лет, потому дипломами похвастаться не могли. Да даже если б и могли…

Помолчали еще немного.

– Ладно, Леш, закончится фестиваль – тогда и будем думать! – вздохнул бывший эльф. – А сейчас наша задача – чтобы все прошло максимально хорошо!

Леха кивнул и оба вышли из уборной. Едва они закрыли за собой дверь, как орг-проблемы вновь навалились на Дэна. К продюсеру тотчас же подскочили несколько артистов.

– Сейчас должны выступать мы! У нас время по контракту! – надменно кричали одни.

– Ты что слепой – у нашей скрипачки приступ! Мы не можем выступать позже! – долбили в увядающие организаторские уши другие.

Леха медленно, по стенке, чтобы не попасть в стягивающееся кольцо разъяренных музыкантов, скользнул в сторону, а Дэн на секунду прикрыл глаза, а открыв их, снова ринулся водоворот утрясок и выяснений.

Концертные стрелки медленно подбирались к своему завершающему времени – выступлению московской фолк-группы «Мельница». Само по себе появление этой группы на сцене прошло, как и всегда – очень профессионально (а значит, там было все, чем не в состоянии похвастаться абсолютное большинство коллективов местных). А больше ничего особенного о выходе музыкантов и сказать-то было нельзя. Не наблюдалось пьяных плясок по сцене, сопровождающихся битьем пивных бутылок и неумелыми стриптизами фанаток. Не было разношерстной и смешной, несочетающейся по стилю одежды. Но последняя часть концертной программы московских гостей завершилась неожиданно и трагически.

Когда во время исполнения какого-то модного хита солистка Хелависа открыла рот, чтобы вывести очередную трель, световая и звуковая аппаратура неожиданно для всех намертво вырубилась, и зал погрузился в полную тьму. Хелависа застыла на сцене с открытым ртом, чего по причине неожиданно павших сумерек никто не заметил. А дело оказалось вот в чем.

Время аренды Дворца Спорта (самого большого концертного зала города) стоило ужасно дорого. Поэтому организаторы мероприятия не взяли дополнительного времени на разные непредвиденные смещения концертной программы. И когда, наконец, истекли последние секунды, и время аренды подошло к концу, техники Дворца попросту вырубили всю аппаратуру и фестиваль завершился по причине естественной старости, а не от отсутствия жизненных сил в душах зрителей и музыкантов, которые о причинах не догадывались.

Итак, Хелависа застыла на сцене с открытым ртом. Артисты непонимающе крутили головами, пытаясь что-либо разглядеть в сгущающейся тьме. Со стороны публики послышались первые истошные крики, то ли в адрес музыкантов, то ли их продюсеров. В этот момент Леха, всегда находивший выход из любой ситуации, к своему несчастью нашел поблизости старый фонарик, замкнул контакты и стал копаться в деталях китайского отражателя, дабы вывести музыкантов со сцены при максимально ярком свете. Ко всему прочему фонарик был цветной, с красным фильтром.

Хелависа нервно развернулась в сторону этого нового раздражителя. В клубящихся облаках сценического дыма лицо Лехи показалось ей глумливо смеющейся рожей дьявола, облитой красным светом. Вокалистка сразу просекла его гнусный план. Тогда, на платформе вокзала, она ненароком оскорбила Леху, и он решил отомстить! Он заранее продумал план срыва ее выступления, но она тоже не пальцем делана и не даст ему взять вверх! Она сама поставит жирную точку в этом деле, впрочем, как и всегда!

Не теряя времени, нежная солистка самой известной в России фолк-рок группы схватила тонкими ручками ближайший музыкальный инструмент. Им, на свою беду, оказалась здоровая деревянная арфа. С силой, которую никак нельзя заподозрить в такой хрупкой деве музыкантша оторвала полутораметровый старинный инструмент от благодарно разогнувшейся дощатой спины деревянного настила. Арфа пискнула. Хелависа ринулась вперед. Одним львиным прыжком покрыв промежуток между глумливо ухмылявшимся прямо в лицо краснорожим Лехой, она с размаху накатила ему арфой прямо по балде!

Леха еще копался в отражателе фонарика, когда услышал сбоку какой-то шум. Подняв голову, он посветил в ту сторону лучом, и это спасло ему жизнь. Несущаяся на него, ослепленная светом фонаря девушка промахнулась деревянным основанием арфы, летящим прямо в темечко концертного продюсера на несколько сантиметров, и кувырком просвистела в сторону зрителей. В темноте зала раздался истошный вопль лопнувших от удара золотых струн и крик Хелависы: «Кийя!» Арфа повисла на ушах Лехи и стала медленно сползать к полу.

– Непоня…нял… – тихо произнес напоследок организатор фестиваля и медленно повалился на сцену. Так и не начавший полноценную фотонную жизнь красный фонарик погас, растоптанный тяжелой пятой вокалистки.

В этот момент на сцену вбежал наконец-то договорившийся с администрацией ДС о включении в зале обычного освещения Дэн. Его глазам предстала страшная картина. Музыканты сверкая пятками, покидали свои места. Арфа с рваными и болтающимися на ветру струнами уже перекочевала в чехол, подальше от любопытных взглядов. Перед кулисами валялся в бессознательном состоянии коллега. Да, такая картина кого угодно вышибла бы из седла. Снаружи послышались воющие звуки мигалок.

«Вызвали уже «скорую», молодцы! И ведь как быстро приехала, в кои-то веки! Минуты не прошло!» – одобрительно подумал бородач, а вслух распорядился находившимся рядом в совершенной абстракции охранникам:

– Парни, давайте ведите музыкантов вниз, в буфет. Объяви со сцены зрителям, что там произойдет раздача автографов, а я пока разберусь со «скорой» и с Лехой!

Расчет Дэна, пожалуй, следует признать верным. Буфет – возможно, любимейшее место публики на массовых мероприятиях. После туалета, естественно.

Народ повалил вниз за автографами, а Дэн принялся ударами по щекам убеждать Леху очухаться и подняться на ноги. Через несколько минут его телодвижения возымели действие. Леха страдальчески поднял веки и медленно, как в растянутом по кадрам кино, произнес:

– За что о-на-а ме-ня, Борода-а? – пробурлил он. – Я ей только добра хотел, а о-на-а…

– Успокойся, дорогой, – неестественно нежно проговорил Дэн, держа голову пострадавшего на коленях. Сейчас придут врачи, а пока… А вот и они! – проговорил он, услышав за спиной тяжелые шаги.

К его крайнему удивлению, приход помощи вызвал в компаньоне живейшие эмоции:

– Не дамся, падлы! – истерически закричал тот. – Врешь, не возьмешь! Это заговор и вы все в нем повязаны! Как ты мог… Не хочу в армию!..

В голосе Лехи послышались детские интонации обиженного жизнью ребенка. После слов пострадавший перешел к делу и попытался вскочить на все три задние конечности.

– Ты что, дорогой? – удержал его Дэн. – Это же врачи, они тебе помогут…

Он оглянулся, но вместо чаямых пособников Гиппократа неожиданно увидел людей в знакомой милицейской форме.

– Здравствуйте… – растерянно произнес он. – А мы ждали врачей… что ж, если их нет, то и вы поможете. Вот этот человек… – показал он на вырывающегося Леху, – он…

– Вы задержаны по обвинению в организации общественных беспорядков и причинению тяжкого вреда здоровью! – загрохотал в пустом зале голос милиционера. Даже пивные банки и мусор, валяющиеся повсюду, от страха сбились в кучки.

– Я не спорю, начальник, концерт прошел не на «Ура», но это же не повод для… – медленно произнес Дэн. – Я понял – внизу из-за автографов «Мельницы» возникла давка? Что случилось-то? – закричал он. Леха, понявший, что прямо сейчас его не повезут в военкомат, затаился неподалеку, но в пределах безопасного расстояния.

– Ха, он не понимает! – переглянувшись с напарником, ухмыльнулся командир. – Ладно, объясню! Во время проходившего сегодня концерта вашего конкурента Аваса на мирно отдыхавших зрителей произошло массовое нападение людей, вооруженных арматурой и травматическими пистолетами…

– Ни фига себе! – прогудел против своей воли оказавшийся совсем рядом Леха. – А почему, собственно, вы пришли к нам?

– Во время разбора Авас показал, что в последнее время находился с вами (тут он указал на Дэна) в очень напряженных отношениях, и что вы даже угрожали ему!

– Да так, сказал как-то пару «ласковых»! – буркнул бородач в ответ на вопросительный взгляд Лехи и ментов. – Это запрещается что ли? Вы вон в своем менторазборнике…

– Также мы выяснили, что вы принадлежите к секте толкинистов, а, следовательно, могли причинить вре…​ – продолжал милиционер.

– А, начинается охота на ведьм?! – воскликнул Дэн. – А то, что я к ним уже не принадлежу, вас не волнует, начальник?!

– Это ты расскажешь следователю! – оборвал его милиционер. – И хватит ваньку валять! Сержант, бери его!

При выходе из здания компаньонов ждал новый удар. На ступенях стоял один из местных концертных продюсеров, толстый бородатый человек, пущенный по бесплатному приглашению, и делился впечатлениями от фестивальных подвигов со своими нетрезвыми товарищами:

-… И вот, собрал я, значит, билетов двадцать с оторванным контролем со знакомых, кто уже прошел внутрь, вышел наружу и раздал их разным людям!.. Эти дураки (эпитет, видимо, относился к организаторам фестиваля) не стали ставить печати на руки, как делают все нормальные люди – вот я их и наколол! Ха-а…

Его приятели, расположившиеся вокруг, также залились хохотом.

Леха опустил голову под грустным взглядом Дэна.

«Ты думал, Леша, что все люди будут к тебе по-хорошему, если ты к ним проявишь?!.. – так и шептали глаза бородача. – Не хотел людей превращать в скотов?! А они и без нас справились…»

Спортсмен, поежившись, виновато втянул голову в плечи.

На многострадальном фестивале Васи-Аваса события развивались следующим образом.

Мероприятие конкурента начиналось и заканчивалось несколько позже, чем фестиваль Дэна и Лехи. Как сообщалось зрителям, сделано это было для того, чтобы на нем могли повторно выступить группы, отыгравшие программу во Дворце Спорта на «Вересковом Меде». Часть музыкантов уже отработали во второй раз и слонялись без дела в расслабленном состоянии, попивая пивцо.

До окончания фестиваля Аваса оставалось четыре часа. На сцене готовился к выходу очередной фолк-коллектив. Зрители заорали от избытка чувств. Неожиданно со стороны ворот к сцене выдвинулась группа молодых людей, обнаженных по пояс. Поначалу этот факт сам по себе не вызвал удивления, поскольку пришельцы вели себя тихо. Но вот со сцены понеслись первые звуки музыкальных инструментов, а дальше все развивалось, словно в дурном сне.

Прибывшие полуголые граждане неожиданно активизировались, будто получив команду из незримого центра управления, и кинулись к зрителям. Понеслась драка, крики и грохот. Неформалы из-за отсутствия у большинства ярких боевых талантов и смелости не смогли выставить единого фронта сопротивления. Началась паника и давка. Милиция, казалось бы, созданная именно для таких случаев, не смогла не то что выйти мощным батальоном против бесчинствующих супостатов, но даже составить какой-нибудь заград-отряд. Многие защитники общественного порядка улепетывали в разные стороны вместе с посетителями, часть тупо стояла и наблюдала за происходящим.

Из всей мечущейся толпы лишь один пьяный панк выскочил было вперед со словами: «Нас же больше, пойдем и накатим гопам поганым!..» Но и этот героический призыв потонул в треске выбиваемых зубов. По эрокезу панка-героя пронеслись ботинки полуголых нападающих.

Через пять минут все было кончено. Зачинщики быстро ушли туда, откуда появились. Пострадавшие остались перед сценой зализывать раны. А по прошествии двадцати минут на месте военных действий появились спецназ и «скорая помощь». Начался грозный прочес соседних кустов с автоматами наперевес. Посреди витающей над полем сражения пыли торжественно, словно вавилонская башня, возвышалась каким-то чудом уцелевшая постройка из колонок и электронных ящиков звуковой аппаратуры и пальцем не тронутых в общей свалке.

Через полчаса были определены основные подозреваемые. Первым из них, как это ни печально, оказался главный конкурент Аваса Дэн, который, со слов самого Васи, очень резко отзывался о втором фестивале и о самом его организаторе. Дэн был странный бородатый человек, к тому же по немедленно появившейся у сотрудников информации недавно состоявший в секте. Но главный аргумент – он питал к Авасу личную неприязнь! Подозреваемого тут же взяли в разработку. Леху, товарища Дэна, решили пока не привлекать.

Вторыми по списку возможных виновников шествовали местные гопники. Старожилы еще помнили жесткие зарубы местных бритых парней с ребятами в эльфийских плащах из занавесок, посему этот вариант также решено было проверить.

Третьим в дружной когорте подозреваемых вклинился местный шашлычник Архыз, якобы, крепко повздоривший с одним из зрителей и способный организовать эту злобную вылазку с целью сатисфакции.

В общем, правоохранительным органам было о чем поразмыслить.

Всю следующую неделю жители Интернета увлеченно обсуждали возможные варианты виновных в адской расправе в блогах и форумах. Одни обвиняли организаторов конкурирующего фестиваля Дэна и Леху, другие шашлычника и так далее. Некий блогер, подписавшийся ником «Хуба-буба», даже обвинил в сим злобном деянии самого Путина и почему-то Михалкова.

Хуба-буба был по профессии недоучившийся строитель, ныне работающий по линии ремонта квартир. Из всех своих коллег он отличался самым пытливым умом и сообразительностью, из-за чего чаще других оказывался втянутым в сомнительные истории. Ему было скучно ругаться на стройке с гастербайтерами, в окружении бетонных блоков и вагончиков, набитых цементом и китайской лапшой. Пытливый ум блогера жаждал большего. Его не прельщали скучнейшая наклейка обоев и распил подоконников. Хуба-буба был занят более важным делом – он высказывал свое мнение в интернете.

Каждый божий день блогер начинал с включения компьютера, собственноручно собранного из разных хитрых деталей и просматривал свежие колонки наиболее посещаемых новостных порталов, которые, словно по чьей-то злой шутке, кто-то оснастил мятежной строкой комментариев. О чем бы не шла речь в тех статьях – о политике ли, о психологии или о самом прогрессивном нано-способе рождения детей – Хуба-буба тут же высказывал свое светлое мнение по поднятому вопросу, комментируя чужие комментарии и до растрескивания клавиатуры споря с поганцами, осмеливавшими перечить ему. Легкая атлетика не могла унести ноги от ядра его карающего мозга, который тут же давал экспертную оценку потенциалу всех спортсменов любых стран вплоть до 2050 года. Новейшие компьютерные технологии, способы приобретения дешевых квартир с целью сдачи в аренду, котировки акций и золота на мировых биржах – буквально все сферы жизни находились под колпаком его карающей «мыши» – и где-то снова разгорался скандал!

А в это время не прибитые двери тоскливо возлежали рядом с неприщпиленными на косяки петлями, шкафы-купе невстроенными рядами мечтали о не висящих в их нутре дорогих костюмах и свежих простынях. Помощники Хубы-бубы стучали зубами без работы, заказчики то и дело названивали на непробиваемый телефон, отправляя уже сотые СМСки со злобными напоминаниями о мыслимых и немыслимых сроках. Но все было тщетно. Даже собственная квартира блогера напоминала дом после бомбежки – с валяющимися повсюду нестиранными носками и незаштукатуренными кирпичами. Даже на входе в сан-узел висела занавеска, исполняющая роль привезенной, но не навешенной двери.

Но венцом сетевой деятельности недоучившегося блоггера-строителя был конфликт на одном из известных порталов о мужской силе. Зайдя туда однажды, он, как обычно, отписал на форуме, что знает много тайных способов повышения энергетического потенциала современного мужчины. Заинтересованные посетители сайта потребовали подробностей, коими Хуба-буба охотно и поделился.

Через неделю активных упражнений заинтересовавшихся мужчин на форуме появились отзывы. Увы, они были совсем не романтического толка. В квартирах и частных норках наивных читателей стали происходить страшные вещи. Силы и гордость пользователей начали со свистом стремиться к нулю. А через две недели произошло страшное – из квартиры одного из несчастных пытал со скандалом ушли сразу жена и любовница, по слепой случайности собравшиеся выяснить вопросы удовлетворения двух женщин одним мужчиной. Бедная жертва повышения потенциала долго бежала за обеими легкомысленными дивами по улице, тщетно пытаясь уговорить подождать, но было безнадежно поздно.

И даже после такого Хуба-буба не сдался. Озлобленные блоггеры сначала вежливо просили дать рецепт обратного действия, потом молили «Христом-богом». Хуба-буба не поддавался, нагло утверждая, что все возникшие проблемы – это лишь плод их больного воображения и психологических проблем. Не прошло и дня, как по ip-адресу Хубы-бубы оскорбленными хакерами было выяснено место его подключения. Через три недели из разных концов страны выехала специально организованная для мщения заносчивому «учителю потенциала» команда. Местом сбора был объявлен суровый уральский город.

Дэн стоял в холле среди фальшивых пальм и молча смотрел в стекло. Из оконных проемов прокуратуры виднелась площадь с угнездившимся посередине серо-бурым памятником вождю. Также виднелись скейтбордисты, безуспешно пытающиеся оторваться от земли, и голуби – любители всех памятников в мире. Последнюю неделю бородач появлялся средь искусственных пальм, словно на работе. В следственный изолятор, впрочем, он помещен не был – видимо, доказательств вины все же оказалось недостаточно.

За эту неделю произошли кое-какие события. Помимо груза огромных долгов, повисших над организаторами фестиваля, словно жернова, имелись проблемы и чисто морального характера.

Участники концерта укатили по домам на следующий же день после достопамятного события. Отъезд «Мельницы» сопровождался новым скандалом, поскольку провожать их пришлось Лехе (Дэн в то время был занят разборами в СКП). Другие музыканты упомянутой группы кроме вокалистки в выяснении отношений не участвовали, скромно и молча наблюдая за происходящим со стороны. В присутствии своей лидерши они вообще чаще всего молчали.

Как бы это ни показалось странным, но многие музыканты групп, оказавшихся в курсе конфликта, неожиданно приняли сторону организаторов фестиваля. Ребята из группы «Дартс» даже торжественно подарили Хелависе огнетушитель. Что это означало, так никто и не узнал.

Следствие по делу об избиении такого большого количества людей не сдвинулось с мертвой точки. Единственное, что оказалось в руках правосудия – несколько полуголых зачинщиков вперемешку с пострадавшими да примерная стоимость бандитских услуг. В некоторых случаях называлась сумма в тридцать тысяч рублей на человека.

Итак, Дэн стоял у окна прокуратуры и предавался нерадостным воспоминаниям. Неожиданно внизу нарисовалась странная картина. По серому тротуару, быстро перебирая ногами, бежал оголенный человек в расхристанной сверху донизу рубашке. За ним поспешала небольшая, но грозно орущая толпа людей разного возраста, но одного пола. На самых подступах к прокуратуре, не смущаясь наличием вблизи защитников-милиционеров, они догнали преследуемого, повалили и начали стаскивать с него последние, еще держащиеся части одежды. Вероятно, этот человек сделал мужчинам что-то страшное, после чего им уже нечего было терять. В полуоткрытые окна учреждения донеслись обрывки разных слов вперемешку с матом:

– Ах, ты Хуба-Буба хренов, вот тебе! Сейчас сам за все и ответишь! За мою ушедшую жену, за мой испорченный х…

Эмоциональные выражения сопровождались чувствительными побоями. Жертва выла в руках погони, пытаясь спасти самое дорогое, что у нее еще оставалось. Видимо, происходящее на улице не осталось незамеченным. Где-то завыла сирена, а в соседних помещениях захлопали двери. Из кабинета главного следователя, ведущего дело об избиении на музыкальном фестивале, выскочили двое. Сотрудники органов не сразу заметили стоящего меж зелени бородача, и он успел расслышать часть их разговора.

– Слушай, да хрен с ним, с этим продюсером! – кричал один. – Видишь, что у нас под окнами происходит? Опять, наверно, гопники разогнали марш педиков, и надо будет над этим работать!

– И что? – тупо спросил другой.

– Да отпусти ты его, Михалыч, ведь улик все равно нет!

– А кого вместо него сажать? Надо ведь кого-то назначить!

– Да вот хотя бы чучмека этого возьми, как его… «шашлычника»! Он для этого подходит!

– Ну ладно… – поломавшись немного для порядка, согласился второй. – А продюсер пусть валит!

И оба, скучно пыхтя, без особого энтузиазма затопали вниз к общей свалке.

Отпущенного вскоре с миром Дэна дожидался у дверей учреждения его коллега Леха.

– Че, Борода, все нормально? – живо спросил он.

– Да более или менее… – устало ответил Дэн. – Как сам? – потянулся он к синяку на лбу Лехи. В это время в кармане зазвонил телефон. Ответив на звонок, Дэн повернулся к коллеге.

– Что опять такое? – сразу почувствовал недоброе тот.

– Еще одна напасть, психолог, – загрустил бородач, – из ментовки звонили, говорят «Мы вам предоставили охрану из наших сотрудников, теперь вот ждем ответной благодарности»!

– Это, в смысле, взятку, что ли?

– Да вроде того, Лешенька…

– А они разве не должны были это сделать бесплатно?

В ответ Дэн только пожал плечами, что означало «по закону-то должны, да хотят большего».

– Сколько им надо? – перешел к делу Леха.

– Пятнадцать…

– Дэн, у меня сейчас не больше пяти с собой…

– У меня тоже. Ладно, пойдем к тебе, там насобираем что-нибудь.

Когда оба пришли в квартиру и порылись в загашниках, то оказалось, что после раздачи всех долгов денег сразу стало ощутимо меньше. После долгих поисков насобирали тысяч девять с копейками.

– Хватит, Лех! Сколько есть, столько и отнесу! – решил Дэн. – Давай упаковывать!

– Вообще-то, пятьдесят ментовских рож стоили этой суммы… – пробормотал про себя спортсмен.

Они даже конверта под деньги не нашли нормального! Лучшим, что обнаружилось под руками, оказался бумажный пакет из-под банковского письма с каким-то неоплаченным счетом. В центре единственного найденного конверта зияло прозрачное полиэтиленовое оконце. Откровенный просвет наскоро заклеили первой попавшейся вырезкой из газеты. По иронии судьбы, ей оказалось известное еще со сталинских времен агитационное изображение женщины, поднесшей к губам указательный палец с надписью «Не болтай!»^[3]

От души посмеявшись над этим обстоятельством, не дрожащими культями Дэн взял конверт и отнес его Куда Надо. В казенном учреждении, как и было предписано получателем, продюсер отдал его какой-то сотруднице в синей форме. Та, нисколько не удивившись и не смутившись, бросила пакет в ящик стола своего начальника. Дэн призадумался было над тем, сколько там еще лежит похожих ценных конвертов, но пришло время возвращаться назад, и вообще это было не его дело. Хотя девять тысяч рублей за почти пятьдесят ментовидных охранников – цена действительно небольшая, но, не смотря на очевидную выгоду, внутри бородача надолго засело какое-то пакостное, гложущее чувство вины.

Дома его суетливо встретил Леха.

– Дэн, кстати, чуть не забыл, – тот час же с порога проговорил он, - полчаса назад звонил Авас. Он хочет встретиться с нами!

– Для чего это? – подозрительно вскинулся еще не отошедший от посещения борцов с преступностью Дэн.

– Не знаю… Может, чтобы поговорить о произошедшем?

Четверо молодых людей сидели на диванчиках в одном из местных кафе и разговаривали. Возможно, при других обстоятельствах их разговор носил бы менее драматичный и даже дружеский характер, но на этот раз все было иначе. Половиной сидящих были Дэн и Леха, пришедшие по приглашению конкурента. Команду «Продюсерского центра Васи-Аваса» (как это теперь называлось) представлял сам Авас и какой-то невнятный, нервный молодой человек – очевидно, его помощник.

– …Так вот, господа, это и есть мое предложение к вам, – продолжал Авас развитие предыдущей мысли, – мы все любим фолк-рок. Так давайте же, четко разделим между собой зоны влияния, чтобы не мешать друг другу!

– И в чем же будет состоять разделение? – иронично спросил Дэн.

Авасу не понравился тон противника. Он очень хотел, чтобы все перед ним преклонялись, но внешне своего раздражения никак не выказал, продолжая говорить с прежней ровностью и политкорректностью:

– Разделим между собой стили… Например, мы делаем ирландщину, а вы - этническую музыку…

Леха и Дэн усмехнулись между собой.

– Вот это подарок, дорогой! – воскликнул Дэн. – Может, еще отдашь нам хоры бабулек с баянами? Они и то больше зрителей соберут! А? С барского плеча!

– Да ладно тебе, Дэн, – постарался сгладить агрессивный выпад коллеги Леха. И тут же произнес в сторону соперника фразу, при произнесении которой любого квази-любителя психологии просто разорвало бы в клочья:

– Ты неадекватен! – отчетливо произнес Леха и с видом победителя взглянул на то место, на котором должен был (после такого-то!) уже лежать в парализованном положении поверженный враг. На Аваса, однако, эти слова не произвели никакого впечатления. Но факт стойкости произвел впечатление на самого Леху.

– Тогда что вы предлагаете, господа? – нервно спросил помощник Аваса. – Вы сами то…

– Послушай меня, мальчик, – медленно закипая, как и всегда в таких случаях надменно начал Дэн. – А тебе не кажется странным то, что во время ужасной драки на вашем фестивале бандиты не разбили всю аппаратуру в едрен-батон? Нет? А мне вот почему-то кажется!

– Уж не хочешь ли ты сказать, бородатый, что это мы сами… – вскочили на ноги Авас и его товарищ по партии.

– Послушайте, господа! – снова воззвал к разуму разгорячившихся коллег Леха. – Давайте сядем и спокойно скажем друг другу: «Да, я понимаю твои эмоции, в то же время мне не нравится, что…»

– А почему бы вам было не подставить нас?! – не обращая внимания на слова приятеля, также вскочил на ноги Дэн. – Вы-то в таком случае остаетесь на коне, да еще и всю публику забираете себе! – протянул он вперед руку в обвинительном жесте. Указательный палец с обгрызенным ногтем прыгал перед лицом конкурента, как шмель, готовый вцепиться в добычу.

– Да как ты смеешь, Борода? – гордо вскинул голову Авас. – Да мы «Продюсерский центр Васи-Аваса…»

– Знаю, знаю, Васек, – перебил его Дэн, – вы бы еще «общероссийской госпромкорпорацией» назвались!

– А что тебе не нравится? – задергался нервный товарищ супротивника.

– Кроме того, мальчик, – свысока продолжал бородач, – мне не нравится, что это мы полностью оплатили всю дорогу абсолютно всем группам, а вы тупо заплатили им гонорар за выступление на вашем мероприятии! Одна только «Мельница» не успела это сделать! А может… – осенило его. – Может, вы и не собирались вести их на концерт, и ее имя на афишах было лишь рекламным трюком?! А потом собирались сказать зрителям: извините, случился форс-мажор – мы же такие несчастные!

– Вот ты уже и назвал мотив преступления, Борода! Тебе бы в следователи идти! – с сарказмом произнес конкурент. – Что еще мне припишешь? Убийство Троцкого?

– Господа, успокойтесь! – схватил их за руки Леха. – Сядьте, пожалуйста! Кто как хочет, тот так и называется…

– Да ты же сам над этим смеялся… – удивился Дэн.

– Это было давно. Сядьте!

Так или иначе, но его слова подействовали и противники, выплеснув бурные эмоции, снова расселись по своим местам.

– Пока вы спорили, у меня созрело одно предложение.

– Какое еще? – одновременно повернулись к спортсмену-психологу недовольные рожи участников свары.

– Короче, я предлагаю такой вариант: та творческая бригада, которая в течение года сделает максимальное количество новых проектов, соберет максимальное количество денег и зрителей, то есть проявит себя в продюсерском деле с лучшей стороны, та и получит все – и зрителей, и право первого выбора во всем. Так сказать, ей достанется «право первой ночи» в продюсировании фолк мероприятий! Как вам такое предложение?

– А что в данном случае означает продюсирование? – прищурился Авас.

– Безусловно, это создание новых, уникальных творческих проектов! – пробурчал в стол Дэн. – А ты как думал, что это?

– А организация концертов, например? – снова начал заводится его конкурент. – Это что, не продюсирование?

– Это работа директора группы или менеджера! – воскликнул бородач. – Как это может быть непонятно?!

– А я думаю, что это не так! – вскочил на ноги Авас, а за ним и его помощник. – Давай спросим пятьдесят человек в этом кафе, и они тебе скажут!..

– Да хоть миллион человек пригласи, Вася! – оставался неумолим Дэн. – Все равно это не так!

– Не, ну вы посмотрите на него… – со вздохом повел глазами по соседним окнам и столикам Авас, словно призывая их в свидетели непроходимой тупости и упертости оппонента.

В этот душещипательный момент официантка с уставшим лицом в очередной раз принесла к столу кофе. Отвлечение на еду и причиндалы девушки дало некоторую передышку спорящим сторонам.

– Убедили! Я согласен с вашими условиями, – после полного опустошения своего стаканчика произнес Авас. Его товарищ взглянул на командира изумленно. – Значит, абсолютно новые проекты?

– Совершенно новые! – удовлетворенно произнес Дэн. Наконец-то он взял вверх над ненавистным выскочкой и добился-таки своего!

– Получается, увидимся через год?!

– Думаю, раньше, – помахал рукой Леха.

– Кстати, Васек, – уже в спину уходящему противнику крикнул Дэн, – а ты, часом, не собираешься баллотироваться в депутаты?

– Нет… С чего ты взял? – удивленно ответил Авас. Когда вместе с коллегой они вышли из кафе, в котором остались дожевывать свои пирожки Дэн и Леха, глава продюсерского центра удовлетворенно кивнул:

– Как тебе? Круто мы их развели на договор?

– А ты разве ЭТОГО хотел? – совершенно обалдел его помощник. – Мне показалось…

– Конечно, этого! Главное было заключить с ними соглашение на любых условиях, так сказать, связать их договором, а потом… потом-то мы им вставим, как следует! Знаешь, ведь когда я писал на своих афишах «группа Мельница», то я и не рассчитывал, что те будут выступать…

– Так это ты организовал всю канитель с избиением? – восхитился помощник. – Чтобы оправдать их отсутствие? Вот это да!

– Да ладно, хрен ты моржовый, ведь никто не умер! – успокаивающим жестом взболтнул воздух Авас, а про себя подумал то, что не мог сказать даже своему партнеру:

«Я должен стать самым популярным и успешным в этом городе! Что бы мне ни пришлось сделать для этого, через что бы ни пришлось перешагнуть! Что мне эти щенки-конкуренты! Да пусть их вообще хоть перемелет! Мой успех – вот что главное…»

Робкое щекотание ноги отвлекло от приятных мыслей.

– Ты сейчас иди домой, и как придет время, я тебе позвоню! – живо приказал он безуспешно пытавшемуся обратить на себя внимание помощнику. – Будь на связи. Операция «Феникс» продолжается!

– Как скажешь…

Авас же повернулся худой спинкой и зашагал в неизвестном направлении. Внутри него все трепетало в предвкушении чего-то приятного. Но только одна смутная мысль омрачала общую сияющую картину – откуда все-таки Дэн узнал о его желании стать депутатом?

Часть вторая

После проведения пресловутых массовых мероприятий вокруг музыкантов и продюсеров как-то незаметно начало сгущаться, скапливаться лето. Лето в мире шоу-бизнеса – это своеобразное подведение итогов прошедшего года. Театральные коллективы уезжают на гастроли с самыми популярными своими пьесами, а по стране проходят многочисленные фестивали и сборища самых разных направлений и стилей.

Для Лехи и Дэна лето также стало своеобразным подведением итогов. Огромные долги, полученные в наследство от прошедшего с таким скандальным финалом фестиваля, висели над ними, словно Дамоклов Меч, готовый поразить две цели одновременно. Так или иначе, а с этим необходимо было считаться. Единственный разумный выход при том уровне образования и квалификации, которым могли похвастаться наши герои оставался только один.

– Продажа мороженого на электричках! – определил направление Леха и как отрезал. Дэну оставалось лишь вздохнуть, но деваться, реально, было некуда.

В жаркий день вышеупомянутым способом можно заработать до нескольких тысяч рублей, то есть почти минимальную месячную заработную плату труда, определенную КЗОТом. И это выглядело прекрасно. Но была у этой пломбирной медали и другая сторона. В электричках, ползавших как драконы и кормившихся неподалеку от сурового уральского города, появлялись не менее суровые ревизоры, злобно требующие санитарные книжки и документы на право торговли, а также местные жители-гопники с нереализованной жизненной энергией. Эти граждане также иногда требовали разное от работников пригородной торговли, но уже не документы. Вот типичный эпизод рядового рабочего дня бывших продюсеров:

– Слышь, братан, одолжи пацану мороженого! (Говорится местным жителем-гопником, как правило, с наездом, по обычной схеме т.н. «развода».)

– Не могу, братан, у самого мало осталось. (Отвечается по возможности спокойным голосом, дабы не провоцировать развитие конфликта).

– Слышь, урюк, тебе че, для реального пацана жалко?! (Продолжение обычного сценария «развода». Интонации заметно ужесточаются.)

– Никак не могу, друг. Товар не мой. Получается, что я сам за тебя заплачу. (Жалкие попытки выкрутиться и надежда на остатки какого-то разума в бритой тыковке напротив).

– А ты че так дерзко разговариваешь? (Самый распространенный вариант ответа гопника в разных случаях жизни, включая и этот. Универсален. Осмысленное продолжение разговора, инициированные всплывшим на поверхность разумом после данной фразы собеседника – крайне редкое явление.)

Далее со стороны отвечающей стороны (т.е. продавца мороженого), оказавшейся в таком затруднительном положении, возможны как несколько различных вариантов продолжения диалога, так и последствий оного. Вот примерный список фраз:

– Сколько пальцев на руке? (Вопрос. Подразумевается, что он выбьет бритого товарища из обычной схемы «развода», что произведет под кепкой-восьмиуголкой необратимые изменения, ведущие к «зависанию» всей системы. Впрочем, существует вероятность, что в случае, если ресурсов системы гопа хватит на то, чтобы не зависнуть, то их хватит на то, чтобы дать вопрошающему в рыло, а это уже малоприятно.)

– Сам заработай! (Тот же принцип действия. Разница в интонациях. Может рассматриваться как попытка воззвания к совести собеседника. Чревато тем, что собеседник может-таки вспомнить о своем обычном способе заработка, а это приведет к тем же последствиям, что и в предыдущем случае.)

– А ты че, не пацан, чтобы сам себе мороженое купить? (При видимом наличии похожих эпитетов, принцип действия принципиально иной. Здесь вы апеллируете к пацанским «понятиям», священно соблюдаемым большинством бритых товарищей. Это самый удачный вариант, но только при условии вашего хорошего знакомства с этими самыми «понятиями», так как одной фразой явно не отделаешься. Среди последствий данного варианта также следует отметить возможную попойку с бывшим недругом. Плохо это или хорошо – решайте сами.)

– Спасите, милиция!!! (Самый крайний вариант, ставящий вас ниже всякого плинтуса в глазах всех присутствующих. Отныне никто из «пацанов» никогда не заплатит вам деньги за мороженое.)

– Вот тебе, сволочь! (Сопровождается первым инициативным ударом по чувствительным местам гопника, а также размазыванием стаканчиков с мороженым по его лицу. Этот вариант также относится к числу крайних мер, но в отличие от предыдущего даст вам необычайное уважение в глазах присутствующих, в том числе и вашего оппонента. Конечно, если вы не умрете.)

Вообще об общении с гопниками можно написать целую книгу, но сейчас в задачу автора это не входит. Так что действуйте и выкручивайтесь сами по обстоятельствам.

После подобных ежедневных подвигов Дэн приходил домой в совершенно обессиленном состоянии. Он, молча, валился на диван и отлеживался по нескольку часов. Ни о каких творческих проектах, конечно, не могло идти и речи. Музыкант не жил – он выживал. Что происходило после работы с Лехой, бородач и вовсе знать не хотел. Все это, безусловно, оказывало огромное влияние на конечный результат спора друзей с Авасом.

Наступила осень. В один из менее жарких дней Дэн, наконец-то, нашел время, чтобы зайти к Лехе и поговорить о так необдуманно принятом творческом пари с конкурентом. Леха сидел на полу, на пыльном белесом ковре и молча насиловал ноутбук. Лицо игрока при этом было отрешенное.

– Привет, как дела, коллега? – без особого энтузиазма спросил он, увидев пришедшего. Входная дверь заперта не была. – Как дела с мороженым? – безмятежно последовал обычный в эти месяцы вопрос.

– Понимаешь, Леш, вчера проверки санкнижек проходи… – начал было Дэн, но сразу же остановил себя на полуслове. – Я не об том хотел поговорить… - проговорил музыкант и присел рядом.

– Да? И что ДРУГОЕ ты хотел обсудить? – вяло спросил Леха, не отрываясь от экрана компьютера. Электронная система гудела на его коленях сладко, как обласканный кот.

– Знаешь, Лех, я за эти три месяца так упахался, что, кажется, следующие полгода вообще ничем заниматься не смогу!

– Обычное дело, Борода… – не меняя ровной интонации, пожал плечами спортсмен, одновременно щелкая по клавишам. На взрывающемся экране взбрыкивали ногами маленькие монстры и разлетались чьи-то головы. – Вот помню, я когда на машину зарабатывал…

– Да я тебе не о том толкую, чувак! – воскликнул Дэн, и эмоции заклокотали в нем, а Леха оторвался, наконец, от монитора и с удивлением воззрился на своего партнера. – Я тебе говорю, что зря, наверное, втянул тебя в тот глупый спор с Авасом! Ведь мы не сможем у него выиграть! Он-то сейчас порхает, делает шоу, а мы…

– Да чего ты дергаешься, продюсер хренов? Что-то я не слышал, чтобы Вася сейчас активно продвигал новые проекты… – спокойно заметил Леха. – А тебе не приходило в голову, почему мы об этом не слышим, хотя у него, как ты говоришь, есть все возможности?

– Нет…​ – растерянно замолк Дэн. – И почему?

– Потому что он карьерист! Я уже видел таких обсосов на психологических тренингах! Они стремятся всегда быть первыми, стать главными, лидерами во всем… И особенно любят манипулировать другими людьми… Наверняка ты с подобным уже сталкивался!

– Сталкивался… – насупился бородач, припомнив какой-то отдаленный эпизод в жизни.

– Дэн, а ты не замечал, что глава «Продюсерского центра Васи-Аваса» копирует то, что до того делали мы с тобой? Ведь он и в муз-группу пришел изначально в твою, и успешно развалил ее!

– Точно… – пробормотал Дэн. – Вот гад! Только что все это значит?

– Это значит, профессионал ты наш, – терпеливо, словно несмышленому ребенку, продолжал объяснять Леха, – что он ориентируется на чужие, главным образом на твои идеи – ведь мы единственные кроме него, кто проводит в нашем городе фолковые концерты! Он выжидает, что предпримем мы…

– И что же делать, Леша?

– Для нас главное – засекретить все проекты! А ты пока пиши, изобретай… Появилось в голове что-нибудь новенькое?

– Да так… – с сомнение протянул коллега. – Когда продавал мороженое в прошлый раз и видел в электричке танцующий ансамбль цыган, то родилась одна мысль… Не знаю, правда, подойдет ли она нам…

Идея «мьюзикальной группы» (как тут же окрестил ее Леха) родилась у бородача и вправду неожиданно, во время исполнения непосредственных профессиональных обязанностей. В электричках, помимо продавцов, также всегда много разных работников творческих специальностей – певцов с гитарами, цыган и пр.

– …И вот смотрю я на них, чувак, и думаю – а почему бы нам не собрать группу-мюзикл?!

Леха недоуменно промолчал – все-таки он был спортсмен, а не режиссер.

– То есть собрать не просто коллектив, который исполняет список определенных музыкальных композиций, но делает это в формате мюзикла… Это значит, что артисты в каждой песне показывают в артистической манере театральные сценки… Понял, спортсмен?

– Да… но я же ничего не смыслю в театре! А нам, наверное, будут нужны танцы… а значит и хореограф!

– Ничего, спортсмен, главное желание! – уверенно махнул рукой Дэн. – А с танцами… – нахмурил лоб он. – Их я бы не хотел использовать вовсе… И так суют везде, где ни попадя, что сам смысл постановок теряется нахрен за этими па! Слушай, а может вместо танго вставить рукопашный бой?

– М-м-м… – неопределенно промычал Леха. Посоветовать что-либо дельное в данном случае он был просто не в состоянии.

– Чисто ради прикола, Леш! Так сказать, отрицание традиций мюзикла: вместо танцоров – мородобой?! – и Дэн аж запрыгал от восторга. Леха продолжал держать спортивный нейтралитет. – Давай попробуем?

– А что с музыкантами, Борода? – задал конкретный вопрос асс копья.

– Да… – протянул бородач. – С музыкантами проблема! Но попробуем выбрать… Есть ведь у нас хоть пара нормальных гитаристов из армии знакомых?

– Есть! Нашел! – радостно ввалился в небольшой актовый зал чахлого радиотехнического колледжа Дэн. В помещении уже находились несколько человек. Среди них был и Леха.

Полтора месяца назад, когда партнеры решились-таки начать работу над продвижением нового музыкально-театрального проекта, он и не подозревал о том, насколько все будет серьезно. Для начала было необходимо найти, собственно, самих актеров и зал для их репетиций. С актерами с самого начала как-то не заладилось. Задача найти будущих кандидатов на всемирную славу с навыками актерского мастерства и умения играть на музыкальных инструментах, а также петь по очереди или одновременно было еще полбеды. Проблема состояла и в том, как удержать приходивших людей. Хотя профессионалов этой сферы в городе была масса, но в орбите вращения Дэна и Лехи те появлялись достаточно редко. Даже сообщество, нужное вроде именно для таких случаев, называемое «Дом актера», практически ничем не могло помочь в многотрудных поисках.

Пришлось дать объявления через интернет. Тут тоже не все оказалось гладко. Не смотря на то, что откликов пришло великое множество, абсолютное большинство из них составляли письма людей, имеющих слабое (или вовсе никакое) отношение к подмосткам. Часто писали молоденькие девочки, мечтающие стать великими и прославленными актрисами всех времен и народов, желательно за один день. Правда, после первых же репетиций их пыл явно угасал.

Но, не смотря ни на что, мало по малу состав начал подбираться, и хотя группа не была окончательно сформирована, но над проектом уже можно было начинать работу.

С репетиционным залом также все было не просто. Аренда в престижных комплексах недвижимости была продюсерам не по карману. Пришлось искать бюджетные варианты. Первой попыткой стала заявка в городскую администрацию. Но в высоких сферах, видимо, решили в кои-то веки обогнать в рвении партизан и на призывы поддержать культуру отвечать упорно не желали, потому проблему пришлось решать самостоятельно.

Так репетиционным приютом молодых продюсеров и стал Колледж Радиотехники.

– Что ты там нашел, Дэн? – хмуро подошел к коллеге спортсмен-психолог. Он чувствовал явный недостаток знаний на заявленную тему, и от этого ему было несколько неуютно. Репетиции с новой «мьюзикальной» группой начались две недели назад, и поскольку все это время Лехе как продюсеру приходилось решать дотоле незнакомые творческие вопросы, это несколько нервировало бывшего легкоатлета.

Он привык организовывать технические аспекты – когда и за сколько достать транспорт, где найти дешевый зал для выступлений, за сколько секунд убежать от гопника и т.п. Вопросы же новоявленных актрис о сути режиссуры по системе Станиславского выбивали из колеи.

– Где ты так долго шлялся, бородатый? – пожурил он товарища.

– Пардон, я не шлялся, я доставал нам спецодежду! – радостно воскликнул Дэн. – Господа, минуточку внимания!

Все замолчали, глядя на лицо продюсера с весело оттопыренным носом.

– Сегодня я достал… – тут Дэн сделал драматическую паузу, – костюм суслика! Кукольный театр списал со своего баланса… Ну, и они мне предложили совсем за дешево!

Народ оживился. Из пыльных углов послышался смех.

– И еще… – огляделся Дэн (а теперь по совместительству и главный художественный руководитель, но с функцией второго режиссера), – а где Грач? Опять его нет на месте? Даже учитывая то, что я пришел на сорок минут позже?!

Леха еще не придумал, что выдать в ответ, как дверь актового зала заскрипела, и в появившуюся щель смято протиснулся длинный, худой молодой человек в серых джинсах. Он неловко поздоровался с присутствующими и присел на стул. Это и был искомый Дэном Грач.

Грач, как прозвали его сначала одноклассники, а затем и все остальные знакомые (то ли за большой клюв, то ли за фамилию Грачев) был вечный студент. Прожив до семнадцати лет под присмотром вечно тревожащейся за здоровье сына маменьки, он (под ее же руководством и надзором) поступил в одобренный колледж. Проучившись от звонка до звонка, он неожиданно для всех вместо устройства на работу продолжил карьеру в одном из университетов по той же специальности. В описанное время у Грача к упомянутым дипломам добавился еще один, теперь уже о высшем филологическом образовании.

Хотя многие его друзья и знакомые давно самостоятельно зарабатывали деньги, влившись в нестройные ряды трудящихся, а некоторые даже завели семьи, сам Грач продолжал потеть на ниве собственного просвещения, а в последнее время даже серьезно подумывал об аспирантуре. Существование в режиме «вечного студента» было для него привычным и понятным занятием в отличие от сурового и страшного мира взрослых людей. Подработка к небольшой стипендии оказалась особенно кстати. Увидев объявление в интернете о приеме на оплачиваемую творческую работу, Грач очень обрадовался. Тем более, что способности явно были налицо.

– Остальные бакланы где? – поинтересовался Дэн.

– Вот только что подошли, все перед тобой! – обрадовано отрапортовал Леха, обведя рукой пустой зал. Ему было скучно сидеть здесь одному.

– Тоже, значит, опоздали… – кисло протянул бородач, – Ну да ладно, тогда начинаем работать!

Помимо упомянутого Грача в мьюзикальной группе было еще четыре человека. Наличествовали: барабанщик без собственных барабанов (их пришлось взять в аренду), басист по имени Гвен (милый кудрявый молодой человек, живущий с родной, но терроризирующей друзей старой бабкой), соло-гитарист Эльф (нездорово-бледный парень, но зато одетый лучше всех остальных), а также суровый неформал со скрипкой, которого многочисленные приятели звали просто Дисмас (этот, кажется, был явным продуктом скрещивания предприятий по производству готов, панков и выпускников музыкальных училищ).

– Итак, все берите сценарии… – пытаясь говорить хозяйским тоном, начал Дэн. – Мы будем готовить сценку на песню о Шотландии и борьбе Уильяма Уоллеса с англичанами! Мизансцена такая: до поры до времени никого из музыкантов нет на сцене. Тут Грач (вот он!) выскакивает вперед с диким криком…

– А почему это ОН выскакивает с диким криком? – напряженно спросил Эльф.

– Ну… может потому, Эльф, что именно он изображает Уоллеса! – развел руками Дэн. Послышался смех.

– И еще – разве тот был диким? – насупился Эльф.

– По-твоему он был лордом из парламента?

– Но Дэн… будь я режиссер, я бы сделал его…

– Такова авторская идея и закончим на этом! – резко оборвал его Дэн, а Леха при этом послал товарищу укоризненный взгляд. – Поехали!

Уильям Уоллес был явно вял и неприспособлен к ритму «горного» шоубизнеса. Несколько часов репетиций так и не сумели сделать его более яростным и энергичным. Чувствовалось, что Грачу катастрофически не хватает практики диких воплей.

– А может, господа музыканты, дать ему в рожу, чтоб он двигался побыстрее? – высказал свой взгляд на происходящее Дисмас. – А что, меня это всегда бодрит…

– Ладно, над этим мы еще поработаем… – усмехнулся в его сторону Дэн. – Дисмас, я бы сделал тебя Уоллесом, ты для этого подходишь, но только главным героем должен быть главный же вокалист, а им у нас является Грач… И песня его… И бог с ним! Давайте тогда щас пройдем по музыке!

– А что тебе не нравится по музыке? – насторожился Эльф.

– Вы, батенька, – обратился к барабанщику продюсер, – постоянно сбиваетесь с ритма!

– Это точно, я могу подтвердить! – горячо поддержал его Леха. В остальном ему пока что и сказать было особо нечего.

– Может, тебе играть с метрономом?

– Не нужно ему играть с метрономом! – встрял Эльф. – Пусть так учится!

– Но так он сбивается с такта!

– Не нуж…– упрямился соло-гитарист.

– В общем, завтра я привезу тебе электронный метроном, будешь барабанить под него! – закончил дискуссию Дэн. – И дома порепетируй, хотя бы на коробках из-под телевизора!

Эльф обиженно поджал губы и ничего не ответил.

– Все, всем спасибо, на сегодня репетиция закончена! – обрадовал всех бородач. Участники устало и облегченно вздохнули.

Прошло некоторое время. Грязная серая осень стыдливо сменилась на белоснежную зиму. Леха и Дэн в пуховиках мелкими шажками передвигались по обледеневшей улице, время от времени ругая про себя скользкий лед и местных коммунальщиков.

– Если честно, Дэн, – выдувая пар изо рта, задумчиво говорил Леха, – я не совсем понимаю смысл своего присутствия на трениро… на репетициях. Я же абсолютно ничем там не занят!

– Ну… ты должен быть в курсе событий, – объяснял ему бородач, – раз ты член команды. Иначе ты просто из нее выпадешь…

– Тогда ладно… – понурился Леха, согласившись с неизбежным (то ли с выпаданием, то ли с присутствием). – Ты хотел поговорить еще о чем-то?

– Да… – медленно начал Дэн, – ты знаешь, чувак, если честно, меня все это уже задрало! Репетиции идут не по четкому графику, эти ленивые «валенки» постоянно опаздывают, особенно Грач… Хоть договора с ними заключай, с денежными пенями за «прогоны»!

– Но он главный автор, Борода, – пожал плечами Леха, – если носатый уйдет, кто будет писать песни?

– Косяк не только этот! Эльф постоянно суется со своими предложениями, прямо как шило в заднице! Вчера говорю всем: «Надо взять в группу ритм-гитариста!»

– И что?

– Начал мне доказывать, что ни одна нормальная группа не работает с ритм-гитаристами… Оказывается, многие мировые звезды рока не совсем нормальны! Спрашивается, зачем они тогда вообще существуют, эти ритм-партии?

– Это мелочи, дружище… – миролюбиво заметил Леха. – Он просто еще мало знает…

– Самое главное, что со всеми этими мелочами я уже не чувствую, что это я управляю процессом! Это процесс тащит меня в каком-то неизвестном направлении! – в отчаянии воскликнул Дэн.

– А тебе плохо от этого, бородатый?

– У нас через месяц первое выступление! А материал плохо отрепетирован… Если не взяться за него более активно, то мы будем готовиться целый год… жевать и жевать ту же программу…

– Но Уильям Уоллес ведь получился хорошо?

– Что есть, то есть, чувак… – довольно поежился бородач, – все-таки креативная была идея: сделать двух Уоллесов – Грача в юности, а Дисмаса в зрелости! Когда второй на третьем куплете вылезает из-за спины у первого…

– Видишь, ведь есть приятное и в твоем положении! – дружески похлопал его по спине Леха.

– Не только это терзает, Леш, – смущенно отвел глаза Дэн, еле удержавшись от падения на скользком льду, – есть еще и женское внимание! Сегодня сидел в парикмахерской, вдруг звонит телефон по поводу вакансии на женскую роль… Как только я договорил в трубку, ко мне сразу подбежали несколько девушек, слышавшие разговор про подбор актрис… Говорят, что хотят участвовать и все такое, и что с детства очень талантливы… Я говорю: «Девочки, вы кем работаете?» «Продавщица, юрист, парихмахерша…» – отвечают. Но очень, очень мечтают играть на сцене, хотя и не умеют! Просто кошмар!

– Кстати, Дэн, осталось самое главное! – напомнил другу Леха.

– И что же?

– Название, конечно! Ты же помнишь… «Как ты лодку назовешь…»

– Ой, не могу! – схватился за живот Дэн. – Да если бы это было самым главным, тогда все музыканты России были бы мировыми звездами! Впрочем… Действительно, нужно что-то придумать. Слушай, а может, ты возьмешь название на себя, а то у меня и обо всем остальном голова жестоко болит!

– М-м… я сейчас читаю историю Руси… Как тебе слово «Гардарика», страна крепостей?

– Тогда уж не «Гардарика», а «Гардарики»! – поправил его Дэн.

– Это потому что у нас народу больше чем один музыкант?

– Нет, потому что это более правильный вариант произнесения!

– А-а-а, – протянул спортсмен. – Значит, принято?

– Принято!

– Ну, и где вы шляетесь? – набросился на музыкантов Дэн. – Нет, я этого не вынесу…

– Машина сломалась, Дэн… – робко проговорил Грач.

– Ребята, сегодня у нас первое выступление! – значительно и веско произнес Дэн, стоя в гримерке небольшого развлекательного клуба. Гримерка, как и все прочие помещения, были декорированы под средневековую Европу. Музыканты стояли вокруг продюсера, как барашки.

– Сейчас сделаем одно тренинг-упражнение на хорошее актерское настроение и сразу на сцену! – проговорил Леха, а все стоящие вокруг, включая Дэна, подняли руки и начали производить странные манипуляции, словно раскачивая друг к другу невидимые качели. –Закончили! Ваш выход!

Вся компания вышла за дверь. Оба продюсера на некоторое время задержались внутри.

– Как думаешь, писихолог, все пройдет нормально? – бородач в волнении грыз ногти, которые казалось, были съедены до самых корней.

– Теперь уже ничего не исправишь! – сглотнул его компаньон. Он тоже волновался.

– Ладно, пошли в зал!

На сцене торчал специально вывешенный по этому случаю, колышашийся в разные стороны занавес. Внезапно в зале погас свет. Из толпы числом в сто – сто пятьдесят человек послышались недовольные выкрики и свист. Но тут к микрофону вышел ведущий.

– Приветствую, парни и мамзели! – развязно начал он. – Я представляю вам главную фишку вечера – группу «Гардарики»!

– Их что, несколько групп-то? Целый концерн? – послышались выкрики из-под сцены.

– О нет, дорогие перцы, это просто более правильный…

– Не уточняй! – замахал руками Дэн. – Заканчивай уже!

– Так вот, прошу любить и особенно жаловать – группа «Га-а-ардарики»! - немного раскатив первый слог, завершил ведущий. Очевидно, раньше он вел кулачные бои.

Сцена очистилась. Неожиданно из-за занавеса выпрыгнули Грач (видно было, что он сильно стеснялся) и барабанщик (изображающий одновременно дядю Аргайла и умирающего кровавой смертью отца). Началось театрализованное представление, сдернутое со сценария фильма «Храброе сердце». В итоге из-за спины поникшего Грача неожиданно для всех выпрыгнул Дисмас, почему-то уже с сине-белым лицом, при прыжке слегка повредив красивые волосы «младшего» варианта своего героя, стоящего на коленях. Театральные сценки перемежались тематическими песнями.

В порыве страсти вылетел вперед Гвен в женском платье и благополучно сочетался тайным браком с Дисмасом. В конце, громя всех и вся, вылез главный отрицательный герой в лице Эльфа и благополучно умер от руки Уильяма Уоллеса. После кончины самого главного героя все музыканты неожиданно ожили и схватились за припаркованные рядом гитары, исполняя финальную песню. В низкое небо средневекового ночного клуба понеслись щемящие звуки кульминационной песни о Шотландии. Девочки в зале довольно потирали глаза, завидуя героине. Мальчики раскачивали горящими зажигалками в такт музыке, вспоминая боевые сценки. В общем, представление всем очень понравилось.

– Слушай, чувак, мне это кажется или он вправду бухой? – прокричал Дэн в ухо Лехе, показывая пальцем на Дисмаса.

– Да не, Борода! – удивленно взглянул на него тот. – С чего бы?

– Когда же он успел, гад? – пробормотал Дэн. – Неужели, когда выходил за сцену?

Песня еще не закончилась, как вдруг «старший» Уильям Уоллес неожиданно испустил боевой клич и прыгнул вниз со сцены, прямо на руки зрителей.

– Ты куда, Дисмас? Назад! – бросился к нему Дэн.

– А иди ты на …! – дыхнуло на него него перегаром сине-белое лицо борца за свободу. Уильям Уоллес, не обращая внимания на продюсеров, понесся вперед, расшвыривая стоящих на его пути любителей фолка. Добежав до какого-то столика, он схватил стоящую на нем недопитую бутылку пива, отхлебнул из нее и с новым криком «За свободу Шотландии!» разбил ее о собственную голову. Зрители радостно поддержали перемещение действия внутрь зала. Дэн первым подбежал к столу, около которого и разворачивались основные события.

– А ну стой, скотина! – схватил он Дисмаса за отворот тартана. Уоллес только тряхнул клетчатым килтом, и его любимый продюсер покатился через пластиковый столик, сметая стоящие на пути пепельницы и стулья.

Бравый Уильям не стал дожидаться его возвращения. С воплем «Бей гопов – спасай Шотландию!» он сиганул вон из клуба.

Леха, по счастью не пострадавший, как его друг понял, на чьи плечи теперь ложится основная ответственность и рванул наружу. Там его взору представилась драматическая картина. Уильям Уоллес (он же скрипач Дисмас) держа в левой руке недопитую бутылку из-под пива, а в правой – невесть каким образом оказавшуюся в пальцах металлическую арматурину, преследовал двух удиравших от него бритых товарищей в кожаных куртках и трениках. Еще один, такой же бритый, уже пристроился у обочины с разбитым носом и встать не пытался. Рваные «восьмиуголки» валялись тут же на асфальте.

– Вот блин, сначала здания достроить по десять лет не могут, а потом удивляются… – пробормотал про себя Леха и приказал. – Брось арматуру, олень!

– А ну, стоять, волки позорные! – донеслось в ответ со стороны клетчатого борца. В это время на подмогу удиравшим подкатила невесть как оказавшаяся рядом маршрутка, всосала их в свое брюхо и была такова. Со стороны оживленного проспекта, располагавшегося напротив, послышались резкие звуки сирены. Из-за кирпичного поворота ближнего дома вывернула первая милицейская машина.

– Всех убью, один останусь! – раздался напоследок львиный рык Уоллеса. Милиционеры, с опаской косясь на стальную железяку в руках сине-белого психа, стали медленно опоясывать Дисмаса в кольцо.

Дэн сидел на диване в своей квартире и, обхватив голову руками, смотрел утренний выпуск «Экстренного вызова». На перемежающихся кадрах были видны то мелькающие сцены вчерашнего выступления, то весело разлетающиеся в разные стороны зубы охранников бара, то спины бегущих милиционеров. А в эпицентре – сине-белая рожа скрипача Дисмаса! Дэн медленно и тихо застонал. Хотелось бы верить, что все это – лишь плохой сон, который вот-вот закончится… но он не кончался. Кошмар продолжал жить уже своей собственной жизнью. Со стороны двери резко зазвенел звонок. На пороге стоял Леха.

– Собирайся, продюсер, поехали в ментовку, – сухо проговорил он.

Дэн не стал задавать лишних вопросов, все и так было понятно.

В отделении милиции, в которое вчера был доставлен Уильям Уоллес, было тихо. Все ночные посетители заведения уже были либо выпущены на свободу, либо утомились и отдыхали после заслуженной трудовой ночи. Продюсеры, не теряя времени, вступили в контакт с представителями закона. Леха держался несколько позади. Принял их, как ни странно, тот самый офицер, который помогал с охраной предыдущего концерта во Дворце Спорта. При виде мужчины Дэн глубоко вздохнул.

– Здравствуйте, господин начальник! – иронично начал он.

– Здравствуйте, здравствуйте! – оживился тот. – Что же это, понимаешь! У вас что, так ВСЕ концерты проходят?

– Как «так»? – бородатый сделал вид, что не понял претензии.

– С привлечением федеральных телепередач о криминальных событиях дня!

– Ночи… – тихо подсказал из-за спины Леха, а Дэн при этом дернул его за руку.

– Не хами… – ласково произнес начальник. – Главное – опять нарушаете, понимаешь, порядок! Громите витрины магазинов, забрасываете на балкон третьего этажа соседнего дома маленькую собачку, выгуливаемую живущей рядом старушкой, предварительно раскрутив бедное животное на ее собственном поводке… (Оба продюсера вздохнули – в числе вчерашних подвигов Уоллеса значились и такие.) Бьете сотрудников милиции и прочие безобразия!.. – продолжал перечислять милиционер. – Они еле спаслись от вас в своем уазике! Вы хоть знаете, что это были НАШИ сотрудники?!

– Знаю, по телевизору сказали… – тихо проговорил бородач.

– А в каком свете вы выставили нашу милицию! – гневно воскликнул начальник. – Вот это уж самое что ни на есть злостное преступление!

– Господин начальник, – медленно покрываясь красными пятнами, произнес Дэн, – у нас есть опыт договариваться по-хорошему. Ведь так?

– Ну что ж, вот это конструктивный подход. Так… Избиение сотрудников, порча имущества… – начал перечислять глава отделения.

– Хорошо, хорошо, – прервал его бородач. – Я все понял. Назовите конструктивную цену вопроса.

– Кроме того, заявления побитых охранников и престарелой владелицы собачки! Собачка, между прочим, получила психическую травму! Она больше ни на кого не гавкает, а молча сидит у своей миски и грустит!

– Вы собачку или бабушку имеете в виду? – мило улыбнувшись, спросил Дэн. – Просто хотел уточнить…

– Молчать, щенок! Ты мне попререкайся еще!

Больше бородач ничего не пытался вставить и, молча глядя в потолок, слушал длинный список геройств своего музыкального подопечного.

Через полчаса они вместе с Дисмасом, дико озирающимся по сторонам и воняющим перегаром, вошли в квартиру бородача.

– Ты что, козел, делаешь? – сразу перешел к делу долго сдерживающийся Дэн. – Да мы из-за тебя знаешь, как попали? Ты зачем за ментами вчера погнался?

– Я думал, это гопники… – смущенно оправдывался Дисмас, – ты же их видел, Дэн…

– Я в это время себе челюсть назад вправлял!

– М-м-м… – замялся тот. – А за козла можно и по тыкве схлопотать!

– Да молчи ты! – не выдержал теперь и довольно невозмутимый в обычное время Леха. – Хотя как ты с ментами – мне понравилось…

Дэн зло посмотрел на коллегу.

– Но собачке я искренне сочувствовал! – испуганно замахал руками Леха в ответ на этот взгляд.

– Ах, да, чуть не забыл… Ты пошто собачку обидел, смерд?! – начал медленно наступать на виновника торжества бородач. – И не дыши на меня! Фу-у!

– Но она загавкала на меня! – развел руками тот.

– А разве это повод для того, чтобы ты ее… – и уже не в состоянии сдерживать себя, продюсер подскочил к скрипачу, схватил его за нос и потащил вон с дивана. В глазах бородача сверкнул огонь эльфийских сильмарилов.

В это время в кармане требовательно зазвонил телефон. Дэн медленно и неохотно все-таки отпустил Дисмаса, который озабоченно потирая нос, тут же обиженно отполз в сторону.

– Ну вот, дождались! – обреченно произнес он, взглянув на номер, высветившийся на экране. – Администратор клуба звонит! И что мне ему сказать, как ты думаешь? – потыкал он помятому Уоллесу мобильником прямо в изувеченный орган. – Ладно, я пошел под суд… – и он нажал на зеленую кнопку.

– Здравствуйте! – произнес в телефоне металлический голос.

– О, здравствуйте-здравствуйте! – приветливо, словно всю жизнь дожидался только этого звонка, ответил Дэн. – Что же вы не позвонили раньше, я так ждал…

– Послушайте! – напрягся голос в трубке, и Дэн сразу сбавил обороты. – Помимо того, что ваш артист выбил зубы нашему охраннику, а также напоследок нассал у нас за сценой… (Дэн молча погрозил кулаком все еще сине-белому от грима Дисмасу) Да-да, было и такое! Но звоню я не по этому поводу!

– А по какому же поводу вы звоните? – искренне удивился бородач.

– Ваше выступление показали по всем федеральным телеканалам, Дэн…

– Это мы знаем, – грустно вздохнул продюсер.

– Не перебивайте! В общем, ваш концерт показали по всем каналам, и он попал на глаза очень серьезным людям… Вы слышите, бородатый? Они хотят предложить вам концертный тур по всей России! Вы понимаете меня?

– По-по-понимаю… – наконец вымолвил ничего не соображающий Дэн.

– В общем, они оплатили ваш долг, и теперь у меня нет к вам никаких претензий! Теперь вы должны им очень хорошую сумму! Будете ее отрабатывать.

– Так… А серьезные люди? Как нам… с ними…

– Я дал им ваш номер, они сами с вами свяжутся. И еще! Они думают, что весь этот бардак вы устроили специально ради пиара! Так что не разочаровывайте их! Ладно, прощайте!

Ден молча положил телефон в карман.

– Что, что там? – донимали его вопросами Леха и Дисмас.

Бородач судорожно сглотнул воды из чайника и, заикаясь, передал им общий смысл беседы.

– Так я теперь не козел? – с надеждой спросил Дисмас, поводя головой то на одного, то на другого.

Бородач медленно сел на диван.

– Видимо, с этого момента нет… Правду говорят: хороша любая публикация кроме некролога…

– Итак, друзья, – торжественно произнес Дэн, стоя в маленьком актовом зале на очередной репетиции, – я хочу сообщить вам архиприятную новость – нашим проектом заинтересовалась одна крупная продюсерская фирма…

В зале повисло заинтересованное молчание.

– … Они нам предложили контракт. Но сначала мы обкатаем программу в нашем городе.

– А сколько времени мы будем давать концерты, Борода? – поинтересовался Эльф.

– Пока будут ходить зрители. Вообще-то хорошая постановка может выдержать и тысячу показов, – ответил Дэн.

– Тысячу… – пронесся вздох умиления.

– Но лучше на это не рассчитывать, – оборвал радужные надежды собравшихся Дэн, – пару месяцев повыступаем, а там посмотрим…

В это время входная дверь отворилась и на пороге появилась какая-то девушка. Девушка была вся в черном. На неформальской одежде были нарисованы черепа и разные злобные надписи. На ногах чернели тяжелые ботинки.

– Это вы давали объявление о приеме вокалистки? – скромно спросила она.

– Да, я… Проходите. Только подождите до конца репетиции, а потом мы с вами пообщаемся.

– Что еще за вокалистка?! – нервно вскинулся Эльф. – А почему нас не спросили?

– Да времени не было… – пожал плечами бородач. – Я тут подумал, что неплохо было бы разбавить нашу дружную мужскую компанию девушкой. Да и вам с Гвеном разве не надоело уже играть женские роли?

По недовольному лицу Эльфа было видно, что он играл бы женщин и дальше, лишь бы не…

– Рассказывайте, мадемуазель, какими талантами обладаете? – вежливо спросил Дэн новенькую после собрания, когда они остались наедине. Лехи в этот день на «репе» не было, посему собеседование пришлось проводить одному.

– Хм-м… – потупилась та.

– Нам необходима девушка на роль «стервочки», этакой «роковой женщины»… – значительно произнес продюсер.

– А вы и правда главный продюсер? – ни к селу ни к городу вдруг спросила та.

– А по мне не видно? К чему вы это спросили?

– Знаете, а ведь я ради главной роли готова на все на все… – облизнув губы, значительно произнесла та и придвинулась поближе.

– Кстати, девушка, а вас как зовут? – недоуменно посмотрел на нее Дэн.

– Какая разница? – несколько раздраженно произнесла она, но тут же поправилась. – Впрочем, вам какое имя больше нравится? Может, Анжела?

– Предпочитаю Алевтина… Алевтина Марковна… – попытался улыбнуться бородач, но получилось как-то неуверенно.

– А почему Алевтина Марковна? – удивленно подняла черные глаза мамзель.

– Это… м-м-м… – неожиданно смутился он, – английский язык… давно изучал, еще в школе… в общем, это неинтересно… Г-хм!!! – так зверски, что его, наверное, услышала вся улица откашлялся он. – Что еще интересного вы можете сообщить по нашему вопросу?!

– Меня зовут Наталья… – мягким и глубоким голосом произнесла та.

– А у вас хороший голос, – стряхнув смущение, снова стал входить в роль режиссера Дэн. – Просто хочу знать на что еще вы готовы… то есть способны… ради роли…

– Ради роли я готова на многое… – так же плавно проговорила она и, изогнувшись, начала придвигаться к нему.

– Теперь-то я вижу, что вы подходите! – в волнении привстал с места бородач. – Мы берем вас…

И он суетливо начал одевать пуховик.

– Я побежал… Мне пора… Мы берем вас! – еще раз громко крикнул он, выбегая в дверь.

– А я и не сомневалась… – вполголоса проговорила девушка.

Вылетев на улицу, Дэн сначала в волнении зашагал в другую сторону, но потом поправился и изменил направление. Это был первый в его творческой практике случай, когда девушка сама предлагала вознаграждение за роль. И какое вознаграждение! До сих пор Дэн предпочитал держать железную дистанцию между собой и своими подопечными, служившую как бы барьером к ненужным ссорам и претензиям. К необъективности, наконец! Теперь же эти незыблемые представления о мире начали медленно, но верно проседать. Но превратиться в труху они не успели.

– А! Это она, наверное, вошла в образ предложенной роли! – наконец догадалась старая, консервативная часть продюсера и вытерла пот со лба. – Потому она себя так и вела!

– Какой еще вход в роль?! Ты что, совсем болван или прикидываешься? – дерзко вопрошала новая, недавно образовавшаяся сущность внутри Дэна.

Так и не придя ни к какому определенному выводу, бородач решился положиться на судьбу.

– Как будет – так и будет, – сказал он себе и на этом, хоть и не до конца, но все же несколько успокоился.

В то самое время Наталья (она же Анжела или, по новой версии, Алевтина Марковна), шагала тротуару и обдумывала дальнейший план кампании.

– Такого голыми руками не возьмешь… – сказала она сама себе. – Ладно, мы еще покувыркаемся! Продолжаем косить под неформалку… Мини-юбка на этом этапе может его только отпугнуть…

И она уверенно зашагала дальше.

Очередная репетиция была назначена на пятницу. В актовый зал, переделанный когда-то из обычной аудитории радиотехникума, начали подтягиваться участники концессии. Первым подошел Дэн. Вскоре за ним подтянулся и Леха, все-таки решивший периодически посещать «репы». Но вот открылась дверь и черным лебедем внутрь вплыла Наталья.

– А это еще кто? – поморщился спортсмен.

Дэн вкратце рассказал о причинах появления девушки в их строгом аскетическом коллективе, умолчав лишь о прошедшем собеседовании «тет-а-тет».

– Не нравится она мне… – снова поморщился Леха, – На ворону похожа!

Дэн больно толкнул своего зарвавшегося коллегу в бок.

Последним в зале появился Грач. Остальные были в сборе, кроме Дисмаса, у которого неожиданно разыгрались старые боевые раны.

– Начнем, пожалуй! – поприветствовал собравшихся художественный руководитель. Репетиция началась.

– Слушай, Борода, а что это твоя новенькая заигрывает с Грачом? – спросил у Дэна Леха.

– Где это? – обострился тот.

– Да вон, глазки ему строит!

– Странно… – проговорил бородач. Они и сам заметил неладное, но так боялся увидеть в ее глазных выстрелах именно флирт! Нет, этого не могло быть!.. Но раз даже Леха говорит об этом…

Часа через два наступил долгожданный перерыв. Теперь можно было прояснить диспозиции. Музыканты и продюсеры потянулись в колледжевскую столовку. Все это время Дэн зорко наблюдал за действиями Натальи. Когда перерыв закончился, Дэн размазано подошел к ней.

– Слушай, Алевтина Марковна, я хотел бы поговорить о твоей роли… Отдельно…

Девушка подняла удивленные глаза.

– А как же репетиции, Дэн?

– Они пока прогонят последнюю сцену без нас… Эй, парни, идите! – махнул он музыкантам. Бородач и Наталья остались одни. Не очень хорошо понимая, что стоит говорить в таких случаях, Дэн, запинаясь, начал бурчать что-то про суть роли «стервочки» в современной драматургии. Наталья на вид внимала с дочерней любовью.

– Вот так! – облегченно закончил бессвязную речь продюсер.

– Ой, как вы интересно рассказываете! – восхитилась она. – Так бы и слушала, и слушала!..

– А мы уже на «вы»? В прошлый-то раз были…

– Ах, да! – с пленительной женской непосредственностью всплеснула руками «Алевтина Марковна». – Так вы что, хотите быть уже на «ты»?

Худрук хмуро кивнул.

– Я даже не знаю, господин продюсер… – поджала она губки и повела плечами. – Мы еще так мало знакомы…

– А с Грачом? – нервно спросил он. – С ним вы уже хорошо знакомы?

– Ой, он такой романтичный… – протянула девушка. – Пойдемте к остальным! А то как они там без нас?

И она легко вскочила со стула, беззаботно огибая бедрами неповоротливые обеденные столики. За ней поплелся хмурый художественный руководитель.

На следующей репетиции заигрывания Натальи с Грачом повторились. Однако на этот раз финал вышел несколько иной. За полчаса до окончания репетиции девушка и смущающийся главный вокалист подошли к Дэну.

– Можно, мы сегодня уйдем пораньше? – невинно глядя на сжавшего зубы худрука, спросила она. – Он пригласил меня в кино и…

Стоявший рядом Грач вопросительно посмотрел на Бородача. Тот кивнул, глядя в пол:

– Что «и»?

– … И еще он обещал мне показать свою коллекцию флейт! Это так интересно! – захлопала в ладоши Наталья.

– Упс-м… – замычал Дэн, не зная, что ей ответить.

– Спасибо, спасибо! – обняла его та. – Вы настоящий рыцарь!

«А я думал, тебе интересно слушать про суть режиссуры», – кусая губы, глядел им в спину продюсер. В его голове был настоящий сумбур. Когда дверь захлопнулась он, вздохнув, решил взять себя в руки. Нужно было работать:

– Так, поехали дальше! Дисмас, вот у тебя, когда ты орешь в этой сцене, есть кто-нибудь, кого ты мог бы представить на месте отрицательного персонажа?

– Конечно!

– Вот и представь его! И ори именно на своего знакомого, которого представляешь! Так, попробуем еще раз!

Неделю Дэн обдумывал сложившуюся ситуацию. Наконец, решившись даже несколько неожиданно для себя, почти в двенадцать часов ночи он собрался позвонить Наталье. Телефон долгое время не отвечал. С третьей попытки бородачу все же удалось прорвать блокаду.

– Привет, Наталья, – глухо сказал он в поднятую трубку, – ты… что так долго не брала телефон?

– Ой, я в ванной была! – радостно ответила девушка. – А ты почему так поздно, бородатенький?

Дэн сглотнул. Воздуха в легких как будто не стало хватать. Начинало трясти. Собравшись с мыслями, он произнес:

– Да вот… хотел пригласить тебя завтра на одну вечеринку… Мой коллега делает… кхгмм, – закашлялся он, – наш коллега делает одно мероприятие… Позвал меня… Хочешь пойти со мной, Ната?

– А он что, бесплатно тебя позвал?

– Да, я могу проходить бесплатно на многие концерты в нашем городе! – гордо выгнул грудь продюсер. Дыхание как будто начало возвращаться на место, туда, где ему и положено быть.

– Ой, как интересно! – воскликнула девушка, но тут же добавила плачущим голосом. – Только я завтра никак не могу… С Грачом идем в музей. Но ты звони, Дэн! Как буду свободна, так сразу…

– Хорошо, – сухо проговорил бородач и с упавшим сердцем положил трубку.

Через вечер она также оказалась занята.

«Если в третий раз эта вертихвостка откажется, то больше звать ее никуда не буду!» – решил про себя обиженный Дэн. Но в третий раз она, как ни странно, оказалась свободна. Продюсер пригласил ее на концерт одной из столичных рок-групп, как раз гастролирующей в уральском городе.

На автобусной остановке, где была назначена встреча, бородач неожиданно столкнулся лбом с Грачом. Тот был одет парадно, в руках держал букет роз и выглядел в амплуа героя-любовника несколько смешно.

– Ты чего тут делаешь, пианист? – первым с ходу спросил Дэн.

– Да вот, – растерялся Грач, но отвертеться было невозможно – розы в руках говорили обо всем яснее ясного, – хочу с Наташенькой сходить на средневековую выставку!

«Уже называет ее Наташенькой! – отметил про себя бородач. – А их отношения развиваются довольно быстро!»

– А как сюда попал?

– Так… это… – не нашелся, что ответить вслух Дэн, – А вот и она!

Действительно, к претендентам танцующей походкой, сияя, приближалась Наталья. Как обычно, она была в черном. Впрочем, этот цвет шел ей. Подойдя поближе, она мило поздоровалась с обоими кавалерами.

– Мы с Натальей собираемся идти на рок-концерт! – веско докончил свою первоначальную мысль Дэн.

– Как же? – растерянно пробормотал Грач. – А как же я?..

– Приглашать надо уметь! – дерзко ответила ему девушка и, взяв под руку ухмыльнувшегося продюсера, направилась в сторону концертного зала.

– Как же это, – грустно опустив клюв, пробормотал Грач. Все вокруг плавало, как в тумане. – Почему…

«Что поделаешь – такие они, братан…» – сжалившемуся Дэну даже захотелось успокоить его вслух, но он сдержался. Морозный туман медленно окутал спины удалявшейся парочки.

– Завтра репетиция в два! – только и донеслось до Грача из-за белесой пелены.

– Зайка! Вижу, ты опять не купил мне подарок? – послышался высокий укоризненный голос. – Короче так: либо покупаешь мне что-нибудь красивенькое сегодня, либо пеняй на себя!

– Я же купил тебе кулончик с изображением красного тамплиерского креста на белом щите, киска! – послышался заискивающий мужской глас.

– Хорошо, я верну его тебе только тогда, когда закончится моя любовь!

Это был диалог стоящих перед репетиционным залом Дэна и Натальи. За тот месяц, пока они были вместе, в отношении продюсера к девушке многое успело поменяться. Во-первых, теперь он знал гораздо больше о женских привычках.

У Дэна и раньше были девушки, но бородач никогда не подозревал, что представительницы женского пола могут в истерике вырываться прямо из объятий и убегать из дома всего лишь из-за неприготовленных к их приходу цветов, а после того целые сутки скрываться на вокзале, в ожидании пока волнующийся любимый не разыщет свою вторую половинку (к знакомым, а тем более к себе домой девушке идти было нельзя, поскольку любимый не должен был знать, что с ней все в порядке – ведь тогда ему незачем было бы ее разыскивать).

Также Дэна очень удивляли совсем странные СМС-ки любимой. Например, о ее горячем, просто невообразимом желании немедленно переселиться прямо к нему (здесь следует отметить, что у них еще не было близости) и резкий отказ от своих слов после того, как он целый день прыгал от радости, предвкушая все плюсы данного предложения. На таком фоне постоянные просьбы о подарках и истерики из-за маленьких пятнышек на джинсах выглядели вовсе невинными шалостями. Иногда у Дэна, когда любимой пассии не было рядом, даже возникало жгучее желание влепить девушке прямым ударом между глаз, как нужно поступать с африканским тигром, но и оно быстро проходило, едва только та появлялась рядом.

Кроме того из-за Натальи у них испортились отношения с главным партнером по бизнесу, с Лехой! Если вначале спортсмен-психолог еще пытался держать нейтралитет, то через месяц активного общения он уже не скрывал лютой ненависти к подруге Дэна. По той же причине партнер совсем перестал появляться на общих репетициях. Это была серьезная проблема.

– Как ты можешь с ней общаться, Борода?! – кричал Леха при редких встречах с Дэном. – Ведь эта сука вертит тобой, как хочет! Эта ворона…​

Те, кто знали Леху достаточно давно, очень удивились бы, став свидетелями таких мощных отрицательных эмоций.

– Я думаю, ты слишком драматизируешь ситуацию, Леш… – дипломатично отвечал бородач, стараясь смягчить разговор. – Ну что она, в самом деле, тебе поперек горла вста…

– Ты еще попомнишь мои слова! – этим неизбежно заканчивал каждый такой спор Леха и тряс перед лицом Дэна указательным пальцем. Дэн отворачивался и морщился.

Но если со спортсменом они хоть как-то общались, то с главным вокалистом группы, Грачом, дело обстояло иначе. После упомянутой тройственной встречи на автобусной остановке Дэн чувствовал себя в его компании крайне неуютно. Если бы не договор с продюсерской компанией, обещавшей скорый и перспективный тур по России, продюсеры уже, вероятно, расстались бы с главным вокалистом. В условиях денежной экономики оставалось стоять до конца.

Дэн с Натальей вошли в зал для репетиций. Против ожидания продюсера вся группа была в сборе. В зале повисло напряженное молчание.

– Привет! – воскликнул удивленный Дэн, чтобы разрядить безмолвие. – Что скажете?

– Привет-привет, продюсерчик! – глядя исподлобья, проговорил Эльф. – Где шатаетесь?

– Так ведь время еще терпимое и почему ты со мной так разго…

– Мы тут посоветовались, – темным голосом проговорил соло-гитарист, – и решили, что ты нас очень сильно терроризируешь!

Дэн удивленно поднял голову, но промолчал. Никем не останавливаемый, «Выразитель Народного Мнения» тем временем продолжал:

– Ты постоянно придираешься к Грачу и… и отбиваешь его девушек! Ты, бородатый, замучил нас своими воплями по поводу опозданий… Не даешь выпивать Дисмасу даже изредка… Ты привязываешься ко всему, даже к тому, как я играю! Так дольше продолжаться не может!

– Хорошо, – медленно проговорил Дэн, – и чего же вы хотите?

– Мы хотим поменять продюсера…

– Не понял… – повел ушами бородач.

– Мы больше с тобой не работаем, Борода! – торжественно, словно стоя у мавзолея, пропел Эльф. – Чего непонятного?

– Так, ясно… – присел на ближайший стул Дэн. – И кто же будет вашим новым продюсером? Уж не ты ли, Эльф?!

Крысиные глазки соло-гитариста довольно блеснули.

– И это в то время, когда готовый контракт уже почти у нас в руках?

– Я заключу новый! – крикнул Эльф. – Без тебя!

– Ах, вот кто встанет на мое место… – презрительно откинулся на спинку стула Дэн. – Ты что, думаешь, я скажу тебе, с кем мы собирались работать? – и он весело помахал рукой. – Нет, родненький! И еще! Вы, чуваки, забыли про одну вещь: кем вы были до того, как я вас создал, что вы делали? Дворниками и грузчиками работали? Ох, нет, – саркастически произнес он, – ведь для грузчика нужно быть мужиком, а это не по твоей части, да, Эльф? Ты ведь очень любишь женские платья и нарядную одежду?

Вся компания ничего не ответила, лишь у Эльфа злобно блеснули глаза, а Грач насупился.

– Я понял, баклажаны, – продолжал теперь уже никем не перебиваемый продюсер, – вы не хотите работать со мной, потому что я требую, чтобы вы были профессионалами! Но это же не ваш уровень! Вы не хотите создавать нормальный пиар, выпускать диски… нормально работать, наконец! Вы хотите выпивать и бренчать на гитарах! Хорошо! Но предупреждаю всех: вы даже трех песен с таким продюсером записать нормально не сможете, потому что он сразу скажет барабанщику «Хэй, тебе не нужен метроном, чувак, играй, как слышишь»! Насчет подбора звукаря для записи я вообще молчу!

Эльф почувствовал, что ему необходимо что-то вставить, но не знал что именно. Инициативой явно владел бывший продюсер. Но нужно было идти до конца.

– Ты просто злишься, что мы стали свободными людьми, Дэн! – крикнул он.

– Конечно, я злюсь, Эльф! Еще бы мне не злиться! Ведь я вложил в вас столько времени и сил! А, ладно, – махнул рукой бородач, – катитесь отсюда! Я создам новую команду – слава Богу, актовый зал-то мой, а не ваш, да и весь проект тоже!

После такого соратники по партии с сомнением посмотрели на Эльфа. Ведь такие слова точно нельзя было оспорить. В этот момент дверь заскрипела и отворилась. В проеме показалась толстая директриса колледжа.

– Я хочу кое-что обсудить с вами, – сухо и отрывисто произнесла она.

«Интересно, что… – пронеслось в голове Дэн. – Все вроде уже обсуждено…»

– Когда я была на отпуске в Швейцарии, мне срочно позвонила моя заместитель и сообщила, что вас и ваших музыкантов показывают в криминальной хронике! Это так?

– Да! Так! – резко произнес еще не отошедший от предыдущего разговора Дэн. – Но с милицией все благополучно решено!

– Кроме того я видела в новостях, что, увы, в ваших произведениях присутствуют современные элементы! Это правда?

– Да, правда… молодежь лучше понимает, когда ей показывают ее же жизнь на ее языке, мадам… – тихо произнес Дэн.

– Вот как! А мы считаем, что молодежь может научиться чему-то хорошему только по классике! – онегинским басом произнесла директриса, по учительски вздев в воздух руку. – Вот мы, например, ставим «Маленькие трагедии» Пушкина! Вот это то, что надо! Дети сразу становятся светлее…

– Но я думаю, что…

– В общем, я все сказала, сударь! – довольная произведенным впечатлением, протрубила толстая директриса. – В течение двух часов вы должны покинуть наш радиотехникум!

И развернувшись, она удалилась, без всякого сочувствия вдавливая в подвал блестящую плитку пола первого этажа.

«Да у вас же одни гопники учатся! Как они поймут Пушкина и Чехова? Молодежи всегда ближе современная литература, дура!» – хотел было крикнуть ей напоследок Дэн, но почему-то не сделал этого. Вернувшись обратно в актовый зал, по лицам находившихся внутри он понял, что разговор был услышан. Музыканты даже не стали над ним подшучивать, а молча собрали свои вещи и, скучковавшись, покинули помещение.

– А группу как планируете назвать? – и в этой ситуации не удержался от иронии Дэн. – Предыдущее-то название мое!

– Немного изменим старое… – сухо ответил последний музыкант и вышел.

– Ах ты, черт, – начал изливать душу Дэн единственному оставшемуся рядом слушателю, Наталье. Но та повела себя совсем не так, как мог бы ожидать ищущий поддержки на груди у своей девушки молодой человек.

– Ты что, Борода, хочешь мне в сиськи поплакаться, сопли повыжимать? – резко ответила ему она. – Нет уж, со своими проблемами учись справляться сам! А я пошла, у меня еще дела!

И громко хлопнула дверью. Только через десять минут ничего не соображающий Дэн заметил, что на стуле, на котором он сидит, висит какая-то вещь. Приглядевшись внимательнее, он увидел, что это был кулон в виде белого герба с красным тамплиерским крестом.

«А Леха-то оказался прав!» – вновь и вновь терзал себя мыслями о случившемся Дэн. Он не мог остановить этот увлекательный процесс самостоятельно! Господи, для скольких людей на свете самоедство является главным смыслом их существования! И сколькие люди совершенно потеряют ощущение жизни, если хоть на пару дней прекратят страдать из-за кого-то или чего-то и просто начнут радоваться этому миру! Но сейчас Дэну как никогда нужен был смысл. И не какой-нибудь чахлый смыслик, от которого тошнит и клонит в сон философствований, а самый настоящий, откормленный и здоровенный СМЫСЛ!

«Дурак я, дурак! – корил себя бородач. – Только как же теперь сказать об этом Лехе?»

Так ничего и не придумав в свое оправдание, он, терзаясь, бреющим шагом приблизился к квартире партнера. Дверь открыл сам спортсмен-писихолог. Правда, вид его также особых возвышенных мыслей не вызывал.

– Ты чем это здесь занимался, Леша? – подозрительно спросил Дэн, глядя на обросшее щетиной лицо товарища.

– А… На компьютере всю ночь рубился… – махнул рукой тот. – Ты проходи, рассказывай… Вижу, есть новости?

– Не знаю даже, как тебе сказать… это все она! – неопределенно указал пальцем куда-то вдаль бородач.

– Кто она? – удивился спортсмен. – Да что случилось-то, Дэн?

– Эта девка… развалила нам группу! – плачущим голосом заголосил Дэн. Ему было ужасно стыдно, но признаться в собственных грехах так сразу он не мог. – Ты ведь ее сразу невзлюбил, ну вот и она!..

– Вот это новость! – пристально взглянул на бородача его компаньон. – А может дело все-таки не в ней одной, а, Борода?

– Ну… – замялся Дэн.

– Да говори, не стесняйся!

– Ну-м… – еще раз промямлил тот. В голове бородача мелькнула мысль: « Психологу, как и врачу надо говорить только правду, иначе он все равно до нее докопается!»

– Ладно, – решился, наконец, он и, словно прыгнув в тихий омут головой, выпалил, – это я был причиной развала нашей группы!

Против всех ожиданий, Леха не стал беситься, срывать с окон шторы и душить ими своего делового партнера. Он просто отошел к кухонному столу и стал заваривать чай в эмалированном чайничке.

– Так что ты скажешь, легкоатлет? – с вызовом крикнул ему Дэн. Кровь неожиданно ударила ему в голову. Он приготовился к ответному удару и в этот момент был готов выступить против всех продюсеров, спортсменов, психологов и деловых партнеров страны вместе взятых!

– Скажу, что это не твоя вина, друг… – спокойно проговорил его визави. Такое было как ведро воды на голову.

– Как… это… не моя… – с трудом подбирая слова, проговорил бородач. – А чья же?

– То, что группа распадется, мне стало ясно давно! – также с расстановкой продолжил Леха. – Потому я и не появлялся последнее время на репетициях. Не хотелось смотреть на эти разборки.

– А… по каким признакам ты определил… если не секрет?

– Да… Эльф все активнее тянул одеяло на себя… Видно было, что его не устраивает его роль, и он все болезненней рвется к власти. Рано или поздно у вас случился бы конфликт. Также ясно было и то, что Грач встанет на его сторону… Он очень ревновал эту девушку к тебе…

– А она ушла от меня, чувак… – с горечью проговорил Дэн.

– Это тоже было предсказуемо, Дэн, – усадил своего друга за стол Леха, - такие, как она долго на одном месте не задерживаются.

– Почему? – вскинулся тот.

– Все женщины по сути своей ищут какой-то выгоды… И не важно, в чем она выражается – во внимании, деньгах или статусе своего мужчины… Идеальный вариант, конечно, это все вместе взятое… принц на белом Мерседесе, умный, внимательный, богатый… Ты заметил, бородатый, что мало кто из женщин хочет выйти замуж за горбатого и злого гнома-маньяка?

– М-м-м…

– В этом плане проститутки, например, мне лично кажутся гораздо более честными по отношению к мужчинам! Они прямо говорят нам, что им нужно и делают это не иносказательно, со слезами на глазах или упрашиваниями… Они не пилят тебе голову по утрам за то, что у тебя нет приличной работы, не шантажируют головной болью по ночам… Не обещают срочно уехать к маме «теперь точно навсегда»… или, что еще хуже, привести ее к вам домой!

– А Наташка?

– Считай, что тебе повезло! – похлопал товарища по плечу Леха.

– Но… – еще противилась внутри того не канувшая в Лету вера в женскую верность.

– Давай, я тебе кое-что расскажу, Борода! – таинственно произнес психолог-спортсмен и сделал знак к тишине.

Жил на свете мужчина. Долго жил – с самого момента Сотворения Мира (кто-то считает, что это около семи тысяч лет, кто-то думает, что на несколько миллиардиков больше). Но не суть. А суть в том, что маялся он, бедный, все эти годы, и среди прочих рабочих обязанностей была у него и такая – покупать и продавать души. Правда, последние несколько десятилетий целая одна шестая часть суши практически ушла из рук – мало было прямой работы по причине отсутствия веры у продавцов в само наличие покупателя. В таких условиях приходилось как-то пошло выкручиваться.

Но тут в истории и этой одной шестой части Земли произошел новый поворот, и работы резко поприбавилось. Ходил дьявол по земле, бродил, и вот как-то наткнулся он на одну девушку. Девушка была не очень красивая, мозгами особыми не отличалась, рост имела маленький да ноги кривоватые, богатых родственников ни живых, ни при смерти рядом не наблюдалось – в общем, кандидатура была подходящая.

Гуляла эта девушка как-то по парку и вдруг глядь – а рядом с ней ровным гуляющим шагом с той же скоростью идет неизвестный пожилой человек. Его внешние данные она сразу оценила. И рост высокий, и зубы дорогие, желто-коричневые (и не от отсутствия зубной щетки, а от блеска дорогих металлов), и трость антикварную с ручкой в виде головы пуделя, и возраст… в общем, все было при нем! Поразмыслив несколько секунд, она пришла к выводу, что уж этого то экземпляра ей упустить никак нельзя (двоих сегодня уже прошляпила). Девушкой она была просвещенной, читала женские журналы и знала, что есть очень простой и действенный способ привлечь внимание мужчины – а именно, подвернуть в его присутствии ногу. Сама она до сих пор этим методом пользоваться боялась, но когда неожиданно вспомнила о своем возрасте (двадцатка как-никак стукнула), то последняя нерешительность слетела с девичьих очей и, охнув, полетела женская честь на асфальт.

Раздался деревянный стук. Не знаю, педикюром она ударилась или чем другим, но шедший неподалеку мужчина с желто-коричневыми металлическими зубами (как выяснилось, бывший призывного еще возраста) не замедлил прийти на помощь. Дальше все разыгралось, как по нотам. Мужчина, не щадя дорогого итальянского костюма, подхватил пострадавшую на руки и понес на ближайшую лавочку, а оттуда на такси повез к ней же домой.

«Наконец-то!» – прыгало в голове у дорвавшейся до своего девушки. – «И на моей улице перевернулся грузовик с презервативами!»

Впрочем, по приезду в новоявленном кавалере обнаружилась некоторая странность, которую девушка списала на общую глупость мужской психологии. Дело в том, что все женские журналы, как один, утверждали, что принеся девушку на руках в одинокую квартиру, тот просто обязан аки жеребец накинуться на бедную незнакомку, нежно разорвать на ней одежду и немедленно доставить счастливой девочке неземное наслаждение! Но, к удивлению девочки, ничего этого пока не происходило.

«Ладно», – подумав, решила она, – «подожду еще немного… Пусть пока придумывает комплименты!»

Но и этого, к ее огромному удивлению, не произошло. Напротив, ухажер начал томно разглагольствовать о какой-то ерунде. В разговоре то и дело мелькали вопросы переселения душ, рассказы о карме и прочей малознакомой чепухе. Девушка поняла, что сегодня обещанного журналами неземного удовольствия ей точно не дождаться. И тут она вспомнила! Так и было: один из ее любимых авторов совсем недавно рассказывал о совсем новом тренде – поимке маньяка! Там рассказывалось, как долгими московскими вечерами молодые симпатичные девушки бродят по мегаполису в ожидании, как какой-нибудь таджик с соседней стройки обратит на них внимание и подойдет попросить прикурить… После этого любой приличной даме полагалось вдарить наглецу со всей дури между ног и с дикими воплями «Маньяк, маняк!» делать ноги в направлении дорогих бутиков. После такого подвига женщина, поймавшая маньяка-насильника-рецедивиста, начинала считаться крутой, со всеми полагающимися к случаю причиндалами…

«Это мой шанс и я его не упущу!» – решила девушка. – «Маньяк – это мой последний шанс выбиться в люди!»

И в тот самый момент, когда высокий незнакомец со вставными разноцветными зубами заговорил о совсем неинтересном – что готов дать ей все, что она только пожелает (деньги, славу, власть…) в обмен на ее грешную душу, сама мадмуазель, не слушая более глупые речи, неожиданно сделала резкий рывок ногой. Антикварная трость, нечаянно оказавшаяся на пути кривой девичьей конечности, с треском переломилась, и голова пуделя запрыгала по ступеням в неизвестном направлении. Длинное туловище «маньяка» согнулось пополам, приложившись своей верхней сопкой в конечную точку траектории по вектору – в спинку стула. С деревянного седалища (с которым встретилась челюсть незнакомца) немедленно запрыгали дорогие, то ли золотые, то ли платиновые зубы… Тот час в открытую дверь на крики вбежали работники местного милицейского участка, всегда радующиеся возможности внеочередной поимки маньяка-рецидивиста. И повели вечного странника под белы рученьки в камеру, а там с ним… Впрочем, об этом потом.

Вот такая история о том, как женский журнал спас душу молодой невинной девушки от неминуемых вечных мучений!

– И что? – спросил иронично Дэн. – Он так никогда ее и не увидел и не добился своего? Он, дьявол?!

– Ну почему… – протянул Леха. – На этом история не закончилась… Отмотав положенное от звонка до звонка, он вернулся и купил-таки то, что хотел. Но его постигло новое разочарование.

– Какое же, Леш? – спросил заинтригованный бородач.

– Заглянув к девушке внутрь, он увидел, что души то у нее и нет… Таким образом, она еще раз кинула его … Может, до этого уже кому-то толкнула, а может, и вообще не имела.

– А как ее звали, ту девушку?

– Зовут, – поправил его Леха, – она и теперь известна миру под именем Ксении Сопчак! Так что ты еще удачно отделался от своей мегеры, Борода! По крайней мере, узнать то, что ты отдаешь такие силы и средства за пустоту лучше все-таки рано, чем поздно. Это может служить хоть каким-то утешением!

– Наверное, ты прав, психолог… – обалдело повел головой Дэн. – Но не все ведь женщины такие! Кстати, что будем делать теперь? Знаешь, у меня после развала нашей группы какая-то пустота внутри! Нужно чем-то ее заполнить! Давай создадим новый проект!

– Какой, например, неутомимый ты наш?

– Главное посмешнее, поприкольнее! На такой жанр люди пойдут лучше всего!

– Так, так… Но Дэн, тебе надо определиться, какой именно юмор нужен!

– Вот! Я даже разработал свою систему… она похожа на эту вашу… пирамиду потребностей!..

– А, Маслоу?! Я щас расскажу тебе… – радостно с пол оборота завелся Леха. Он очень любил читать «лекции» по чужим теориям всем своим близким, но собственных оригинальных идей у него, как правило, не возникало. Как, возможно, в таких случаях говорил старина Маслоу, «он не дошел до самоактуализации».

– Да подожди ты со своими психологами, баклажан! – оборвал мечты товарища Дэн. Тому оставалось только грустно вздохнуть.

– О чем это я… – продолжал уже никем не перебиваемый бородач и таинственным шепотом произнес. – Я придумал теорию юмора…

Теория чувства юмора Дэна

Я поведаю тебе великую тайну, о, читающий любитель поржать! Существует несколько уровней юмора. Каждому уровню соответствует своя группа людей с соответствующим уровнем развития психики. Количество людей в группах уменьшается в арифметической прогрессии – чем дальше от исходной точки, тем их меньше.

Снизу вверх:

– Так что ты предлагаешь согласно этой теории? – ревниво спросил Леха.

– Думаю, что сначала нам надо выбрать, какой именно вид юмора нужен нам…

– Только не первый и не последний! В нашей стране Камеди-клаб и Жванецкого за глаза хватает! Большей нагрузки она просто не перенесет!

– Наша страна все переживет, чувак! – пробурчал Дэн. – Но сейчас я с тобой согласен. Значит, надо брать что-то среднее!

– Что, например?

– Ты слышал о выставке «запрещенного искусства»? Сделать что-либо из этой серии, только…

– Уникальное торговое предложение… – учительским шепотом напомнил Леха.

– Я знаю, баклажан! – отмахнулся тот. – Например, сделаем выставку из ледяных фигур… с записанным и зацифрованным диалогом между участниками и встроенной подсветкой внутри… Посетитель подходит к ледяной композиции, нажимает на кнопку, раздаются голоса разговора… Когда говорит одна фигура, то загорается ее подсветка… когда другая – то другая! Круто, правда?

– Правда… Что-то вроде ледяной шахидки с задранной юбкой, разговаривающей со спецназовцем? Интересно, и о чем же у них будет идти разговор?

– Не знаю, придумаем… – потупился Дэн. – Вообще, Леха, я предложил что смог! Если не нравится, придумай свое!

– Да нас за такое, искусствовед ты хренов, знаешь, куда отправят?

– Щас весь шоу-бизнес построен на скандале… – хмуро пробурчал бородач. – Если хочешь, давай сделаем Деда Мороза со Снегурочкой…

– Я ж тебя знаю! – воскликнул Леха. – И твою буйную фантазию! Представляю, что это будет за Дед Мороз! Наверное, сам Усама Бен Ладен? А Снегурочкой кто будет в таком случае? И о чем они там будут разговаривать! Да и мастеров по резке льда нормальных еще поискать…

– Это точно… – вздохнул Дэн. – Значит, нужно придумать что-то еще! Я дома раскину мозгами… соображу чего-нить… Какую-нить выставку рисунков психов!

– Я ж совсем забыл тебе сказать! – хлопнул по лбу Леха. – Узнал из достоверных источников, от соратников по онлайн игре – Авас, узнав о нашей мьюзикальной группе, тоже начал делать свой мюзикл!

– Ни фига себе! – открыл рот Дэн. – Что же он так мается-то?

– Такая, видно у него планида, Борода… – зевнул Леха. – У каждого свои тараканы в голове, которые, кстати, крепко сотрудничают со своими ближайшими родственниками и коллегами – скелетами в шкафу!

– И что теперь нам с ним делать? Слушай, может, подкинем ему тему для мюзикла… в порядке дезинформационной деятельности, а?

– Я, кажется, понял! – расхохотался спортсмен и хлопнул себя по колену. – Только надо это сделать тонко, и тему взять какую-нибудь совсем дурацкую!

– Точно, чувак! – засмеялся в ответ Дэн. – А тему придумаем! У нас сейчас как раз есть время, можно немного и передохнуть! Только сделать дезу нужно творчески – ведь мы продюсеры!

– Что, положение обязывает? – недоуменно спросил Леха. – И как же это делают продюсеры? Я-то в таких делах не разбираюсь!

– Подожди секунду, Лех… – схватил его за руку Дэн. – Дай подумать… О, есть! – воскликнул он через минуту.

– Что есть?! Ты придумал что-нибудь, Борода? – тревожно обратил к нему светящиеся глаза Леха.

– Да!

Приближалась легкомысленная весна. Авас стоял на сыром, уже не зимнем ветру и, дрожа, обдумывал обстоятельства своего недавнего телефонного разговора. Разговор и вправду получился странным. Вчера вечером продюсеру позвонил некий человек и хриплым старческим голосом прошамкал, что может сообщить главе центра Васи-Аваса некие секретные сведения о новом проекте его прямых конкурентов – Дэна и Лехи. И что, якобы, эта информация держится ими в глубокой тайне – только ради того, чтобы не досталась тем, кто сможет воспользоваться ситуацией и… Что должно было состояться дальше, странный голос не сообщил, лишь назначил встречу, на которой и должен был быть завершен этот странный разговор. Стрелки циферблата на сером ведомственном здании напротив подползали к двум часам дня – именно в это время обещал появиться неизвестный доброжелатель.

Простояв еще пятнадцать минут, Авас понял, что начинает замерзать. Также сказывалась и недавно перенесенная простуда.

– Да где же этот старый хрен? – выругался про себя молодой продюсер. Но дело было слишком важное, чтобы уйти просто так, не дождавшись встречи.

Наконец, среди зеленых елочных насаждений, окружавших место предполагаемого рандеву, показалась странная серая фигура. Интуиция у Аваса была развита хорошо, и он сразу напрягся в предчувствии важного момента. Через минуту, медленно подтягивая за собой хромую ногу, к молодому организатору подковылял странный серый человек в тертом жизнью пальто.

– Это вы назначили мне встречу? – вежливо спросил Авас.

– Да, я… – старчески прохрипел его собеседник. – А вы что, пришли раньше срока?

Авас не нашелся, что ответить на этот вопрос, тем более, что стрелки часов напротив показывали уже двадцать минут следующего часа. Но дело было не только в том, что серый человек опоздал. На вид ему было далеко за пятьдесят (более точный возраст определить оказалось сложно), одна нога была хромой, а волочащееся пальто поверх всего ансамбля было длинное, старое и засаленное. Но не это главное. Все дело было в том, что Аваса, с того момента, как он заметил незнакомца на входе в аллею, упорно не оставляло ощущение, что они уже где-то встречались. Но где и когда? На этот вопрос ответа пока не находилось. Начался разговор, и все размышления по этому поводу пришлось на время отложить.

– Здравствуйте, батенька! – прокряхтел незнакомец (Авас вежливо кивнул в ответ). – Меня зовут Дюк!

– Что вы хотели мне сообщить? – после взаимного приветствия, не меняя ровного тона, задал главный интересующий его вопрос продюсер. – Надеюсь, что-то важное?

– Да, да, батенька! Это архи-важно! – в той же крехтлявой манере проговорил серый собеседник и протер влажную лысину. Впрочем, ему это можно было простить в силу почтенного возраста. – Долгие разговоры про погоду, как это делают на деловых переговорах с японцами, заводить не будем и сразу перейдем к делу…

Он еще раз протер лысину.

– Вы сказали, что хотите сообщить что-то важное? – осторожно напомнил Авас.

– О, да! Я хочу сообщить вам о планах этих негодяев, ваших конкурентов Дэна и Лехи!

– Если вы о том, что их последний проект развалился, так я это знаю! – начиная нервничать, резко ответил молодой собеседник. – И вообще, с чего бы это вдруг вам помогать мне?

– Эх, батенька! – с невыразимой печалью ответил старик. – Поезжайте в медицинский институт и спросите, чем там занимался Дюк до перестройки!

– Зачем это мне? – непонимающе посмотрел на него Авас.

– Нет, вы поезжайте и спросите! – не переставал настаивать разволновавшийся старикан.

– Но зачем? – недоумевающе покачал головой продюсер и подумал: «Мало ли что он там делал! Может, молоденьких студенток щупал!»

– А я вам сам отвечу! Все четыре курса Дюк учился там на психиатра…

– Это вы-то? В ваши-то годы? Да и не похожи вы на психиатра! – сказал Авас и представил: «Скорее уж на пациента!»

Серый джентельмен закашлялся, очевидно, от неприятных воспоминаний, но все же овладев собой, ответил:

– Дело в том, что я выглядел гораздо моложе! Ведь мне всего тридцать лет! Но меня выгнали с последнего курса – тут он, натурально, зарыдал, пряча лицо в мокрых ладонях – и виной всего (рыдания повторились с новой силой) стали эти наглые Дэн и Леха!

– Как?! – воскликнул Авас. – Как это может быть?!

– Да-да, батенька! – проморгался, наконец, старик. – Это их первый концерт вдохновил меня стать богатым и знаменитым продюсером, и я… хм-хм… начал делать свои концерты… но скоро совсем разорился и состарился от переживаний! За всеми проблемами мне некогда было заниматься учебой… то есть я, конечно, пытался делать вид, что у меня все схвачено и что я крутой… но это не помогло, и меня выгнали из института… я так и не стал психиатром… А ведь я так мечтал копаться в душах других людей! А-а-а…

– Да-да, я что-то слышал, – дипломатично ответил молодой человек, не зная, как унять разволновавшегося дедулю.

– Так вот, поскольку в моих бедах виноваты только эти двое, я хочу помочь вам остановить зарвавшихся наглецов, – просморкавшись, проговорил Дюк. – Я расскажу вам об их будущих планах, чтобы вы опередили мерзавцев и сделали то же самое быстрее, чем они, таким образом, обанкротив их… Они пойдут по миру, как и я когда-то! А-а-а!..

– Хорошо, хорошо, дедушка! – воскликнул заинтригованный разговором Авас. – Так что же они затевают?

– Они хотят сделать мюзикл под названием «Электричка»! – таинственно оглянувшись, проговорил старик. – Вот сценарий, молодой человек! – и он вытащил из-под серой полы пачку скомканных листов.

– А в чем его суть, идея?

– Идея состоит в том, что электрички, вокзалы и другая железная хрень на железной дороге внезапно ожили и стали чувствовать… Стали объясняться друг другу в любви или просто разговаривать, конфликтовать с бегающими по ним ревизорами и прочими! – гордо выпятил грудь серый незнакомец. – Репетиции уже начались, но если именно вы займетесь этим делом, то сделаете все гораздо скорее и лучше, я в этом уверен!

– Это, конечно, интересно… – задумчиво протянул Авас, все еще терзаясь сомнениями. – А если мюзикл окажется убыточным?

– Не окажется! – быстро и убедительно зашептал старик. – Я все просчитал! И, кроме того, вы же кинете этих подлецов! Это-то стоит усилий!

– Возможно… – медленно проговорил почти убежденный последним аргументом Авас. – Но вы-то откуда все это узнали?

– Агентурные сведения от одной молодой девушки, до последнего времени встречавшейся с Дэном… Доверчивый дурак рассказал ей все! – захихикал старичок, потирая сухонькие лапки.

– Эх, ладно! – решился, наконец, молодой продюсер. – Спасибо за информацию!

– Вам спасибо, – прошептал человек в сером плаще, – и помните, батенька, что главная задача молодежи – уситься, уситься и еще раз уситься! Держите сценарий мюзикла!

И они разошлись в разные стороны. Тут Авас вспомнил! Эту серую лысину, этот бегающий взгляд, этот красный значок на лацкане пиджака, этот кряхтящий голос и серое пальто он видел год назад в драматическом театре, на спектакле про Ленина, когда и сам попал туда по пустяковому делу – из-за юбилея бабушки, решившей по этому случаю резко приобщить всех находящихся в зоне доступа родственников к культуре Мельпомены. Отвертеться от посещения тогда было никак нельзя.

Не зная, что и думать, Авас медленно побрел вдоль по улице, разглядывая полученные секретным путем бумаги, с омерзением вспоминая давнишний спектакль и кашляя после только-только перенесенной простуды.

На пыльном трюмо типовой блочной квартиры стоял маленький, чахлый телевизор. Из его подслеповатого ока неслось в мир странное изображение: серый пожилой человек с красным значком на груди подходит к гораздо более молодому знакомому и завязывает разговор… О чем они разговаривали слышно не было – по комнате, затмевая собой все вокруг, носились грозовые облака бешеного смеха!

– Вот мы его напаяли, чувак! – в промежутках между приступами хохота орал Дэн.

– Точно! – вторил Леха. – Не зря мы наняли этого актера, бородатый!

– Правда, он играл в основном Ленина и Паниковского, но свое дело знает! – снова заливался бородач.

– Это правда! – вскочил на могучие конечности и неожиданно закружился по квартире спортсмен, импульсируя сам с собой в каком-то диком легкоатлетическом вальсе.

– Слушай, Лех, – немного успокоившись, пришел в себя Дэн, – а ведь мне, пока мы снимали все это на камеру, пришла в голову еще одна идея!

– Какая? Что-то типа предыдущей? – кружась вокруг товарища, заржал Леха.

– Вроде того, чувак! Давай снимем кино!

– Давай! А про что?

Дэн еще раз всхрапнул и ответствовал:

– Про Ленина, конечно!

– Может, про Сталина еще накропаем? – иронично заметил Леха, наконец-то присевший рядом на краешек дивана.

– Можно и про Сталина… – легко согласился его друг.

– Ты действительно хочешь?.. – посерьезнел спортсмен. – Дэн, ты ведь на съемочной площадке никогда не был!

– Почему? – гордо заявил бородач. – Был!!!

– Это когда же?

– Вчера! Когда мы снимали этого мудака!

– Эх! – только и вздохнул Леха. – Там и я был… Но это не говорит о том, что я умею снимать кино! Этому нужно учиться…

– Да ладно ты! – замахал на него руками Дэн. – Главное – это желание! Знаешь, психолог ты наш, сколько в кино непрофессиональных режиссеров! Режиссура – это не корочка из ВГИКа, это состояние души! – и он широко развел руками, как бы приглашая всех в волшебный мир съемок и кинокамер.

– И как ты планируешь это сделать, Борода? Где взять деньги?

– Я уже все продумал! Камера, аппаратура, одежда, декорации… – начал перечислять тот.

– Подожди, подожди! – оборвал его Леха. – А актеры? А съемочная команда? И вообще, о чем будет фильм…

– Вот! – поднял к небу палец Дэн. – Главное – это сценарий! Я уже почти дописал его!

– Когда же ты успел? – развел руками Леха.

– Вчера ночью, когда пришел домой, конечно! – невинно ответил Дэн и гордо добавил:

– Всю ночь трудился!

– И о чем же будет фильм, сценарист? – недоверчиво взглянул на него спортсмен. – Что в нем будет нового?

– Это комедия об Иване Грозном с намеком на тридцать седьмой год, - улыбаясь, начал бородач, – уже необычно, да? Так вот, слушай: главный герой…

Итак, работа над созданием очередного шедевра мирового кинематографа началась. Но, как ни печально, а темпы работ над бессмертным творением оставляли желать лучшего. По вечерам Дэн (а именно он был главным инициатором съемок) даже нервно бегал по своей комнате, бессильно сжимая руки. А что еще ему оставалось делать?

Если с аппаратурой все было хоть и сложно, но более-менее ясно, то вот актерский состав вел себя очень подозрительно. И их можно было понять – большинство профессиональных актеров вели очень хлопотливую, занятую в разных студиях или театрах жизнь, и физически не могли находиться в нескольких местах сразу. Непрофессиональные же актеры, хоть и обладали огромным энтузиазмом, но при этом не обладали элементарными необходимыми навыками и талантами, а также частенько – и минимальным представлением обо всей сложности профессии – лишь о ярких фонтанах телевизионной славы! Результатом этих факторов являлась убойная текучка рабочих кадров в съемочной группе. Так прошло два-три месяца.

Однажды, после всех трудов, Дэн и Леха сидели в квартире одного из них и обсуждали текущее положение дел.

– Знаешь… мне очень сложно, Лешка… – жаловался Дэн. – Нет, правда! Собрать актеров не получается, с персоналом проблемы… Даже не знаю, что и делать!

– Не расстраивайся, Дэн! – успокаивающе пророкотал Леха. – Вообще-то ты смелый человек – полезть туда, чем никогда не занимался! Я сам бы так не смог!

– Смелый-то смелый, да только что из этого получится! – скривил губы бородач.

– Это мы посмотрим, а вот опыта и у тебя, и меня точно прибавится! – похлопал его по спине товарищ-спортсмен. – Не расстраивайся – еще не вечер!

– Теперь-то я понял смысл выражения «Театр начинается с вешалки»! – не унимался первый. Похоже, успокоить его было нельзя ничем. – Кино, видимо, тоже с нее начинается… Знала бы моя первая учительница, с какой «вешалкой» мне придется столкунуться – всю жизнь ставила бы одни пятерки! Так что же мне делать с актерами?

– Да не дергайся ты! Если не получается взять профессиональных людей, то возьми тех, кто готов будет сниматься просто за идею!

– Это кого же, чувак? – откинулся назад Дэн. – Подростков? Это на роли Грозного и Скуратова? Вот это будет собрание!

– Ну… не обязательно подростков! – смутился Леха. – Надо подумать, кто захочет сниматься в фильме про тоталитарную власть, кто ее настолько любит?

– Китайцы с рынка, что ли? – недоуменно посмотрел на него Дэн.

– А еще? – намекающее протянул его друг.

– Партия коммунистов! – наконец-то догадался тот.

– Правильно! Попробуй взять их – а вдруг получится… А если откажутся – сделаешь себе на этом пиар – представляешь, коммунисты – и вдруг не пошли в фильм об Иване Грозном, которого так любил Сталин! Да это же скандал!.. А тебе – всеобщая известность… – скромно добавил он.

– Эту идею нужно обмозговать… – задумался бородач, а Леха потянулся обратно к столу за бутербродом с колбасой.

Офис Коммунистической Партии располагался в центре города, в здании сталинской застройки, когда-то принадлежащем одному из ВУЗов города. Путь в обитель коммунизма преграждала внушительных размеров решетка, ограждающая всю площадку последнего этажа.

Созвонившись предварительно с одним из «красных активистов», Дэн, тяжело дыша, поднялся к решетчатому штакетнику. На вжатую в стену кнопку звонка внутри немедленно кто-то откликнулся бряцаньем ключей. Из-за двери показался пожилой, но еще довольно бодрый человек лет сорока-пятидесяти, с лицом восставшего из пепла военного коммунизма и проводил гостя внутрь.

Внутри было довольно чистенько, но создавалось ощущение, что люди здесь бывают наскоками. По углам валялись красные флаги (такой же флаг висел и на стене, рядом с портретом вождя), бумажные агитплакаты и разная пропагандистская литература. На этом отличие от обычного коммерческого офиса заканчивалось.

– И что, молодой человек, вы хотели нам предложить? – с ходу начал пожилой борец за свободу голодных и рабов. – Я, признаться, по телефону не очень понял…

– Вот, пожалуйста! – весело ответил Дэн и выложил на стол папку с какими-то бумагами.

– Если можно, своими словами… – с сомнением посмотрел на изобилие продуктов целлюлозного производства партиец.

– Хорошо! – подтянул выложенное назад, к себе бородач. – Все просто: я собираюсь снимать художественный фильм про любимцев компартии…

– Денег нет! – быстро перебил его собеседник и прихмурился. – Сами живем непонятно как…

– Да я не за этим к вам пришел, дорогой товарищ! – воскликнул бородач и нервно засмеялся.

– Неужели? А зачем же? – искренне удивился коммунист.

– Пришел с предложением поучаствовать в фильме!

– А… в каком качестве, если не секрет? Ведь мы, молодой человек… простите… в этом деле не…

– В качестве актеров, конечно! – развел руками Дэн.

– Вот это предложение, так предложение! – широко раскрыв глаза, старый коммунист откинулся в кресле. – Но почему вы не обратились в профессиональные театры?

– А я подумал, что вам это будет настолько интересно, что вы сыграете все лучше актеров! – весело ответил Дэн. – Как известно, Сталин очень любил Ивана Грозного… У вас ведь много людей… и вы занимаетесь идеологически схожими вещами, так что и собраться вам ничего не стоит, ведь так?

– М-м-м… – с сомнением пожевал губами предводитель партии, но ничего не сказал. – Ладно, я попробую вам помочь, – через некоторое время все же решился он.

– Да уж, будет странно, если даже коммунисты не захотят сниматься в кино про любимцев вождей… – с улыбкой провозгласил молодой собеседник.

– Вы на что это намекаете? – подозрительно спросил тот. – Заметьте, никакого пиара на наших красных костях я не допущу!

– Ленин с вами! Это просто мои мысли вслух! – довольно искренне воскликнул Дэн, а сам подумал: «Теперь он мой! После такого он просто обязан будет в этом участвовать!»

Они пожали друг другу руки и договорились созвониться в ближайшее же время. Что касается хода мыслей красного борца, то все обстояло именно так, как догадался Дэн – тот принял решение участвовать в этом не столько из интереса, сколько из принципа, что было гораздо надежней!

– Итак, господа (пардон, товарищи)! – раздался в маленьком зале звонкий голос Дэна. – Я рад, что мы, не смотря ни на что, собрались на первое обсуждение нашего фильма под названием «Презентация бунта».

Он внимательно оглядел благородное собрание. Перед ним сидели люди совершенно разных возрастных и социальных групп (как полагается приличной партии, здесь были и студенты, и люди более почтенного возраста и образа жизни). Венчали красную диалектическую диадему несколько сморщенных жизнью пенсионеров. Продолжая традицию, не все из участников сборища подошли вовремя, и дверь периодически продолжала хлопать. Вновь пришедшие громким шепотом отвлекали своих более пунктуальных товарищей, а те, в свою очередь, лениво отмахивались.

– Что ж, товарищи коммунисты! – продолжал Дэн. – Вы получили сценарии (и он зашелестел бумагами, а слушатели завздыхали над текстом). Прочитайте их, пожалуйста, и на следующем сборе выскажете ваше мнение по этому поводу…

– А можно вопрос, – трусливо подняла руку какая-то идеологически выверенная девушка, – как будет проходить предварительная подготовка?

– Предварительная подготовка – она же «читка» – будет проходить семь дней подряд. Мы с вами выедем на базу отдыха, и всю эту неделю будем заниматься только обсуждением сценария и ваших ролей…

Все собрание шумно завздыхало.

– А кормить там будут, товарищ режиссер? – послышался взволнованный вопрос.

– Конечно! – улыбнулся Дэн (у собравшихся отлегло от сердца). – Сейчас, перед тем, как разойтись, мы с вами договоримся о назначении определенной недели – слава Богу, уже подходит пора отпусков. Подумайте каждый, какая роль вам была бы наиболее интересна, а потом сравним ваши наблюдения с моими. И еще – «Оскаров» я вам не обещаю, но интересно будет наверняка!

Вечером, когда Дэн гулял с Лехой и несколькими друзьями по улице, к ним быстрым торопливым шагом подбежала какая-то девушка. От бега ее волосы растрепались и рассыпались по плечам.

– Здравствуй, Дэн, – с видимым утомлением произнесла она, остановившись прямо перед всей честной компанией.

– Наташка? – удивленно произнес Дэн.

– Да, я…

– Что ты тут делаешь? – еще более удивленно спросил он.

– Тебя ждала…

– Меня?! – изумлению Дэна, да и всех присутствующих не было предела. Его друзья, впрочем, молчали и не вмешивались, просекая специфику разговора.

– Да, тебя! – воскликнула девушка. – Я слышала, ты начинаешь снимать какой-то фильм… Я хотела попросить тебя взять меня… на какую-нибудь роль… – ласково продолжила она по затухающей громкости.

Услышав это, окружающие усмехнулись, но бородач, наоборот, нахмурился:

– А ну вали отсюда, сука! – металлическим голосом произнес он.

– Чего? – ошарашено отступила запыхавшаяся девушка. Очевидно, она ожидала чего-то другого.

– Тебе повторить?! – тем временем продолжал распаляться Дэн.

Между ними встал Леха.

– Прошу тебя, Наталья, иди, – вежливо сказал он девушке и показал рукой на автобусную остановку, – он не в том состоянии, чтобы нормально с тобой разговаривать…

Дэн продолжал махать руками, а из уст его полились и вовсе крамольные выражения.

Наталья сверкнула лупами и, не желая признать свое поражение, выставила средний палец, отступив в указанном спортсменом направлении.

Леха повернулся к своему товарищу:

– А ты стал гораздо жестче, бородатый! – медленно произнес он. Во взгляде спортсмена обозначились новые нотки.

– Это ж шоу-бизнес, мать его! – грустно развел руками продюсер. – Тут станешь либо педиком, либо кощеем… Педиком я быть не хочу…

Весна вступила в свои права, и никто не осмеливался на них покуситься. Деревья на базе отдыха «Премьер-министр» начали пробиваться почками и клещами, а свежий реактивный ветер нес в себе теплые запахи оттаявшей земли и нервных рецидивов.

Съемочная группа нового кино-проекта под сказочным названием «Презентация бунта» осваивала непаханые территории, рассасываясь по территории небольшой базы. Когда-то эта база звалась по-комсомольски просто «Лесная застава», но время внесло свои коррективы – и сгинули маленькие неказистые домики, и схлестнулась финская сантехника в битве с деревянными сортирами…

Обжившись на незнакомой территории, все участники съемочного процесса собрались на первом этаже первого корпуса – в большой гостиной.

– Товарищи, хоть вы уже и познакомились в автобусе, пока ехали сюда, но я все же напомню, кто здесь присутствует… – встал Дэн. – Итак… Познакомьтесь с Лехой, это второй продюсер (кроме меня)… скорее «исполнительный», но все же… Рядом операторы с камерами – они будут снимать весь процесс предварительной подготовки, чтобы мы потом могли посмотреть со стороны на свои ошибки, и вовремя их исправить! Все видео-ролики будут выложены в контакте по адресу http://www.vkontakte.ru/club12984060^[4]. Осветителей и прочих техников мы взяли с собой за компанию… Дальше идут декораторы и специалисты по реквизиту – кстати, они привезли его с собой в рюкзаках и баулах… И, наконец, наши дорогие актеры – все как один члены Коммунистической Партии! Они будут играть в нашем фильме специалистов по беспределу, то есть почти что самих себя (шутка)… Это в общих чертах. Завтра с утра мы займемся тем, что у театралов называется «читка»! Будем читать, разбирать сценарий и искать его главную идею, сверхзадачи, сквозные действия и прочую хрень (как будто нельзя просто снять фильм – зрители и сами за нас все придумают)… Почему такое название? – обернулся он в ответ на чей-то вопрос. – М-м-м… Ладно, отдыхайте пока!

Началось обычное беспокойное обсуждение сценария. Надо сказать, что придуман он был (за исключением нескольких деталей) и вправду что надо! Название, по замыслу Дэна (к слову сказать, его автора), должно было показать всем современникам, что может случиться, если слишком долго испытывать народное терпение. Но с чем это название начало ассоциироваться, стало ясно только тогда, когда в жизни съемочной группы произошли те самые загадочные события… Впрочем, обо всем по порядку!

Близился самый конец дня, и с завтрашнего утра должен был начаться первый день подготовки. Непосредственно перед началом разбора Дэн (он же режиссер проекта) торжественно объявил несколько очень важных правил:

Первое – роли среди актеров будут распределяться исключительно по поведению человека в обыденной жизни, то есть исходя из того, как он будет вести себя в течение следующих семи суток. Предварительные выводы будут сделаны уже в первый день.

Второе – количество заработанных актером денег будет напрямую зависеть от достоверности поведения человека в течение всего семидневного процесса (в том числе и в обычной жизни). То есть, переводя с русского на русский – Иван Грозный должен был быть Грозным и в бытовой жизни, если он хотел, конечно, получить все свои деньги!

Третье – в съемочную группу был специально приглашен профессиональный кинорежиссер, не нашедший себя в серьезном «мажорном» кинобизнесе.

Несмотря на малочисленность и краткость этих тезисов, тем не менее, они произвели в съемочной группе настоящий фурор, а к чему это привело в итоге – вы узнаете позже!

День первый.

«Все ли вы знаете о средневековье?..»

Солнце поднялось над лесом, корпусами и всеми прилегающими к месту съемок озерами. Меж асфальтовых дорожек кино-базы отдыха вяло возлежали вчерашние бутылки из-под пива. Светящиеся лучи дерзко преломлялись в круглых горлышках, но это не настораживало отсутствующих уборщиков – ведь было рано, только 11 часов утра.

Из главного корпуса вяло выполз бородатый кинооператор с небольшой камерой, зевнул и без энтузиазма начал настраивать баланс белого цвета по небольшому тетрадному листку, а также возиться с прочими премудростями. Наконец, его работа была закончена и оператор, скособочившись под тяжестью металлических распорок, потащился в сторону пляжа – оттуда уже слышался женский смех и шлепки мокрых купальников по стенкам переодевалок. Стрельнув совиными окулярами в сторону игривого слабого пола, оператор отвернулся в противоположную часть пляжа – на звуки плещущихся у понтона живописных тусовок ночного мусора и, не колеблясь, включил камеру.

Когда солнце зависло над шапками сосен, из здания, лениво почесывая нос, вылез тот, кто был специально приглашен для проведения съемочного процесса – профессиональный режиссер кино и телевидения. Правда, по странному стечению обстоятельств, ни кино, ни телевидение не были заинтересованы в его участии в их жизни. При таком скудном ангажементе приходилось довольствоваться малым.

Расчесав длинные локоны и приготовившись к своей непосредственной работе, режиссер по имени Александр дал всем присутствующим исчерпывающие задания – работа началась (хоть и со скрипом и нервами, как всегда бывает в начале)!

Вся съемочная группа кое-как была собрана неподалеку на большой поляне, обрамленной облезлыми желтыми соснами. По краям поляны звонко трещало крылатое звуковое оформление с перьями и клювами. Пока техники расставляли необходимые декорации (сине-белый средневековый шатер, ветки для костра, щиты и прочее в том же духе), а продюсер настраивал маленькую камеру на хромой железной ноге, творческий персонал под руководством режиссера медленно входил в роль, отплясывая в центре нечто, похожее на средневековый любовный танец.

Остальные занимались кто чем. Кто-то грустно смотрел на проходящие приготовления, не решаясь приблизиться к эпицентру, а пара здоровых парней в сине-желтых туниках, похоже уже принявших внутрь некие горячительные напитки, страшно веселились, глядя на неудачные попытки персонала установить два опорных столба по центру шатра.

– А ну-ка, покажем им, как это делают настоящие мужики! – не выдержав угнетающего душу зрелища, с молодецким задором вдруг крикнул один.

– Давай! – весело согласился второй. – Разойдись, мелочь пузатая!

И с боевым воплем, размахивая стальными мечами, оба рыцаря понеслись в сторону сине-белого построения и ворвались внутрь! Из шатра послышались страдальческие крики техников. Вся конструкция надсела, поклонилась вперед, словно делая реверанс танцующим напротив парам, и с хрипом деревянных балок рухнула на землю. Из-под ткани с невинным видом выбрались оба героя и гуляющим шагом, как ни в чем не бывало, направились обратно.

В этот момент к месту происшествия подоспел сам продюсер. Не вдаваясь в переговоры с главными участниками сцены, он молча подозвал к себе двоих молодых рекрутов в блестящих шлемах, с алебардами в руках и дал им краткое задание. Рекруты встали по стойке смирно, не сводя глаз с обоих нарушителей спокойствия.

А режиссер, наконец-то, закончил все многомудрые приготовления и вышел вперед перед съемочной группой, которая затихла в почтительном молчании.

– Итак, друзья, – начал длинноволосый предводитель видеосражения, – за весь вчерашний и сегодняшний день я понял, что большинство из вас и не представляют себе, что такое «средние века»! Для того, чтобы проникнуться тем духом, вам необходимо, прежде всего, понять внешнеполитическую ситуацию (на лицах появились улыбки). Итак, в те времена были: жаждущие власти тамплиеры (вперед вышли красно-белые «тамплиеры», которых изображали незадействованные техники), католические монахи (вылезли мужики в грязного цвета капюшонах), и все остальные (он перечислил все оставшиеся угрозы родины). Все они хотели захватить нашу великую страну в рабство!

Собрание грустно молчало, не переча творческому руководителю.

– Так что, господа коммунисты, вам нужно тотчас же вступить с ними в бой и почувствовать, так сказать, всю прелесть «среднего» времени на своей шкуре! Поехали!

Красные партийцы в туниках нерешительно выстроились в строй. Мечи в их руках были вяло опущены.

– Начинайте! – рявкнул бородатый продюсер. – Понеслась моча по трубам!!!

Тамплиеры побежали вперед. Но стоявшие с другой стороны воины не только не приняли бой, но даже начали оглядываться назад и по сторонам.

– Не-е, так дело не пойдет! – в раздражении крикнул режиссер и знаком руки остановил красно-белую толпу. – Вы же должны сражаться!

– Но ведь мы стремимся к коммунизму во всем мире… К добру и общему счастью… – робко пропищал кто-то. По толпе пронесся смех. – А это… сплошной эгоизм…

– Как ты сказал, мальчик? – развернулся режиссер. – Человек эгоистичен по своей натуре, запомни это! Людям в одной стране почти плевать, что происходит с их собратьями в другой… А на то, что происходит с какими-нибудь инопланетянами ему и вовсе положить… Так, – задумался он и посмотрел на бородатого продюсера, – кажется, у меня родилась одна идея!

Через пятнадцать минут из столовой, сгибаясь под тяжестью нескольких пластиковых мешков, прибежал Леха. В пакетах лежало сырое мясо.

– Вот, – подошел режиссер к коммунисту, играющему роль Ивана Грозного. – Жри!!!

– Зачем? – отшатнулся тот.

– Так надо, Ваня… – спокойно проговорил режиссер Александр.

Иван Грозный вздохнул и начал пережевывать красную жилистую массу. После подошла очередь остальных. Видя добрый пример старших, стрельцы срубали остатки кровавой пищи в несколько минут. Через некоторое время режиссер опять скомандовал всем встать в строй. Но на этот раз робких коммунистов словно подменили!

– У мужчин всегда такая реакция на мясо, особенно на свежее… – прошептал Александр Дэну. – Физиология… Щас они покажут этим тамплиерам!

И действительно: не успели противники встать в строй, как из толпы русичей выскочил Иван Грозный и, не разбирая дороги, ринулся вперед! За ним, вопя и завывая, понеслось и войско стрельцов!

– Похрену на стальные наконечники! – орали рыцари, словно не замечая целящихся в них лучников. – Вперед!!!

Поднялась пыль и суматоха. Удары сыпались направо и налево как горох, доспехи трещали по швам. И тут произошло страшное. В запале битвы один из рыцарей настолько увлекся, что размахнувшись со всей дури недостаточно тупым мечом, приложил своему незащищенному противнику по хрупкой партийной руке. Удар был настолько силен, что из раны мгновенно хлынула кровь, и в разные стороны полетели теперь уже чужие друг другу части тела. Послышались крики ужаса.

Когда отгремели мигалки и одна машина (с красными, почти тамплиерскими крестами) увезла пострадавшего в областной медицинский центр, а другая (с синими ведомственными номерами) оттранспортировала виновника увечья в УВД, все участники съемочной группы грустно собрались около пресловутого двухцветного шатра.

– Так это и есть средневековье, коллеги?.. – грустно задал вопрос в пустоту один из синих стрельцов.

– Похоже, что да, чувак, – невесело ответил Дэн и достал из-за пазухи желтую глиняную кружку, – наливай! Главное, как говорили древние – НЕ ПРОСПИ СТОЛЕТНЮЮ ВОЙНУ!

День второй.

«In taverna»

Второй день моральной подготовки к кино-творчеству (после вчерашних-то волнений!) начался невесело. Выжившие члены команды с трудом продирали бесстыжие очи и уныло плелись к скучным общественным умывальникам. Режиссер и оба продюсера выглядели не лучше остальных.

– Как головушка, Сашок? – справившись с первичными признаками похмелья, осведомился Дэн у встретившегося на клозетном распутье Александра. – Кажись, мы вчера немного перебрали…

– А как же было не перебрать после такого-то стресса, Дэн? – взволновался тот. – Никак!

– Я не к тому, чтобы ругаться, – вежливо успокоил его бородач, хотя втайне и имел такое намерение. – Ты это, подумай… как бы нам построить сегодня рабочий график…

– А я как раз об этом и хотел с тобой поговорить… – бегая глазами и медленно вращая языком, пробурлил художественный руководитель. Производить одновременно несколько связных действий в таком состоянии он был абсолютно не в силах.

– Слушаю тебя, – сухо ответил мгновенно напрягшийся продюсер, чутье которого на такие вещи было развито неимоверно.

– Видишь ли… м-м-м… в общем, рискуем мы много и одинаково…

– Так… – нахмурился Дэн. – Дальше!

– А получаем разные суммы… – запинаясь, продолжал тот.

– Не тяни, Саша! – бородач смотрел на своего партнера невесело.

– В общем… я хочу получать больше… – выдохнул все содержимое трудной фразы длинноволосый режиссер и вскинул наглый взгляд, буравя нанимателя направлением острого носа.

– Все ясно… – исподлобья посмотрел на него Дэн. – А теперь, Сашенька, давай-ка я тебе кое-что объясню! (Режиссер продолжал смотреть на него немигающими глазами сверху вниз навыкате). Ты когда-нибудь задумывался, за что вообще люди получают деньги? (Александр ничего не ответил, лишь глухо замычал нечто невразумительное). А я тебе скажу: люди получают деньги за конкретный результат, будь этим результатом хоть просиживание дивана перед телеком, хоть мордобой! В нашем случае результат – это хорошая шоу-программа! На данный момент ты хоть что-нибудь сделал?! – грубо, но справедливо ткнул он пальцем в грудь режиссера.

– М…​м…м…

– И я так думаю, чувак! Если бы ты снял хотя бы какой-нибудь клип, тем более что он давно назрел для нашей рекламной кампании, тогда бы мы и могли о чем-нибудь поспорить… У нас же есть люди, есть материал с прошлого музыкального фестиваля…

– Понятно… – ровно проговорил режиссер, глядя в пол. Что означало это «понятно», было понятно только ему самому. Но пронырливому психологу (с практикой не меньше полутора лет) сразу стало бы ясно, что творческий руководитель крепко приобиделся.

– Так вот, Александр, – продолжал продюсер, – возьми этот материал, сними к нему дополнительные кадры с нашими ребятами – и у меня будет официальный повод выплатить тебе хотя бы небольшой гонорар!

Александр ничего не ответил. Развернувшись, он уже печатал шаг острым сапогом по направлению к своей кирпичной хижине, состоящей из одноместного номера на втором этаже. Когда первые эмоции стихли и пообветрились, режиссер прошелся по комнате как тигр, призадумался и расчесал длинные волосы.

– Хорошо, – сказал он сам себе, но как бы обращаясь к своему оскорбителю, блеснув при этом глазами из-за острого носа, – сыграю я в твою игру, бородач – сделаю вид, что стараюсь, исполняю то, что ты хочешь… А там посмотрим…

Зенитный период суток прошел в трудах. Под вечер все было готово для предстоящих съемок. Временно переквалифицировавшись в клипмейкеров, группа дождалась сумерек и под предводительством режиссера выдвинулась в поход. Тему же нового клипа вполне логично подсказала прошедшая ночь – почти все лица актеров были со следами вчерашнего алкогольного партсобрания.

Неподалеку от базы отдыха располагался маленький, забытый начальством и бомжами поселок. Помимо прочих периферийных достопримечательностей в нем каким-то чудом проросли несколько белесых пятиэтажек с суставчатыми, острыми крышами. Обрамлялись молочные высотки деревянными штакетными заборами с прорезями калиток – сказывался деревенский уклад жизни. Именно под этими крышами, как выяснил руководитель съемок, в глухой чердачной тиши и могли таиться нужные декорации с деревянными балками и грязными, подходящими к старинной эпохе стенами.

Подойдя к поселению, режиссер приказал всем переодеться, чтобы потом не тратить на это время и включил камеру. Осторожно приблизившись к красно-полосатой двери с вбитым вместо ручки кольцом, Александр попытался ее открыть, но безуспешно. Попытка номер два также не увенчалась успехом. Тогда он постучал по ней вложенным в руку мечом. На стук неожиданно быстро вышел лысый пожилой человек с заострившимися чертами лица, очень похожий на палача из фильма «Три мушкетера». Палач подозрительно взглянул на пришедших и пару раз осмотрелся вокруг. Почему-то ни о чем не стал расспрашивать, а сразу махнул рукой, приглашая войти. Это обстоятельство немало удивило всю съемочную группу, но возражать никто не посмел.

Гадая по ходу прохождения ступенек, результат ли это продюсерских договоренностей или что-то еще, режиссер поднимался за таинственным проводником, который освещал темный путь хворым китайским фонариком. Незнакомец почему-то абсолютно точно знал, что надо идти на верхний этаж. Остановившись у последней квартиры, он показал пальцем туда.

– Но мы хотели бы поснимать на чердаке… – робко проговорил Алексей. – Я думал, вы в курсе…

Палач удивленно посмотрел на него, глянул на его средневековые доспехи и, успокоившись, кивнул головой.

– Идите, я сейчас… – проскрипел он.

– Во дает наш продюсер! – воскликнул кто-то из тьмы, с нижних ступенек. – Обо всем договорился!

– А ведь он даже не знал, что я хочу снимать именно здесь, – почесал тыковку режиссер. С этой минуты его уважение к Дэну неизмеримо возросло.

Вся съемочная группа ввалилась в пыльное помещение чердака. Оно оказалось именно таким, каким и представлял его себе Александр – средневековые деревянные балки советской застройки, пыльные трубы, стиснутые полуразвалившимися кирпичами – одним словом, то, что надо!

В этот момент со стороны входа послышался легкий смех, дверь заскрипела и… в нее впорхнули несколько ярко накрашенных девушек… почти без одежды. Из-под коротких юбочек недвусмысленно выглядывало кружевное белье.

– Во дает наш продюсер! – встрепенулись оживленно актеры. – И об этом он подумал!

Но режиссер, хмуря лоб и не глядя на пришедших, в волнении заходил по чердаку между грязных строительных столов, забытых здесь десятки лет назад.

– Тут что-то не так, – забормотал он, хмуря лоб. – Ребята, что все это значит? – все-таки решился подойти он к лысому «палачу».

– Вам что, такие не нравятся? – взглянул на него тот.

– Нет, нет, что вы, это очень даже…

– Тогда берите! Сами же девчонок на этот вечер заказывали! (Раздался удивленный присвист). Еще сказали по телефону – у вас, мол, фантазии будут необычные – вот я и смотрю – вы все в средневековых шмотках!

– Что за шутки! Да мы… – режиссер, захлебываясь, оглянулся к своим в поисках поддержки, не понимая, что происходит. Ситуация грозила перейти в конфликт, но положение спас опытный Иван Грозный:

– Хорошо, мы берем их! – успокоил он лысого, который нежданно-негаданно оказался хозяином борделя. Как выяснилось позже, при составлении протокола, на верхнем этаже здания находился известный в определенных кругах дом терпимости, славящийся вниманием к самым взыскательным клиентам, и потому был известен на весь федеральный округ. В силу своего расположения, малых цен и развитой фантазии сотрудниц, место пользовалось большим спросом. Местные жители не спешили жаловаться в милицию – видно, их все устраивало. Но в этот раз произошло непредвиденное! Хотя обо всем по порядку!

Поломавшись немного для виду, Александр, при поддержке опытного борца за красные идеалы, все же взял «в аренду» нескольких девчонок, строго предупредив оживившихся киношников, что женщины будут использованы в сугубо творческих целях. Это заявление несколько поубавило пыл.

Работа началась. Снимали сцену в древней таверне. Средневековые коммунисты, изображая католических батюшек, вовсю обжирались притараненным с собой мясом и обливались потоками пива. Неожиданно в кадр ворвался еще один, незнакомый присутствующим, человек. Не прекращая съемочный процесс, сидящие за столом рыцари и прыгающие вокруг кабацкие музыканты начали гадать, кто бы это мог быть.

Незваный толстенький мужичек медленно подошел к режиссеру и, взяв того за плечо, пригласил к ближайшему строительному столу, изображавшему по сценарию средневековую кабацкую «божью ладонь». Как выяснилось позже в отделении милиции, этим человеком оказался как раз реальный заказчик с необычными фантазиями, за которого и принял лысый сутенер наших киногероев. Одет толстый был также подобающе случаю – в средневековую одежду.

Подойдя к столу, толстенький грубо вытащил из-за него сидящего на лавке подростка в тунике, освободив место. Режиссер напрягся – он не любил физической расправы.

– Вот что, друг! – проговорил толстый. – Это были наши девчонки, а ты поступил не по понятиям!

– А что такое? – еще не осознавал всей серьезности происходящего длинноволосый.

– Ты еще спрашиваешь, олень! Да ты знаешь, что у нас за такие вещи делают?! – даже подпрыгнул тот. – Все, ты меня достал…

И он поднял кулак над острым аристократичным носом Александра.

– А я вас помню! – неожиданно для всех воскликнул режиссер. – Это вы преподавали историю на нашем факультете!

Занесенный кулак в смятении опустился.

– Ух, ты… – проговорил толстый. – Так это ты, один из всей группы, не сдал мне реферат… – вспомнил он, но вроде даже ласково, как говорят с соотечественниками, неожиданно встреченными далеко за границей. – Теперь я тебя припомнил!

И любитель девочек улыбнулся.

– Поделим их как-нибудь, Саш… – погладил он экс-студента по длинным волосам. – Тем более, что…

Что «тем более», ему договорить не удалось. Дверь в помещение крякнула и с треском вылетела из древних петель, а в облака вековой пыли, поднятой ногами актеров и девочек легкого поведения, ворвались серо-зеленые спец-комбинезоны с надписями «ОМОН». Из облаков пыли торчали дула больших и маленьких автоматов.

– Лежать, суки, а то всем жбаны поотбиваю! Жопы к верху! – крикнул здоровый как племенной бык командир отряда. Перечить ему никто не захотел.

– Сдал-таки меня! – с ненавистью крикнул толстый любитель истории режиссеру и засветил своему недавнему другу в худую переносицу. Так и не выключенная обалдевшими операторами камера успела зафиксировать момент удара и искривленное, свернувшееся лицо худрука.

Как вы уже догадались, «ОМОН» появился на чердаке совсем не случайно. Но виной тому была вовсе не плановая операция по борьбе с проституцией или наркотиками. Все оказалось гораздо проще.

Здание напротив белесой пятиэтажки, в которой проходило упомянутое вечернее действо, как и во многих других деревнях и поселках нашей страны, изобиловало людьми разнообразного пожилого возраста. В том числе, жила там и одна бабка, чувствующая, как и многие ее ровесницы, острую необходимость вмешиваться во все общественные процессы, проходящие в родном поселке, с чем бы они ни были связаны! О чем бы ни шла речь – о зарплатах ли рабочих соседней колбасной фабрики или об обледеневшей в морозы водяной колонке – во всех случаях она считала нужным высказаться громко и не раз!

Пока в здании напротив проходили понятные и спокойные рабочие девичьи «стачки», всепроникающая бабулька относилась к этому, как к самому собой разумеющемуся. Но в тот вечер старушка заметила неладное!

В проемах соседнего чердака виднелись горящие свечи и факела, а в их неверном свете… О, Боже, да ведь это были САТАНИСТЫ в черных рясах и с мечами в руках!!! И этой острой сталью они намеревались тотчас же отдать свою темную дань, отправив на тот свет несколько хрупких девушек! Лиц и одежды девушек, за давностью изготовления глаз, бабулька не разглядела и опрометью бросилась к телефону набирать 02.

Что было дальше – уже понятно. Когда Дэн и Леха приехали за опухшей от возлияний и слегка побитой съемочной группой в местное отделение УВД и привезли товарищей назад на базу отдыха, было четыре часа утра.

Хотя материал для музыкального клипа был отснят, режиссер Александр до утра продолжал одиноко бродить по лесу, периодически горестно вскрикивая и хватая себя за голову. Иногда он садился под наиболее подходящее настроению дерево (честно говоря, в ночной мгле все деревья должны были казаться подходящими) и, стеная, заговаривал сам с собой. Было ясно, что ночь не прошла для него бесследно. Когда, наконец, он очнулся от видений и твердо встал на ноги с намерением направиться в свой номер, его посетила новая, очень важная мысль.

– А что, – прошептал он про себя, – это идея! День не прожит зря! Сниму-ка я еще один ролик, на этот раз полностью эротический, а назову его… назову его «Любовь Арно»!

Примечание:

Эта глава, как и большинство других, основана на реальных эпизодах из жизни. В первом случае нескольких наших ребят действительно забрали в милицию после звонка одной из местных старушек, в то самое время, когда мы снимали ролик «In taverna» на чердаке одного из высотных домов. Во втором случае несколько моих знакомых были увезены в отделение после того, как показались в поле зрения жильцов в костюмах фэнтезийной ролевой игры (по странному стечению обстоятельств игра проходила в девятиэтажке, предназначенной под заселение сотрудниками УВД).

День третий.

«Уральский историко-фэнтезийный фестиваль»

(«УралФест»)

Ночью, после тяжелых чердачных испытаний, в то самое время, когда режиссер Александр меж темных дерев боролся со своими внутренними кощеями, оба продюсера не спали, сидя в номере класса «люкс». В комнате располагались неохватная кровать, на которую хотелось тотчас же прыгнуть со всего размаха, а также ночной столик с телевизором и несколько дополнительных аксессуаров. В тараканьем углу забились два плетеных кресла-качалки. Вытащив качалки из царства насекомых, оба компаньона принялись нервно раскачиваться на них туда-сюда, будто совершая утренний намаз. На столике, как по волшебству, появилась бутылка полусладкого вина. Это несколько сняло напряжение, и головы обоих заработали яснее, а амплитуды кресел стали меньше.

– Слушай, Леша, – устало пропыхтел бородач, продолжая раскачиваться, словно маятник в часовом механизме, – что будем делать? Настроения среди актеров пошли какие-то нездоровые… Представляешь, милиционеры уже прозвали нас бандой «чердачников-сатанистов»!

– Я их понимаю… – прокачался в ответ спортсмен, – но что делать? Привезти им самогона из деревни, что ли?

– Не, это не пойдет, чувак… – задумчиво процедил Дэн. – При таком стрессе, какой был сегодня, съемочной группе гарантирован запой на следующие две недели. А нам еще нужно успеть снять пробы для фильма… Ведь у нас фильм о варягах, которые приплывают из Европы на Русь в период правления Ивана Грозного… А все герои в депресняке!

– М-да… – уткнулся взглядом в красивую бутылку Леха. – Надо что-то делать… Но что?

Некоторое время оба молчали, прислушиваясь к собственным, ходящим туда-сюда по амплитуде кресел внутренностям.

– Есть! – воскликнул вдруг бородач. – Придумал!

– Чего ты так орешь, Дэн? – проворчал спортсмен. От неожиданности он чуть не перевернулся назад через спинку. – Выкладывай спокойно, что там у тебя!

– Что, если нам устроить маленький исторический фестиваль для наших коммунаров, а? Для массовки позовем еще и местных, чтобы задобрить милицию, и чтобы аборигены не напрягались. А то они после вчерашнего… сам понимаешь… Наверное, считают нас сектой какой-нибудь или еще хуже – ТОЛКИНИСТАМИ!!!

– Идея интересная, коллега, – задумался Леха, – и дело хорошее. Заодно у нас и массовка будет! А что мы сварганим на этом фестивале?

– Можно какие-нибудь музыкальные выступления сыграть…

– А еще лучше спортивные игры! – прервал его товарищ.

– Опять ты за свое… Все тебе неймется, легкоатлет ты наш, – скривился Дэн.

– А что плохого… это же классная фишка! Даже можно, – задохнулся от новой идеи тот, – можно разделить всех на аристократов и холопов, и выплатить призовые деньги той группе, которая выиграет! Это тебе не кубок района, а гораздо круче!

– Ты хочешь сказать, что так они лучше войдут в свои роли? – заинтересованно подался вперед Дэн.

– Точно, Борода! – воскликнул ничего такого не подразумевавший спортсмен. – Через турниры и прочие мероприятия мы создадим для них атмосферу того времени! А мероприятие назовем…

– Уральский Историко-Фэнтезийный Фестиваль! – подпрыгнул на жалобно промявшейся качалке Дэн. – Это будет круто, чувак!

– Абсолютно согласен! Нужно, чтобы наши актеры получили права и обязанности своих ролей, своих героев! Царь должен действительно быть царем, иначе фильм будет не реалистичным!

– Только, Леш, вводить эту систему нужно прямо сегодня! Сейчас!

– Зачем же так быстро!

– А че зря время терять?

Солнце еще не взошло, и в воздухе господствовала чистота и свежесть, когда оба продюсера вышли из кирпичного корпуса и по асфальтовой дорожке направились к автостоянке. Неподалеку от ворот они заметили режиссера, стоящего на верхней ветке ближайшего дерева. Режиссер стоял на торчащем в сторону суку прямо, как прыгун в воду.

– Он, наверно, новые кадры ищет, – предположил Дэн. – Эй, Алекс, сегодня будет исторический фестиваль, мы поехали за всем необходимым. Слезай с дерева и иди спать! Через несколько часов начнется! А мы пока сгоняем в город и к местным, чтобы сделать им джентльменский жест после вчерашнего! Все будет хорошо…

И они двинулись дальше, не предполагая даже, какое облегчение в душе режиссера вызвали их слова, и какой поворот в его жизни они совершили. Напоминая древнюю аристократичную обезьяну (держа стан строго прямо) Александр медленно сполз вниз к корням и, стирая пот со лба, поплелся в свой номер. Смола сверкала свежими пятнами на длинных волосах, но режиссеру было все равно.

Обратно машина с продюсерами вернулась только через несколько часов. Кроме больших баулов, таивших в своих недрах всякую всячину, рядом сидели несколько странных молодых людей. Все они были одеты, как на подбор – в килты и белые рубахи. В руках молодые люди держали средневековое оружие.

Эти ребята в машине были обитателями областного центра шотландской и ирландской культуры. Для открытия фестиваля было необходимо какое-то яркое шоу, и мысль о парнях в килтах пришла в головы организаторов в первую очередь.

Центр кельтской культуры был самой развитой исторической организацией из всех своих собратьев, влачащих жалкое средневековое существование в большом миллионном мегаполисе двадцать первого века. Граждане исконно русского города предпочитали родной культуре романтику западных трубадуров и рыцарей, и потому клетчатые юбочки нашли в сердцах суровых уральских парней (и только ли уральских?) самый широкий отклик. С тихой завистью смотрели на эту популярность одинокие славянисты, отбивающие чечетку вокруг столбов Перуна и Велеса. Старообрядцы с их молитвами не находили ни понимания в народе, ни отклика в душе администрации (движения их официальных внутренностей вообще редко конвертировались во что-то материальное).

– Разомнитесь пока, господа, – показал гостям место будущего действа бородач, – а мы приготовим все необходимое!

Утром резкие завывания волынок заставили всех обитателей базы соскочить со своих скрипучих кроваток. Стукаясь лбами о стекла, любители истории подбегали к окнам номеров и обалдевали при виде открывшейся картины. Неподалеку на лесной поляне расположились: небольшая сцена с вышитым синим задником, на котором были прорисованы странные буквы и какая-то красная шняга, дерзко выглядывающая из-за двух зеленых треугольников, а также комплект звуковой аппаратуры. Микрофоны торчали на обструганных сосновых палках точно в небо, готовые вцепиться своим хозяевам в глотки. Мощные колонки в предвкушении действа слегка подпрыгивали. Комбики ехидно улыбались, холодея на сырой земле. Небольшая спортивная площадка рядом была обтянута красной лентой.

– Выходите все! – раздался из колонки громкий голос бородатого продюсера, довольного произведенным впечатлением. – Через сорок минут начало Уральского Историко-Фэнтезийного Фестиваля! А сейчас – показательные бои на мечах от настоящих кельтов!

Это действительно произвело впечатление! Выбивая двери плечами и забывая привести в порядок нечищеные зубы, все члены съемочной группы, прорываясь вперед, спешили засвидетельствовать свое почтение кудрявым и длинноволосым людям в клетчатых килтах. Завтрака в то утро не было.

Открытие началось в полумраке от тени обступившего сцену народа. На сцену вышел сам Дэн с черной гитарой наперевес. Гитара зловеще мерцала. Картину дополняли режиссер, у которого нежданно-негаданно обнаружился талант властителя синтезатора. Певец дул в обвисший микрофон, державшийся на палке с помощью спортсмена Лехи, одетого в рыжий камзол. Леха никакими музыкальными дарованиями не обладал, но на сцену вылезти очень хотелось. Одним словом, здесь была вся богема съемочной группы, не считая мелких музыкантов.

Со сцены полилась музыка, и в ее грохоте не стало слышно даже голоса стоящей неподалеку толстой начальницы УВД, переодевшейся согласно празднику и уже что-то впариваюшей стоящему тут же худому начальнику охраны. Охранник морщился и отворачивал рожу. Остальные занимались кто чем. Кто-то потягивал приобретенное в ближайшем сельмаге пиво, кто-то заигрывал с уборщицами базы.

С дневными лучами солнца подтянулось и местное население. Наскоро объявив всем несложные правила мероприятий, и записав всех желающих в качестве участников соревнований, продюсеры открыли первый конкурс – ножевой турнир. Судить его встал Леха, уже сбросивший с себя тесный камзол, оголивший пред очами всех любопытных волосатую грудь.

В финал вышли «шотландец» с тонкой, наглой физиономией и один из местных жителей. Долго прыгая перед аборигеном и тряся тренировочным ножом, шотландец все-таки вонзил в тело противника свой резиновый инструмент смерти. Вперед вышел продюсер Леха и объявил победителя. Послышались крики и свист со стороны местных. Но появился Дэн и, повернувшись к собравшимся, выдал буквально следующее:

– По правилам наших соревнований победитель награждается титулом Князя Фестиваля и суммой денег, соответствующей этому титулу (он достал из кармана пачку купюр, а свист усилился)! А также награждается правом отдавать любые приказы всем, находящимся на территории этой базы отдыха, кроме продюсеров, режиссера, милиции и других Князей (на лице шотландца появилось удивленное выражение лица, впрочем, тут же сменившееся удовлетворением). Даже охране победитель может приказывать! Также он может дать право т.н. «ночных» приказов любым пяти своим «избранным холопам» (так называемое «право верной ночи»). Все, кто находится на базе отдыха, ОБЯЗАНЫ выполнять эти приказы, а также приказы «избранных холопов» по ночам! А внутри съемочной группы мы вводим права и обязанности, соответствующие роли актера в труппе и материальное поощрение!

На лица толпы пала тень сомнения и недовольства, а осчастливленный шотландец тут же решил испытать свое «право Князя» и для выяснения полномочий подошел к проверенному кудрявому соседу-ирландцу. Подходить к чужим он пока не рискнул.

– Эй, холоп, – пока еще весело, как бы играючи, объявил он, – метнись-ка мне за пивом в сельмаг!

Казалось, что кудри на голове ирландца готовы были распрямиться от обиды.

– Ты обязан это сделать, – подошла к нему оценившая «прикол» начальница милиции. – Если не хочешь проблем со мной!

С властью молодому человеку спорить не хотелось, но на лице его были написаны все пережитые эмоции. Медленно развив скорость, он затрусил в сторону находящегося в пяти километрах сельмага, но про себя прошептал:

– Ничего, шотландская рожа, ты еще мне ответишь за это! Друг называется!

Меж тем фестиваль продолжался. Люди уже сообразили, что происходит что-то необычное, но это еще не затронуло ничьих отрицательных эмоций, кроме кудрявого ирландца. Далее по программе стоял дуэльный конкурс лучников. Люди стреляли друг в друга, стараясь как можно точнее влепить противнику деревянной стрелой, снабженной мягким наконечником.

Увидев, что в этом конкурсе собирается участвовать и его обидчик, кудрявый ирландец преобразился. Ноздри его разошлись, как у нахрапистого коня, и он дернулся вперед. Пройти все этапы было крайне сложно, но молодого человека подстегивала жажда мести. Никто из остальных, включая случайно затесавшегося туда режиссера, не смог пройти до конца. И вот, наконец, финал!

Его клетчатый обидчик, победивший в своей подгруппе, как ни в чем ни бывало, усмехаясь, стоял напротив.

– Что, опять хочешь за пивом бежать? – насмешливо произнес он.

Ирландец ничего не ответил, лишь закусил губу. На языке появилась красная капелька крови. Раздался сигнал к началу боя. Сжав добела в руке лук, кудрявый пригнулся. Вот противник отскочил в сторону, вот еще… Первая стрела вошла в тело обидчика, и ирландец хотел было обрадоваться, как ненавистный бывший друг и товарищ, а ныне смертельный враг тут же хитро выкрутился:

– Килт! Это был килт!

«Ладно», – сказал сам себе кудрявый и потянулся за следующей стрелой, но рука его схватила лишь пустоту. «Неужели нет стрел?!» – метнулось в мозгу. – «И в этот раз я проиграю?!» Но глаза оказались умнее пугливого мозга. Рванувшись в сторону, они вырвали из лап травы нужное – лежащую там стрелу, неудачно пущенную врагом.

В предчувствии победы ирландец напряг все жилы, схватил оперенное древко и с разворота, почти не целясь, пустил рассекающий воздух снаряд на волю. Стрела с силой впилась в грудь обалдевшего противника и с треском раскололась наискосок по прожилкам дерева.

Наглый шотландец несколько секунд, онемев, смотрел на обломки, не веря своим глазам, но судья уже оглашал результаты конкурса. Приходилось верить.

Что в это время творилось в голове ирландца, сложно передать словами! И радость, и сладкое чувство реванша и что-то еще… В это время судья вынес призовые деньги, зачитывая права победителя и название полученного титула. Словно какой-то тумблер щелкнул в обуянной весельем голове кудрявого, и… он подбежал к своему недавнему обидчику, пожал ему руку, а потом обнял!

– Мы оба Князи! – воскликнул он. – Нечего нам ссориться! Пусть холопы нас не любят, а мы должны быть вместе!

– Точно! – согласился с ним несколько удивленный таким оборотом шотландец. – Надо потренироваться мне в приказах… Эй, девчонка… в синем… иди сюда, потренируй меня!

Неодобрительные и даже враждебные взгляды стоящих вокруг «холопов» были явным подтверждением слов ирландца.

Следующим был турнир копий.

– Пойдем, Борода, ради прикола! – потянул за рукав своего товарища Леха и встал слева от центра площадки.

– Даже не знаю… – пробурчал Дэн. – Разве что из интереса…

Это было удивительно, но оба вышли в финал.

– Кто из нас будет Князем? – пристально посмотрел на бородатого спортсмен.

Дэн только сглотнул. Он не любил оказываться на вторых ролях, но в сравнении со спортивным Лехой его шансы были явно малы.

Битва началась споро. Оба противника прыгали туда-сюда с деревянными шнягами в руках, пытаясь обмануть соперника. Выиграла подготовка. Спортсмен подошел к нахмурившемуся от проигрыша бородачу и немного смущенно спросил:

– Побежишь за пивом? По традиции… Другим людям приказывать как-то неудоб…

Дэн молча отвернулся и потопал к магазину.

«Ты у меня получишь пива!» – думал по дороге он. Но из-за этого инцидента Леха остался совсем один и вынужден был сам разруливать другую, совершенно гадливую ситуацию, произошедшую непосредственно сразу после конкурса копий.

Так случилось, что победитель-ирландец, опьяненный собственным успехом, решил примерить на себя регалии, как говорится, не отходя от кассы. И для этого он не нашел лучшей кандидатуры, чем местный охранник в камуфляже, до того доброжелательно наблюдавший за всем происходящим со стороны. Несколько секунд секьюрити честно пытался понять, что требует от него этот странный кудрявый мальчик и когда понял, преобразился совершенно!

В голове охранника вспыхнули воспоминания о службе в армии и армейских унитазах, в которые засовывали его несчастную голову «деды»! Среди прочих ярких впечатлений на этом этапе жизни были самоволки за пивом, через колючую проволоку забора, по причине жажды тех же проклятых старослужащих! Что случалось после, вспоминать и вовсе не было сил!

Все это пронеслось в голове охранника, как пламя. Слова кудрявого сосунка, стоящего напротив и требовавшего, чтобы он, охранник, сбегал за пивом, пронзили мозг, как раскаленная игла. Не в состоянии терпеть эту боль, он размахнулся и со всей силы вмазал кудрявому лоху по физиономии! Набежала толпа, послышался крик «Бей ментов поганых!» Назревал конфликт.

Когда Леха с трудом объяснил ситуацию побелевшему от обиды охраннику и несколько успокоил эмоции собравшихся, под глазом у кудрявого ирландца уже расплывался здоровенный синяк. Не спасли даже пластиковые солнцезащитные очки, которые разбрызгались кусочками рядом по траве. Разрешить ситуацию можно было только одним способом – высвободить чувства охранника на физическом уровне, в поединке.

Наскоро изложив несложные правила, Леха пригласил секьюрити на ристалище и взял в руки меч. Судьей стал подоспевший вовремя Дэн, который злорадно улыбался. Зрители хмуро наблюдали за разборкой.

Вначале оба «рыцаря» вели себя скромно, но скоро воодушевленный, жаждавший реванша охранник стал наращивать силу. Удары лились градом, и расположившимся вокруг участникам фестиваля были слышны крепкие удары по телам участников. Наконец Леха, устало шатаясь, отполз в сторону с площадки. Турнир закончился полной победой охранника. Получив заслуженный приз, титул и полагающиеся дворянские права, тот поспешил ими воспользоваться, что вовсе не прибавило любви ни к нему, ни ко всем правоохранительным органам.

После разборок силовых структур подошел черед духовенства. Люди, призванные режиссером на роль батюшек, вызвали всех, сомневающихся в могуществе Церкви, на «конный» турнир и стали насаждать веру очень простыми, понятными методами.

Толстый батюшка был непобедим. Неумолимо стоя на ногах-тумбах, он крушил своих соперников вместе с тощими «зверьками», скрючившимися под ними. Все потуги конкурентов разбивались о неумолимость древней веры, как стекло. Зафиксировать его неопровержимый успех вышел Дэн.

– Мы не можем дать тебе титул Князя… – подумав, сказал он. – Тогда пусть ты будешь… Патриарх! А кроме обычных прав мы дадим тебе еще скидки на все горячительные напитки, продающиеся на базе отдыха, за счет съемочной группы, вычтенные из зарплаты остальных! – проговорил он, подумав про себя: «Пусть уж лучше пьет, чем таким способом приводит в веру!»

Толпа недовольно зашумела. Отдельные разумные слова потонули в общем злобном гаме.

Последний конкурс настроил обычных, простых людей против всех «титулованных» особ. Помимо упомянутых прав Князей и высшего духовенства, каждый из них имел возможность облагодетельствовать любых нескольких своих слуг «правом верной ночи», то есть правом отдавать приказания по ночам, чем те не преминули воспользоваться. Несколько подсуетившихся товарищей, быстро получившие вакансии слуг, уже верноподданно ошивались возле своих «господ», дожидаясь того сладостного момента, когда и они смогут отдавать кому-то приказы и указания.

Начали сгущаться тени.

– Ночь настала! – крикнул кто-то из окологосподной холопской компании. – А ну иди сюда, быстро! Принеси-ка мне черную одежду и сгоняй за пивасиком!

– Какая к чертовой матери ночь! – возмутился тот, к кому относился приказ. – Это же сумерки!

– Ты что, не хочешь исполнять приказ?! – изумился слуга Князя. – Я ведь могу дать тебе десять пенделей, если захочу, и ты не сможешь мне перечить!

Наблюдавшие за этой сценой зрители напряженно молчали.

– Как все круто идет, – проговорил глядящий на эту сцену Дэн стоящему рядом Лехе.

– Да уж, бородатый, они уже вполне вжились в роли…

В этот момент конфликт господ и холопов перешел в решающую стадию. В воздухе послышался хлопок сапога о зад непокорного вассала. Такого тот стерпеть не смог. Размахнувшись, пострадавший дал деревянной кочерыжкой оказавшегося в руке самострела прямо по лбу обидчика. Тетива жалобно пискнула и со звоном порвалась на две половины.

– Бей Князей, ребята! – послышался чей-то крик. – Конец монархии на нашей шее!!!

– Вы не можете! – пытался их остановить Патриарх. – Вы будете прокляты!

Но идея уже витала в воздухе, и остановить ее было не в силах власть имущих. Черная ряса в одно мгновение слетела с чересчур властолюбивого батюшки и была натянута ему на голову. Бутылка с пивом, любовно обласканная нежными монастырскими ручками, была вырвана наружу и со звоном разлетелась от удара о чью-то княжескую голову.

– Дави смердов! – закричал какой-то «владыка» и схватил меч. – Смерть черни!

– Стойте, стойте, господа! – закричал Леха, но остановить стихию оказалось невозможно. Холопский кулак с треском вошел в продюсерскую скулу спортсмена, на свою беду, тоже выигравшего соревнования на копьях.

В этой мясорубке не пострадал лишь режиссер. За несколько минут до того, движимый каким-то внутренним чутьем опасности, он неожиданно взял под руку одну из девушек и, соблазнительно показав ей на волынку, одолженную на время у шотландца, жестом пригласил в кусты. Девушка была не против.

Меж тем драка продолжалась. В поле зрения обезумевших бойцов, не различавших уже ни своих, ни чужих, попали шотландец и ирландец, с которых, собственно, все и началось. Представители клетчатых культур приближались к месту инцидента с наглыми баронскими рожами, обалдевшие от полученных привилегий.

– Мужики, это все они затеяли! – крикнул какой-то крестьянин в славянской рубахе с красными расшитыми петухами. Видя это, Дэн понял, что идти против стихии бессмысленно.

– Бей их! – не думая больше ни о чем, крикнул бородатый продюсер, движимый вполне понятным чувством.

Молодцы в килтах вскрикнули и пустились наутек. За ними, с воем и руганью, поспешала толпа русичей, размахивая кто чем, в том числе вырванными из земли, необструганными стойками с привязанными к их торцам микрофонами. Оборванные микрофонные провода болтались на бегу туда-сюда, словно стараясь надавать поганцам по нужным местам, в полном соответствии с чаяньями своих хозяев.

Ночь вплетала в себя крики и удары «белого оружия» органично и неумолимо, а до восхода светила было ой как далеко! Рыцарская «перебранка мечей» грозила перейти в массовые беспорядки.

День четвертый.

«Сага о Халли Скальде»

– Что же вы, раздолбаи этакие, делаете, а? – зловещим голосом задал принципиальнейший вопрос Дэн, он же продюсер кинопроекта о Руси времен Ивана IV – царя, также известного в народе под никнэймом «Грозный». Далее последовал креативный набор местных идиоматических выражений, которые я в печатном варианте приводить не решусь.

– Повторяю свой вопрос, сволочи! – прогудел в усы бородач. – Чего это вдруг вы полезли в драку?! Чего ради шотландцев избили?!

– Второй был ирландец… – робко подсказал кто-то из глубины толпы.

– Молчать, оленеводы! – разъяренно, как бык, проревел Дэн, и глаза его покраснели. – Разрешения хавалку открывать я не давал!

В холле центрального корпуса базы отдыха «Премьер-министр» установилась мертвая тишина. Даже стулья, стоящие в три ряда, предпочитали не скрипеть, дабы ненароком не вызвать на себя гнев начальника.

– Вы хоть знаете, что теперь говорят о нас в поселке? А то, что в местном УВД меня, как организатора регулярных драк, поставили на учет, а заодно и всех вас, вы тоже не догадываетесь?!

– Потише, Дэн, потише… – мягко взял его за плечо Леха. – Хватит уже…

– Мы не хотели, – послышался сдавленный глас народа, – так получилось… И чего их жалеть, этих пи…ров в юбках?

– Ладно, олухи, – уже поспокойнее проговорил бородач. – В УВД ваши действия с сего дня называют «перебранка микрофонных стоек» – вы же нам вчера всю аппаратуру разнесли! Интеллигентно шутят, хоть и милиционеры! Ладно, живите! – стер он пот с горячего лба.

– Мы в роли вживались! – осмелели люди, почувствовавшие, что пик бури пошел на спад. – Вы же сами говорили…

– Ну и как, вжились? – иронично засмеялся Леха, упорно не оставлявший попыток сгладить остроту ситуации. Смех вышел сдавленным и не совсем естественным, но дело свое он сделал – артисты расслабились.

– Еще бы они не вжились… так надавали друг другу по башкам… – проворчал Дэн. – И что вы вынесли из этого урока вживания, хрены моржовые?

– О, мы многое поняли, Дэн! – радостно привстал со стула один из исполнителей роли бояр. – И даже хотели представить вам плод наших размышлений…

– Что там еще? – поднял голову бородач.

– … Вот у нас в рамках роли есть Царь Иван Грозный, есть бояре и прочие! На фестивале мы начали жить ролями круглые сутки… Появились права и обязанности…

– И? Мы так и хотели – чтобы вы жили своими ролями.

– Есть предложение: Проект реформирования нашей политической системы монархии в рамках новых возможностей!

Царь Иван Грозный на своем месте недоуменно заерзал.

– Ну-ка, ну-ка! – оживились продюсеры.

– Мы предлагаем, параллельно с монархической властью, ввести институт Земских Соборов!

– Не знаю, нужно ли это… – с сомнением произнес бородач.

В это время царь подошел к терзающемуся в сомнениях Дэну и горячо зашептал ему на ухо:

– Вы что, этого никак нельзя допустить! После вчерашнего они вообще всю базу разгромят!

Все собрание тяжело задышало, глядя на Дэна. Послышались отдельные возгласы недовольства. Но реплика Грозного решила исход дела.

– Хм, – проговорил бородач, – я вижу, у вас уже начали складываться социальные отношения! Не думаю, что этому стоит мешать, а, Леха?

Леха лишь пожал плечами. И не размышляя о последствиях своей следующей маленькой фразы, бородач добавил:

– Да будет так! Если вы докажете мне, что Земский Собор необходим, и у вас будет на руках первый результат вашей деятельности, то пожалуйста! На все про все даю два часа!

После такого царю осталось лишь разочарованно вздохнуть. В съемочной группе начались реформы социально-политического характера.

Ровно через два часа к сидящим в холле за чашками кофе продюсерам, режиссеру и молодцу, исполняющему роль царя, ввалилась странно молчащая толпа актеров. Когда они подошли поближе, из общей массы выделились семь человек. Смущаясь и теряясь под вопросительными взглядами сидящих, актеры приблизились к столику с кофейными чашечками.

– А, бояре! – радостно провозгласил Дэн. – Ну что же вы, не стесняйтесь, подходите поближе!

– Спасибо… – опустив глаза, молвил один из подошедших. – Вот, пожалуйста, как вы и просили… Мы собрали Земский Собор!

– И он, надо полагать, состоит из вас! – обвел рукой всех семерых длинноволосый режиссер.

– Да… Мы принесли первый проект… указ!

– Так зачитайте нам его!

– Итак, – откашлялся от страха молодой человек (видимо, лидер Собора), - итак… Первая наша реформа: начало съемок нового короткометражного фильма о варягах под названием «Сага о Халли Скальде»…

– Тема подходящая, схожая с нашей, – одобрил услышанное Дэн под утвердительные кивки сидящих. Недоволен был только царь. – Дальше, избранники!

– … Во-вторых: ради приобщения некоторых оторвавшихся от реальной актерской жизни людей из нашей съемочной группы кардинально поменять их должности…

– Так-так, – подался вперед бородач, – и чью профессию вы хотите изменить?

– … Режиссера, который только и делает, что витает в своем мире и не вникает во внутренний мир актера назначить (режиссер напрягся) на главную отрицательную роль в новом фильме – на роль ярла Эйнара!..

Режиссер оттер пот со лба. На лице его появилось выражение детской обиды на мир.

– …Продюсера Дэна назначить на главную положительную роль – Халли Скальда!..

Дэн довольно пригладил усы.

– … На время съемок фильма снять его с должности продюсера!..

Усы бородача разочарованно опустились. Леха самодовольно посмотрел на бывшего коллегу сверху вниз, и змеиная улыбка против воли скользнула по его губам. Впрочем, он постарался быстро ее согнать.

– … Продюсера Леху, за мягкотелость и неспособность к бескомпромиссной руководящей работе бросить на низовку – к ассистентам и помощникам низшего звена! Продюсеры нам пока вообще не нужны!

Улыбка, шипя, без дополнительных усилий сползла с лица Лехи.

Обалдевшие экс-начальники недоуменно поглядывали друг на друга.

– А я? – приготовившись к самому худшему, пробормотал царь.

– … А вас, за серьезное отношение к делу, мы назначаем на роль режиссера, вот так! – подвел итог боярин.

Иван Грозный поднялся на короткие ножки:

– Все-таки Земские Соборы – это хорошо! – улыбнулся он и, самодовольно пыхтя, удалился в свою комнату. Длинноволосый экс-режиссер вскочил на тощие худые ноги и резко повернулся лицом к сидящему Дэну:

– Почему это тебя назначили на положительную роль, а не меня?! – высоким детсадовским голоском крикнул он.

– Но ты же сам все слышал… – Дэн даже открыл рот от изумления. – Ты чего, Саша?..

Но разжалованный художественный руководитель уже не смотрел на него.

– Кстати, бывшие господа! – красуясь перед сидящими за столиком, добавил представитель Земского Собора. – Пожалуйста, в течение двух часов освободите свои «люксовые» номера!

Долго еще развенчанные начальники смотрели друг на друга, не зная, что сказать, забыв про остывшее в чашечках кофе, прежде чем вяло встали и потащились в свои навсегда потерянные, первоклассные комнаты.

Через два часа, нависая над своими нехитрыми пожитками, которые он укладывал в чемодан, выселенный бородач скептически бормотал, успокаивая себя:

– Посмотрим, что у них получится! Это они-то сделают фильм? Да ни за что на свете! Да они даже команду «мотор» без нас не смогут…

В этот горький момент его оборвал донесшийся из-за окон звук мегафона:

– Внимание! Всем собраться перед корпусом! Начинается съемка! Внимание! Не забываем в комнатах костюмы и реквизит!

– Дорвался, сволочь, до власти… – прошептал Дэн, глядя на вцепившегося мертвой хваткой в мегафон главу Собора. – Ну, ты у меня еще попляшешь, мальчик…

Из раскрытых дверей выбегали люди в средневековой одежде поверх забытых в суете на теле синих джинсов и женских топиков. Начинался обычный, будничный съемочный ералаш.

– Поехали! – заорал новый режиссер. – Мотор!!!

Из кустов, с зубовным скрежетом северных воинов, выбежала орущая орда с мечами и секирами наперевес и храбро ломонулась вперед, намереваясь захватить маленький деревянный мостик. Навстречу им вырвался последний герой – одинокий храбрец с пластиковым мечом. Удар – и он полетел вниз с настила.

– Стоп, снято! Фу… – вытер со лба пот бывший Иван Грозный, а ныне новый художественный руководитель и режиссер. – Ты зачем упал так быстро? Что? Ногу сломал? Да не гунди ты, все заживет… Давай еще раз!

Процесс, кажется, начинал потихоньку налаживаться.

– Так, садись на лошадь! – послышался резкий крик нового режиссера. – Ты куда, ты куда?

Круп животного повернулся, и седок, до того мирно гнездившийся в седле, попал головой точно в ветку, растущую поперек из торчащего рядом из-под земли клена. Не успев издать даже слабый вскрик, наездник полетел на травку. Обезумевшая лошадь с дикими глазами поскакала прямо на камеру!

– В стороны, в стороны!!! – раздались крики. Металлическая стойка с хрустом исчезла под мясорубкой копыт и выплюнулась на свободу, вся помятая и искореженная.

– Перерыв! – злобно объявил новый худрук. – А пока надо быстро сгонять в город за целой стойкой!

– Пока у них все идет нормально… – грустно подошел к Дэну его друг-спортсмен. – Ничего особо плохого, Борода… А ты говорил!

Бородач хмуро понурился. Тем временем к ним подъехал бывший режиссер в зеленом плаще, которого назначили на роль главного отрицательного героя, ярла Эйнара. Обида все еще трепетала в его глазах, но теперь, похоже, она приняла более отчетливую форму и направленность.

– Все из-за тебя! – с ненавистью глядя на Дэна, проговорил он. – Ты у меня еще попляшешь!

– Слушай, Сашенька, надо было лучше работать, тогда бы остался в должности! – крикнул Леха. Но ярл Эйнар не ответил. Тряхнув длинными волосами, он отправился утолять обиду в сладком женском внимании – к волынке.

Тем временем вернулись помощники, посланные в город за новой стойкой. Идентичной они не нашли, поэтому новые «ноги» для аппарата пришлось вытачивать из валявшихся тут же палок. Камеру к ним прикрутили скотчем.

– Сейчас едем в лес – я нашел там классный деревянный замок, сделанный, похоже, толкинистами! Снимем там следующую сцену!

Вся группа, стеная и смеясь, подъехала к старой деревянной постройке. Замок был сооружен из длинных лесин, прибитых к деревьям гвоздями. Видно было, что здесь давным-давно никто не появлялся. Толкинисты померли, а их души переселились в домохозяек, слесарей и бизнесменов. Внутри замка весело росли зеленые побеги, и лозы хлестали входивших внутрь киношников по ногам, как бы предостерегая от столь неразумного поступка. Внутри стояло прислоненное к стене, навеки вросшее в мох, гнилое деревянное копье с мягкой тренировочной обмоткой на торце.

– Последний рубеж обороны, – задумчиво произнес Халли Скальд (он же Дэн), потрогав рукой сгнивший боевой снаряд.

– Ладно, настраивай камеру, и начинаем, – всмотревшись в сгущающиеся сумерки, приказал оператору режиссер. – Зажигай факелы! Побежали!!! Мочи их!

Суровые северные воины заскакали в полутьме с факелами в руках! Один из защитников крепости не удержался и свалился вниз, но до земли так и не долетел, а повис, зацепившись за торчащую из стены жердь. Несчастного долго вызволяли из воздушного плена, во время чего режиссер грязно ругался и топал ногами.

Наконец, в самый разгар представления, между деревьев послышались метущиеся воющие звуки, какие обычно предшествуют воздушному нападению и бомбардировке, и к деревянному строению подкатила раздолбанная машина типа «УАЗ» с синими проблесковыми маячками. Со скрежетом отворив непослушную дверь, изнутри выползла уже знакомая присутствующим, толстая начальница местного УВД. В смешанных отблесках мигалок и огромного костра, размером с целый индейский вигвам, зажженного невдалеке по сценарию, лица столпившейся вокруг молодежи, одетой в драные, средневековые костюмы, выглядели страшно и дико.

– Ага! Вот вы кем оказались! – удовлетворенно провозгласила приехавшая. – Оборотни с камерами! Мы ваших коллег по цеху, сектантов, только полгода назад придушили, даже награды получили, а вы опять, нате-ка! Появились на нашу голову! А еще притворялись актерами!

– Вы о чем вообще? – подошел к ней режиссер.

– О том, что вы притворялись киношниками, а на самом деле…

– А на самом деле?..

Все присутствующие напряглись и в молчании смотрели говорящей в рот, ожидая новых напастей.

– Вы – ТОЛКИНИСТЫ, вот вы кто!!!

По толпе пронесся вздох облегчения и одновременно удивления.

– А что такого? – дерзко спросил Грозный, режиссер.

– А то, что вас, как и ваших предшественников-сектантов, надо сейчас же посадить в тюрьму! Где продюсеры?

Дэн и Леха замахали руками в сторону новых руководителей:

– Теперь они главные, не мы!

– Вы?! – с грозным видом подступила милиционерша к режиссеру и главе Земского Собора. В глазах у режиссера потемнело. – Поехали с нами! А вы, мелочь пузатая, – крикнула она остальным, – расходитесь быстро, чтобы и духу вашего здесь не было!

– А это что? – заинтересовалась чем-то на поверхности стены она и потерла лапой о крепость. – Что-то красное… Неужели кровь?!

– Да это же кетчуп для бутафории… – попытался оправдаться боярин.

– Знаю я вашу бутафорию! А потом сводки пишут о кровавых жертвах сатанистов!

– Но мы не сатанисты, начальница!

– Неважно, все вы на одно лицо! В машину их, ребята!

– Мы? Нет! Да не надо… – испуганно залепетали «разоблаченные в заговоре» руководители.

По толпе киношников пронесся возглас разочарования:

– На кой хрен мы вообще их выбрали?! Даже слова связно в свою защиту сказать не могут…

– Давайте возвратим старых!

– Эх, Иван Грозный, а мы тебе верили…

Но те не успели ответить. Завернув руки обоих «главарей» за спины, режиссера и главного боярина усадили в «ментовозку».

– У-у-у, я вам! – напоследок погрозила кулаком из окна начальница и укатила получать заслуженные награды. Так был убит Институт Земства.

– Ведь мы будем опять на своих должностях? – застенчиво поглядывая на съемочную группу, выступили вперед оба бывших продюсера и длинноволосый экс-режиссер, после такого скорого отъезда их недавних коллег. Актеры несколько минут совещались между собой и, наконец, пришли к единому мнению:

– Только те из вас вернутся в должность, кто доснимут этот фильм до завтрашнего обеда! Посмотрим на ваши возможности!

– Вот это да! – переглянулись все трое. – И как же мы это сделаем?

– В авральном порядке… как обычно!

Вечером, просматривая отснятые и, по счастью, не конфискованные видеоматериалы с ночными кадрами, Дэн обнаружил, что на большей части из них рассеянный оператор забыл убрать с дисплея цифры времени.

– Вот блин, даже здесь не «Слава Богу»! – скривился он. – Наш фильм что, называется «Скальд из Блэр»?!

Но делать было нечего, а переснимать не оставалось времени.

Меж тем горячая скандинавская ночь со славянским орнаментом ушла безвозвратно, но половина сцен фильма все еще не была отснята.

– Придется выкручиваться, – решил бородач и постучал в стену соседнего, скоропостижно возвращенного «люкса». – Эй, Леха, проснись!

В приоткрывшуюся дверь просунулось заспанное лицо второго продюсера.

– Чего тебе?

– Мы теперь снова продюсеры, чувак!

– Это повод, чтобы будить людей посреди ночи? – пробубнил тот. Глаза его слипались, а легкоатлетическая шерсть на груди стояла столбом.

– Срок был до завтра!

– И ты предлагаешь прямо сейчас бежать на съемочную площадку?

– Да! Я этому длинноволосому покажу! – припомнил Дэн оскорбление режиссера, повисшее внутри головы с прошлого дня.

Через несколько минут увешанные аппаратурой друзья осторожно вышли из здания центрального корпуса.

– А кого будем снимать-то, Борода? – потянув носом сырой утренний воздух, спросил Леха.

– Об этом я не подумал… – смутился Дэн. – О! Значит, так! Щас беги к тем двум девочкам из массовки и договорись с ними. Используй свою спортивную сексапильность, ну, я не знаю… Но они должны быть здесь!

– Хм, – с виду недовольно проворчал Леха, хотя слова о мужской привлекательности ему понравились. Но когда он постучал в дверь намеченных жертв и надавил на ручку замка, перед ним открылась неприятная картина. Посередине кровати, с волынкой в руках, сидел романтично одетый режиссер, еще накануне обративший внимание на обеих представительниц прекрасного пола. Рядом сидели и героини фильма.

– О, да это же наш продюсер! Что же он делает здесь ночью, в женском номере… – разоблачительно направив на спортсмена указующий нос, воскликнул длинноволосый. Но не успел Леха придумать хоть сколько-нибудь правдоподобную версию своего появления в женском будуаре в столь ранний час, как режиссер сам взял быка за рога:

– Я понял! – глядя на аппаратуру, свисающую с шеи продюсера, обличающе проговорил Александр. – Ты решил взять их на съемки в качестве артисток! Не получится, дорогой!

– Это почему? – нахмурился застигнутый врасплох спортсмен.

– А потому, что они пойдут только с моего согласия! Либо так, либо вообще никак, правда, девочки?

– Правда… – томно пропищали длинноволосому обе жертвы флейты, волынки и средневековой романтики. – Ты так хорошо играешь музыку!.. Мы просто в ауте…

Послышался бессмысленный смех, и Леха понял, что раунд он проиграл и деваться теперь некуда.

– Ладно, будем договариваться! – махнул рукой он.

Через двадцать минут обе конкурирующих группы уже двигались одной колонной на автостоянку. Между ними маячили так и не решившие, к кому им все-таки стоит примкнуть, девушки.

– Я знаю одно место, – так таинственно, словно выдавал великий государственный секрет, произнес Дэн, – это Зоопарк! Там есть классная постройка – называется Дом Крестьянского Искусства!

– И что? – нагло посмотрел на него режиссер.

– Он сделан в древнем стиле, похожем на скандинавское зодчество… будет смотреться, как в лучших фильмах… Только внутрь нас не пустят, я не успел договориться!

– Как же мы проникнем туда, бородатый? – удивился Леха.

– Как-как, психолог ты наш… Придется лезть через забор!

После этого все замолчали, осмысливая новость, но амбиции у присутствующих были настолько велики, что возражать против противоправного деяния никто не захотел.

Между сосен замаячили обдолбанные стены городского зоопарка. Бросив машину, дальше вся компания стала пробираться пешком.

– Пришли! – указал на мозаику из стоящих торчком серых плит Дэн. – Лезем здесь!

Начали перелезать через стену, матерясь вполголоса. Девчонок с удовольствием подсаживали снизу и переваливали через плиты. После долгих трудов все переправились на другую сторону.

– Тс… – прошептал Леха. – Слышите?

Со стороны клеток с медведями раздался храп.

– Это медведь! – уверенно заявила одна из девушек. – Я знаю…

– Тихо! – зарыл ей рот рукой бородач. – Это другое!

– Как так? – испуганно воззрились на него все.

– Похоже, сторож напился с медведем и спит с ним в обнимку! – дрожа, проговорил Дэн.

И точно, из-за бурого пушистого брюха показалась грязная рука со сжатой в пальцах прозрачной бутылкой. Бутылка была совершенно пуста. В полумраке послышался голос:

– По му-у-у-ромской доро-о-о-жке…​ выплыва-а-а-ют ра-а-асписны-ы-ы-е Стеньки Ра… хрп… м-м… челны!..

Храп перекрыл дальнейшие вокальные излияния.

– Двигаем дальше! – дернул оцепеневших коллег желавший взять контроль в свои руки режиссер Александр.

Дом Крестьянского Искусства возник перед ними из тумана неожиданно и зловеще.

– Да отстань ты от этих баранов! – шепотом крикнул главный положительный герой, бородатый Халли Скальд (Дэн) ярлу Эйнару (режиссеру), задержавшемуся у загона с животными. – Леха, начинай съемку! Если нужно, будем переодевать девочек в мужские костюмы по ходу!

Все сцены снимали второпях, в один дубль. Разговаривали тихо, боясь разбудить сторожа. Из клеток изредка доносилось мычание и пьяные всхлипы. Последним планом был кадр разговора Халли Скальда с девушками у колодца, после чего главный герой, пофлиртовав с прекрасными валькириями, обязан был удалиться.

Халли Скальд вошел в кадр и дерзко приблизился к стоящим у колодца девушкам. Но после всех перенесенных за последнее время испытаний бородач стал уже другим, более подвижным и пластичным. Вот он достал из-за пазухи флейту и начал играть на ней. Александр, кусая длинные волосы с макушки, напряженно следил за его телодвижениями. Вот горой завел какой-то игривый, не значащийся в сценарии разговор, а вот… У режиссера потемнело в глазах. Ведь он уже считал этих девушек своими, а тут… Этот бородатый хмырь… Да что он себе позволяет – целовать в конце сцены ЕГО девушек, нарушая сценарий?! Это было уже слишком!

С ревом, которому мог бы позавидовать живущий в соседнем вольере слон, режиссер бросился вперед столь быстро, чего никак нельзя было заподозрить в таком хрупком теле! Дэн обернулся, и их взгляды встретились. Продюсер понял все, ведь он специально решил чуток позлить напоследок своего недруга. Но такой реакции он не ожидал! С жалким треском свалилась на землю переломленная, как ветка, флейта.

Дэн оценил удар и бросился наутек. Над его головой засвистел еще какой-то снаряд. Инстинктивно пригнувшись, бородач заметил, как в окно Дома Крестьянского Искусства влетел использованный в сценах, недогоревший факел! С легким треском посыпались осколки, и по шторам, долгие годы являвшимся гордостью славянских крестьян уральского региона, поплыло и зашелестело пламя. Оно распространялось по красочным балками и резным столбам с неимоверной быстротой, влизываясь в трещины дерева и обволакивая лапти.

– Бежим! – крикнул вовремя опомнившийся Леха. Схватив за шкирки девчонок и обоих соперников, он потащил их в сторону перелаза. Неожиданно послышался громкий топот. По гравию, обрамлявшему травянистые бараньи загоны, болтая в руке мутной бутылкой, описывал зигзаги и кривые давешний ночной сторож, друг медведей. Пробежав еще пару шагов за актерами, он запнулся и рухнул лицом в землю, разбрызгав вокруг мелкие камешки.

– И за борт ее бросает в набежавшую волну, – резюмировал Дэн.

Последнее, что заметили обезумевшие от страха беглецы, был столб едкого черного дыма, взметнувшегося высоко над соснами.

Примечание: по злой иронии судьбы Дом Крестьянского Искусства в Челябинском Зоопарке сгорел через очень короткое время после того, как мы завершили съемки фильма «Сага о Халли Скальде» (сгорел, конечно, безо всякого нашего участия). Наш фильм стал одним из немногих свидетельств реальности существования в прошлом столь красивой постройки.

Утром того же дня не выспавшиеся, перемазанные сажей участники ночного огненного происшествия хмуро спустились в холл главного корпуса. Их расцарапанные колючей проволокой лица напоминали рожи злодеев из дешевых американских фильмов, а пробоины на одежде говорили сами за себя.

– О, мы видим – ночь удалась! – весело пропел неожиданно возникший на горизонте неформальный глава актерского земства. – Судя по вашему виду, фильм вы, конечно, досняли!

– Именно так, чувак, – невежливо буркнул усталый и раздраженный Дэн, - это означает, что мы снова ваши продюсеры, как бы парадоксально это ни звучало! Поэтому слушай сюда: иди, собирай всю вашу театральную братию, и чтоб к двенадцати были здесь как штык! Вас ждет новый виток бессмертной Саги!

– Хорошо… – обескуражено проговорил актер. Он уже успел привыкнуть к своему статусу лидера, и тон бородача царапал его слух.

– Ты хорошо подумал? – задумчиво произнес Леха. – Может нам сейчас лучше всего залечь на дно… после вчерашнего-то!

– А мы и заляжем на дно! – горячо воскликнул продюсер. – Только я этим сукиным детям расслабиться не дам! Такую шутку над нами сыграть! Это ж надо было придумать! Сегодня я их погоняю от души, как они нас вчера! Они у меня научатся ценить хорошие отношения с продюсерами!

– Знаете, а я за! – поддержал инициативу недавний враг бородатого, длинноволосый режиссер. – Вставить им по полной! Свистать всех наверх!

– Тише, тише… – закрутил головой обеспокоенный Леха. – Вы не очень-то расходитесь!

В это время за столик подсела та самая вчерашняя девушка Настя, из-за которой все и разгорелось (в прямом смысле слова). Подойдя к Дэну, она игриво положила ему руку на плечо.

– Я тоже за… – мило произнесла она. – В конце концов, продюсер знает, что делает!

Александр взглянул на нее исподлобья и скрипнул зубами:

– А может, и не надо вам жестко так поступать?! Артисты тоже люди!

– Хватит! – раздраженно хлопнул по столу Дэн. – Я сказал – значит так и будет!

Режиссер поднялся, чтобы выразить свое мнение и даже раскрыл для этой цели рот, но тут в дверях корпуса появилась фигура, которая сразу привлекла к себе всеобщее внимание. Фраза не вылетела с аэродрома. Через стеклянные двери протиснулось пыльное существо в ободранной одежде и, шатаясь, привальсировало к сидящим, шлепнувшись на один из диванов. Спорщики брезгливо поежились в стороны, и тут им стало понятно, что это существо – ни кто иной, как актер, исполняющий роль Царя Всея Руси Ивана Васильевича Грозного, того, что из рода Рюриковичей.

Леха быстро схватил стоящую на столе бутылку пива и протянул «царю» в сухие лапки.

– Фу… – через минуту произнес насытившийся самодержец. – Ну и п…дец!

– Что случилось? Что с тобой? – полетели взволнованные вопросы.

– Вырвался из злобных лап! – медленно проговорил тот. – Убег, в общем!

– Откуда, Ваня?!

– Из ментовки, конечно! – удовлетворенно произнес царь. – Повели на отработку общественную деревья сажать, и там, пока охрана пошла за пирожками, махнул через забор и дернул сюда… Дал какому-то пьяному мужику на мотоцикле «Урал» полтинник, он меня притаранил! Чуть не влепил по дороге в дерево, но ничего, вывернули как-то! Здесь спрячусь покеда, а там посмотрим…

– О-е-ей… – пробормотал откинувшийся на спинку дивана Дэн. – Что делать будем, господа присяжные и заседатели?

– Выдавать своих нехорошо… – в сомнении покачал носом режиссер. – Но скрывать как-то тоже…

– Нас эта начальница хренова отпрессовала недавно! – воскликнул Леха. Судя по всему, к милиции он относился без большой любви. – Вы что, обормоты, еще получить хотите?

– Если ТАМ узнают – нам точно хана…

– Слушайте! – крикнул царь, прерывая обсуждение. – Пока сидел, мне пришла в голову важная мысль: нужно немедленно вводить опричнину!

– Мальчики, вы что! – испуганно произнесла Настя. – Опричнина – это же… опричнина!

– Мне эти актеришки, со своими гламурными замашками, во, как надоели! – и Грозный провел ладонью по кадыку, уточнив, как именно надоели привередливому монарху коллеги.

– А мне идея нравится, господа, – вспомнил о своих недавних обидах бородач. – Пусть побегают, а то они что-то слишком разошлись!

– Интересно, креативно! – поддержал и Александр. Но у того на уме повисла своя мысль. Настя, видя, что Дэн отнесся к идее со вниманием, также успокоилась. Один лишь Леха в сомнении качал головой. На его взгляд, введение опричнины являлось слишком резким переломом, но возразить было нечего, и потому он промолчал.

Обсудив проблему, Дэн, Леха и Настя отправились погулять, а в холле остался режиссер, наедине с возвратившимся на трон самодержцем.

– А что произошло? – поинтересовался только заметивший странный внешний вид окружающих актер. – Вы пожар тушили, холопы?

– Типа того… – обиженным и горестным голосом проговорил Александр. – Хоть один принципиальный человек в нашем ряду появился! Сейчас я тебе расскажу: это все Дэн со своей девкой виноваты… Все они…

И он начал рассказ, сопровождая его жалостливыми замечаниями, в течение которого Грозный то не мог сдержать хрустальную царскую слезу, то яростно сжимал кулаки. Дело длинноволосого было явно на мази!

К двенадцати часам дня обленившиеся за период земского самоуправления актеры медленно выползли на лужайку перед корпусом. Там уже стояли продюсеры, режиссер и успевший облачиться в подобающую его сану одежду Иван Грозный.

– Господа! – вышел вперед Дэн. – Я рад сообщить вам несколько важных новостей! Во-первых, сегодня мы продолжаем съемки «Саги о Халли Скальде» – вторую часть под названием «Слезы фиордов». А во-вторых, к нам, после долгой разлуки, присоединился любимый Царь Московский и Всея Руси; он сообщит вам обо всех изменениях в вашем внутреннем распорядке! Слово царю!

– Спасибо, спасибо! – откашлялся самодержец. – Итак, с сегодняшнего дня верховными лицами назначаются продюсер, которому вы обещали возвращение в должность, и ваш монарх, то есть я! Кроме того, мы сообщаем о появлении нового… как бы это сказать… подразделения, что-то вроде Управления Внутренних Дел съемочной группы, которое будет набираться из вас же… на конкурсной основе!

– Опричники, что ли? – послышался взволнованный голос какого-то человека, видимо, хорошо знакомого с историей.

– М-да… Вроде того…

Послышались разочарованные возгласы.

– Для чего это, ребята? Зачем?

– А затем, чтобы организовать вас изнутри, для вашей же пользы! – пламенно воскликнул царь. – Чтобы не было у нас больше никаких проблем, а то распустились без твердой руки!

– Да ну!.. Не знаем…

– Тем, кто пойдет в новое подразделение, обещаю улучшенные условия жизни и питание за наш счет, плюс новая одежда! – поспешно сказал Грозный. На лужайке перед корпусом установилась тишина.

– Есть желающие?

Наконец, из толпы, краснея и бледнея под взглядами коллег, вышел никому не известный молодой актер из массовки.

– А что такого? – обернулся он к остальным. – Я сейчас никто, а здесь, может быть, что-то интересное сыграю! Это же просто игра!

Оценив смелость товарища, вперед выперлись еще несколько таких же актеров заднего плана. Грозный удовлетворенно хмыкнул. В течение получаса все было оформлено, и сотрудники «отделения опричнины» (как это стало называться) получили от царя первые указания.

– Вы увидите, для чего мы создавали наше подразделение! – радостно объявил окружающим царь. – И оцените, уверяю!

И, повернувшись к Дэну, коротко скомандовал новым сотрудникам:

– Взять его, опричники!

– Ты чего, ты чего, Ваня?! – начал вырываться бородатый, но получив чувствительный тычок в печень, успокоился. Опричники тем временем входили во вкус дела, непривычного, но уже приятного своей властью и безнаказанностью.

– Извини, начальник может быть только один! – сочувственно проговорил самодержец продюсеру и подмигнул криво улыбавшемуся сзади режиссеру, почему-то одетому в красную шапочку.

– Охренеть! – отодвинулся бородач. – А в чем, собственно, меня обвиняют?!

Он все еще воспринимал эту ситуацию, как игру.

– Обвиняешься в растлении актрис (опричники вытащили из толпы испуганную Настю) и приговариваешься к тюремному заключению с ежедневной поркой плетьми! Приговор привести в исполнение немедленно!

– Ты серьезно? – подбежал к принявшему надменную позу Ивану IV второй продюсер Леха. – Ты что творишь?!

И тут же получил чувствительный удар в челюсть. Видя добрый пример начальства, подчиненные в черной ведомственной форме осмелели и тычками мечей начали освобождать место для экзекуции. Только сейчас бородач осознал всю серьезность своего положения, но поделать уже оказалось ничего нельзя. Грозному нечего было терять – либо назад в милицию, либо в безграничную власть над маленькой, но собственной территорией, с полной гарантией невыдачи. И царь сделал свой выбор.

Тем временем опричники поставили Дэна на колени посреди полянки и сорвали с плеч белую славянскую рубашку. По толпе прокатился ропот.

– Молчать! – пригрозил самодержец. – Это для вашей же пользы!

Полноценные плети (даже хлысты из сексшопа) достать в этой дыре было положительно невозможно. Пришлось обойтись какой-то гнилой веревкой. Смущающийся палач-опричник вышел к жертве, медленно поднял свой импровизированный кнут и тут же опустил.

– Бей, мерзавец! – крикнул начальник.

Подчиненный оглянулся, ища поддержку, и хотел было отказаться от выбранной роли, но неожиданно его взгляд пал на разбитые в кровь губы Лехи, и парень отринул сомнения. Ударял не больно, то ли от неопытности, то ли от качества кнута, но обида, обида – вот что терзало более всего!..

– Что здесь происходит?

К съемочной группе уверенными шагами приближался директор базы, и чувствовалось, что он имеет на это право.

– Что это вы тут делаете? – повторил он свой вопрос.

Иван Грозный брезгливо поморщился и к директору с двух сторон подошли несколько опричников.

– Посадить его в сарай до особых распоряжений! – махнул рукой он, и суровый удар по шее бедного директора базы сопровождал эти слова. Взглянув на каменные лица вертухаев, толстый понял, что лучше не возражать. Царь тем временем продолжал активно выстраивать свою вертикаль:

– Оцепить базу, захватить охранников, перерезать телефон… под особый контроль столовую со всеми продуктами, ворота и трансформаторную будку! Персонал также в сарай!

События продолжали развиваться стремительно, и Дэн понял, что медлить более никак нельзя. Воспользовавшись тем, что его обидчики отвлеклись, он вскочил, оттолкнул от себя неопытного палача и пулей ринулся к лесу.

– Взять его, уроды! – завопил царь. В голову беглеца полетели камни и палки заигравшихся противников, некоторые из них даже попали в цель, но парень устоял и понесся дальше, к пункту охраны. Один из опричников, в сером плаще, натянул лук и с визгом спустил стрелу. Послышался болезненный звук сломавшегося от удара о тело тонкого древка. Дэн почесал на бегу спину.

– Бегите! Защищайтесь! – кричал продюсер охранникам, прыгая через бутончики красных тюльпанов. – Опричники идут!

Один из секьюрити лениво вышел на улицу.

– Опять развлекаетесь? – зевнул он.

– Бегите! В лес!

– Новые съемки? – потер глаза мужик. – А где камеры?

– А ну вас! – отвернулся бородач и, махнув через забор, бросился в лес. Рядом с забором паслась чудом приблудившаяся в этих местах грустная деревенская лошадь. Вскочив на ее круп, бородач ударил ногами в бока и быстро затрюхал прочь.

Тем временем к пункту охраны на воротах подоспели черные фигуры со стальными полосами в руках и стали медленно обступать сотрудника базы. Охранник попятился и сглотнул. Это были уже не съемки.

– Что там? – проговорил Дэн. Он сидел в самой чаще леса, беспокойно озираясь по сторонам, рядом с небольшим плетеным домиком. Строение был построено, видимо, теми же толкинистами, которые возвели и крепость в лесу. По крайней мере, над его входом болталась табличка с надписью «Хоббитский приют». Стены просматривались насквозь, и спать в нем было очень зябко, хотя внутри домика стояли даже нары из сгнивших под дождями и солнцем бревен.

– Вообще абзац! – нервно дыша, повторил Леха. – Эти олени полностью захватили базу, не реагируют даже на уголовный кодекс! Кричат «нам нечего терять, а это будет крутой пиар, и мы станем знаменитыми!», прикинь! Совсем у людей башни посносило!

– Сколько их щас уже, Леша?

– Человек тридцать… Туда еще часть персонала и некоторые из охранников перешли, поскольку были недовольны прежним руководством. Решили отыграться в кои-то веки, мол, другого случая может вовсе не представиться! Совсем страх потеряли, сволочи…

И он загрустил.

– А что актеры?

– Что они могут сказать? Молчат, все как один… Да, Дэн, я не сказал самого главного! Режиссер стал главным помощником Грозного (гад такой!), все ходит в своей красной шапочке и распоряжается! Он даже фильм про скальда продолжил снимать, вторую часть!

– Скотина! – сжал кулаки бородач. – А что Настя?

– Что Настя… Ее теперь постоянно «пасут», чтобы вы не встретились случайно!

Помолчали.

– Мне нужно обратно, Борода, я и так сказал им, что в сортир пошел! Они меня потому не трогали, что я изначально на власть не претендовал и в начальство никогда особо не лез…

– Только будь осторожнее, когда будешь выбираться! – проговорил Дэн и задумался. – Слушай… сегодня, когда стемнеет, жди меня у третьего корпуса с тыльной стороны… Эту болезнь нельзя запускать… Попробуем освободить посаженных под замок охранников – может, че и получится!

– Наверное, разумней сообщить в ментовку?

– Ты что! Нам тогда вообще никогда больше не позволят даже рекламные ролики снимать! Сами попробуем разобраться, по-тихому.

Сумерки сгущались над базой отдыха «Премьер министр». Дэн, перепрыгнув через забор, тихо подобрался к тылу третьего корпуса и залег за мусорным бачком. Где-то в темноте были слышны крики режиссера «мотор!» и рабочий галдеж актеров. Там, как видно, снимали кино. Но вот послышались хруст веток и шуршание травы, и из ночного сумрака медленно и осторожно выплыл Леха.

– Ну, наконец-то, писихолог! – облегченно воскликнул бородач. – Ты где был?

– Тише! Нас всех пасут! Рассказывай по-быстрому свой план!

– Сейчас пробираемся к сараю, нейтрализуем стражников, освобождаем старую охрану и начинаем «месить» опричников по одному! Перед этим нужно собрать несколько человек из актеров, кто похрабрее, и отвести девчонок в центральный корпус, где поспокойнее!

– Так… – внимательно проговорил Леха. – Тогда начинаем, что ли?

– М-м-м… Начинаем, чувак… – медленно сглотнул Дэн.

Около сарая, в котором томились не покорившиеся духом старые узники и несколько свежих десиденов, скучая, маячили две черные фигуры опричников. Им было интересно то, что происходило на съемочной площадке – там раздавались крики и светили факела, но и приказ начальства нарушать не следовало. Наконец, один из стражей, не выдержав, обернулся к товарищу:

– Ты постой тут один, а я быстро слетаю, узнаю че да как и вернусь!

– Мне что, одному здесь тусоваться? – возмутился напарник, которого вовсе не прельщала такая перспектива.

– Да не ссы, я быстро! – махнул рукой его друг и уже сделал первый шаг, как вдруг на его плечи обрушился страшный удар мусорного бочонка, и голова опричника по уши ушла в объедки и разный полиэтиленовый хлам. Второй только повернулся, как и его с неумолимой силой схватили за шкирку и треснули головой о тот самый мусорный бак, висящий на голове коллеги. Раздался колокольный звон, и оглушенные стражи в черных одеждах комьями повалились на траву в разные стороны.

– Открывай дверь, продюсер! – прошептал Дэну Леха. – А я побежал за актерами.

Дэн недолго возился с замком. Вскрыв дверь в темное помещение, он громко зашептал:

– Эй, это я! Вы где? Я за вами!

Из темноты появилась фигура одного из заточенных еще утром охранников базы, здорового мужика в черной шапке по имени Сергей, с какой-то выломанной из стены пластиковой доской в руках.

– А, это ты? А я, было, хотел тебя грохнуть!

– Собирайтесь быстро, мы с Лехой начали революцию, щас будем мочить гадов!

Услышав такое, люди торопливо повыползали из своих углов, наливаясь благородным чувством мести и справедливости. К всеобщему удивлению, директор базы отказался идти со всеми и побоялся даже выходить из сарая:

– Я здесь посижу… А вы как-нибудь там сами… разберитесь… – заявил он. Плюнув в его сторону, охранники, персонал и несколько успевших попасть за эти часы в немилость актеров выбрались наружу.

– Понеслась! – прорычал Дэн. Его душу захлестнул адреналин, и бородач уже не думал ни о чем более.

Не теряя времени, они галопом понеслись по направлению к съемочной площадке, отдирая по дороге доски от лавочек и сельскохозяйственные садовые инструменты из газонов. Бегущая толпа очень походила на рабоче-крестьянское восстание 17 года. У Дэна даже мелькнула мысль, что неплохо было бы снять фильм и об этом моменте российской истории.

Леха успел завершить свою часть общественной нагрузки. Заметив бегущих, многие предупрежденные им актеры приготовились и напряглись. Царь, по счастью, оказался на съемочной площадке рядом с режиссером, раздавая ценные художественные указания. Режиссер молча слушал и кивал. Со стороны самодержца также временами слышалось бормотание с перечислением своих побед:

– Третий корпус брал, столовую брал, трансформаторную будку… не брал!

Из темноты послышался страшный грохот, и Грозный обернулся на шум, а зря, потому что ботинок охранника Сереги веером прошелся по его роже, опрокинув царственного актера навзничь и вмяв его вместе с короной в грязь.

– Атас! – пронесся по опричникам дикий вопль. – Мочи их, ребята!!!

– За Грозного! За царя!

Началась заруба. Дэн, отвешивая неповоротливым врагам затейливые оплеухи, все время искал глазами Настю.

– Да где же она, черт возьми?

Он уже начал задыхаться, как вдруг увидел ее. Девушка покорно сидела рядом с вскочившим на ноги режиссером, который дико озирался, не зная, что предпринять.

– Настя! – надрывно, словно герой в плохом американском кино, крикнул бородач и бросился к ней.

Длинноволосый в красной шапочке резко повернулся на звук и согнулся пополам от сильного удара Дэна.

– Бежим отсюда, я тебя спрячу! – схватил продюсер за руку любимую.

– Бежим, – неуверенно ответила та, и он потащил ее в чащу.

Через несколько минут Александр пришел в себя. Когда он разогнулся, лицо его было страшно.

– За ними, болваны! – крикнул он ближайшим опричникам. Поскольку, после потери валявшегося рядом без сознания представителя монаршего сословия, режиссер остался единственным оплотом власти, опричники сочли нужным подчиниться ему. В этот момент к красно-шапочнику подрулил длинный худой человек с острым носом.

– Начальник, я знаю, где они! – хитро прошептал он. – Я проследил за Лехой, и ночью, когда тот ушел, я со свечкой осмотрел их логово. Это маленький плетеный домик в лесу.

– Молодец! Назначаю тебя человеком по особым поручениям, а сейчас за ними! – крикнул режиссер. Носатый самодовольно улыбнулся и тихо отошел.

Отряд опричников несся по ночному лесу. Впереди всей кодлы скакал длинноволосый Александр в красной шапочке, размахивая стальным мечом.

Дэн в это время сидел в «Хоббитском домике» и убеждал свою любимую остаться здесь одной, но любимая лишь плакала и рвалась назад со своим рыцарем. Она боялась оставить его без защиты.

– Я приду, я быстро! – уговаривал он ее. – Там пацаны дерутся без меня, а я здесь! Я только набью режиссеру морду и обратно…

– Ах, морду ты мне набить собрался! – страшно закричал тот, о ком говорил продюсер, слышавший конец его фразы. – Посмотрим, кто кого!

За плечами Александра, ворвавшегося в быт плетеного домика, маячили черные фигуры приспешников. Оставалось только защищаться!

– А вот тебе для начала, Сашенька! – крикнул Дэн и приложил своему противнику в колено. – Это называется лоу-кик! Что, не нравится?

Длинноволосый отшатнулся, но тут же, хромая, приказал своим слугам:

– Дави его!

Дэн понял, что приказ будет приведен в действие немедленно. Не теряя времени, он подскочил к старым деревянным нарам из полугнилых бревен, и, отодрав от настила верхнюю дубину, приложил с ее же помощью в лоб первому из нападавших.

– А это как называется, не знаешь? – нашел место для ехидства режиссер.

– А это «лобовой удар»! – тяжело дыша, парировал продюсер.

– Все, гад, ты меня достал! – возбудился от такого ответа длинноволосый и махнул мечом в голову бородача. Бородач инстинктивно пригнулся, и удар блестящей стали, свистнув, пришелся точно в голову Насти, вжавшейся в стенку за его спиной. Девушка охнула и обмякла на землю. Из ее виска текла кровь. В это время в темноте послышались голоса Лехи и его товарищей.

– Ах ты, урод! – горестно заорал Дэн. – Ты что наделал! Я тебя…

Из рук режиссера, осознавшего последствия своих действий, вывалился меч. Схватив стальной клинок в обе руки, продюсер с остекленевшим взглядом занес удар над его головой.

– Молись, если можешь!

И руки его напряглись для последнего страшного удара. Но тут из темноты кто-то перехватил его кисти, и в блеске глаз бородача показалась вся фигура его друга Лехи:

– Не надо, не стоит! – проговорил тот. – Не надо…

– Но он… он… – плача, опустился над телом своей возлюбленной Дэн. – Доигрались… Вжились в роли…

И продюсер уронил голову на грудь девушки, обливая ее первыми, возможно за последние десять лет, слезами.

– Телефонная линия обрезана… сотовые отобраны и уничтожены… Как же ее спасти?

– Пойдем… Может, что-то еще можно сделать! Здесь рядом есть речка, смоем кровь…

– Надо чтобы она запеклась… свернулась… – вздохнул один из охранников.

Бородач, нежно подхватив девушку на руки, на подгибающихся ватных ногах поплелся в темноте за своим другом. Слезы боли и ярости застилали ему глаза, превращая окружающий пейзаж в чехарду размытых образов. А режиссер так и продолжал стоять на том самом месте, не в состоянии унять дрожащие руки. Его локти были взяты в железные тиски здоровенного охранника в черной шапке по имени Серега.

Капли медленно опадали в серое революционное утро. Быстрая лесная речка растворяла вдали красные пятна, пролизывая в них пробоины и размывы. Птицы безмятежно кружились над местом происшествия. Шоу продолжалось.

День шестой.

«Охота за фолиантом»

За окнами засвербило утро шестого дня. Продюсер Дэн лениво потянулся в постели и неохотно приподнялся на руке. Вставать очень не хотелось, и голова была вся как чугунная – казалось, тронь ее, и зазвенит-загромыхает!

– Вот черт! – выругался он и сел на кровати. Ноги также отдавали сталелитейным производством. – Если я не могу делать, что хочу (а хотелось свалиться обратно лицом в подушку), то какой же я к едрене-фене продюсер?

Задумавшись над этим риторическим вопросом, бородач начал собирать разбросанные по номеру вещи.

– И какого хрена я этим занялся? – пожаловался он сам себе, открывая дверь в параллельный мир. В параллельном мире (то есть в коридоре корпуса) продюсер неожиданно заметил своего непосредственного напарника и партнера, Леху. Леха невесело шаркал ногами по паласу и также выглядел как-то не очень.

– Двигаем… – вяло предложил спортсмен после приветствия. – Собирать съемочную группу – пора отрабатывать шестой день…

Дэн вздохнул, но спорить не стал.

– Господа и дамы, сегодня наша задача – доснять кое-какие эпизоды вчерашней программы, которую мы не успели доделать по чьей-то злой воле! – объявил Дэн, стоя перед собравшимися сотрудниками, и сделав особый акцент на последней фразе. При этих словах актеры понурились.

– Знает кошка… – удовлетворившись произведенным впечатлением, повернулся Дэн к Лехе, и посмотрел обратно подчиненным в глаза. – Да если бы не вы, мы бы еще вчера все сделали!!! И вот результат вашей бузы – Настя, хрен знает на сколько, расположилась в больнице словно на пляже и назад не торопится; вы все в синяках, да плюс ссора с местными! Олени!!! Я вам устрою после съемок!

Он зло оглядел все собрание. Люди ссутулились еще больше.

– Леха, где там режиссер, мать его?! – из спокойного Дэна поперли эмоции и он даже не старался их скрывать. – Где эта скотина, которая только знает, как махать арматурой?! Нам давно пора приступать к съемкам! – орал он на всю базу, надеясь, что «скотина» таки услышит его. - Спускайся, Сашенька, отрабатывай вчерашние подвиги!!! Да где же он?

– Мы не хотели говорить, – подвинулся вперед один из статистов, – но, похоже, что у режиссера нервный срыв…

– Что ты мелешь? – нехорошо посмотрел на проговорившегося актера продюсер. – Какой срыв? Почему во время съемок?

– Лежит в своей комнате за кроватью и стонет, что собирается покончить жизнь самоубийством… что не может нести на себе бремя убийства и все такое…

– Ясно! – вздохнул бородач, и кивнул другу. – Ты, Леша, вроде психолог - пойдем к нему разбираться!

Только они ступили на лестницу, как на верхних ее ступеньках показался самоубийца собственной персоной. В руке его был меч. У стоящих внизу отвисли челюсти. Некоторое время никто не мог выговорить ни слова, слышно было только учащенное дыхание бородача.

– От вас хочу навеки отселиться, – глухим сумеречным голосом проговорил длинноволосый. Стоящие внизу не желали брать слова, и он продолжил:

– Волк я, убийца, гадостный при том! – в явно подчерпнутой у такого же бедолаги манере, высоким голосом воскликнул режиссер. – Уйду я в лес, в кусты и там, мечом, пробившим глаз невинной девы, я с жизнью попрощаюсь мерзкою при том!

– Саша, как же ты с ней попрощаешься? – медленно проговорил очнувшийся Леха. – Клинок-то не заточен…

– Неважно это – сброшусь вниз, повешусь! – не изменяя выбранному стилю, продолжал отрешенно декламировать Александр, и закатно добавил:

– Все, пропустите, я пошел к Голгофе… из жизни пакостной и мерзкой ведь при том!

И, никем не задерживаемый, он проследовал вон из корпуса. Выйдя на улицу, режиссер быстрыми шагами направился, следуя собственному обещанию, в ближайшие кусты лесополосы, зеленевшие сразу за забором.

Несколько минут вся съемочная группа стояла, как воды в рот набравши. Никто не знал, что сказать. Но тут Леха очнулся и переполошил всех остальных:

– Вставайте, парни! За ним! Надо его остановить!

Взбодрился и Дэн:

– Мы бежим вдвоем! А вы, олени, – обвел он пальцем актеров, – стойте здесь и ждите! Мы скоро вернемся!

И они выскочили наружу, вслед за самоубийцей-меченосцем.

Когда друзья, двигаясь по сбитому Александром следу на траве, добрались до места предполагаемого суицида, им открылась следующая картина. Режиссер, судя по всему, понял, что просто так тупым клинком ему себя убить не удастся и решил вкопать меч черенком в землю. После этого - свалился на торчащую в небо стальную пластину. Когда такой вариант не оправдал себя, самоубийца понял, что для успеха дела стоит увеличить скорость и инерцию тела. Кожа и внутренние органы должны были просто разорваться от удара. Для совершения такой сложной технологической операции чересчур совестливому молодому человеку пришлось взобраться на ближайшее дерево. Им оказалась толстая столетняя сосна. Взобравшись на достаточную высоту, Александр закрепился за первый попавшийся сучок и приготовился к последнему шагу.

В этот трагический момент на полянку выбежали его начальники. От неожиданности режиссер расслабил ноги, которыми обхватывал смолистое дерево и повис на гнилой ветке. Волосы плетьми рассыпались по плечам. Со стороны он напоминал длинную худую обезьяну, достигшую высшей ступени эволюции – феодального уклада жизни, одетую в средневековую тунику.

– Слезай вниз, дорогой! – крикнул Дэн. – Пойдем назад, там съемки стоят без тебя!

– Не слезу, не просите! – убежденно заверил режиссер.

– Послушай, Саша, – мягко и доверительно начал Леха, – ты подумай, ну из-за чего тебе убивать себя? Настя осталась цела, она сейчас в больнице, значит, ты можешь жить. Как тебе такое предложение?

– Не знаю… – занервничал длинноволосый, по-прежнему болтаясь в воздухе. – Не приставай, спортсмен! Я все равно виноват, и ты мне уши не заговоришь!!!

Дэн снова собрался высказать свое мнение, но чахлый сучок, на котором висел Александр, не выдержал резких колебаний худого тела и отломился от древа-прародителя. Режиссер с визгом и хрустом приземлился в ближайших кустах.

– Вот ты и прыгнул… – глядя на расцарапанную рожу режиссера, заметил Дэн. – А теперь, Саша, двигай на базу!

– А ты не врешь, Дэн, она точно выживет? – глядя снизу вверх, спросил самоубийца и глаза его загорелись надеждой. – Точно?

– Точно! Завтра вместе съездим к ней в больницу… – отечески заверил его Леха.

Длинноволосый успокоился, и грустно поплелся к базе отдыха. За ним, словно сбросив якорь со спины, шагали продюсеры.

Вернувшись в лагерь, они застали там совершенно безобразную сцену. Одни актеры громко переругивались, обвиняя в произошедшем друг друга, другие тихо плакали по углам. Утреннее происшествие наложило свою тяжелую лапу ответственности на всех присутствующих, и совершенно вывело их из рабочего состояния.

Завидев возвращающегося назад спасенного самоубийцу, без меча, с кровоподтеками на лице, все замолчали и уставились на него. Повисло неудобное молчание. Его прервал Дэн:

– Все нормализировалось, а теперь идем на площадку!

Но состояние присутствующих оставалось явно ненормальным. Это ощущали и сами продюсеры. Почувствовав, что сложившееся положение скоро доведет его до исступления, Дэн взял Леху за плечо и отвел в сторону.

– Леха, надо что-то с ними делать! – горячо зашептал он. – Иначе я за все это не ручаюсь!

– Ну, – подумав, выдал спортсмен, – я знаю несколько психологических техник, которыми можно ввести легкоатлетов в норму… Но нужны краски, бумага… И день на все это, и нормального психолога…

– Щас, побежал доставать тебе твои краски с психологом! – возмутился бородач. – Ладно, я тут сам кое-что придумал! Будем клин выбивать клином!

– Это как?

– Сейчас узнаешь!

И, повернувшись к съемочной группе, выжимая из себя всю радость, которую может почувствовать продюсер при данных обстоятельствах, громко объявил:

– Друзья, сейчас мы начинаем снимать новый фильм! Режиссер на время перестанет быть режиссером, а будет сниматься как актер, в главной роли, естественно! Остальные тоже без ролей не останутся!

– А о чем фильм?

– Фильм… про духовное возрождение! И для разнообразия отвлечемся от предыдущей тематики.

– А сценарий?

– Сценарий… хм… А сценарий вам не нужен! Большинство своих действий вы будете придумывать сами!

– Ого!

– А какое название фильма?

– Название… какое же название… ах, да! Кино называется… «Охота за фолиантом», вот как называется кино! И вообще, больше не задавайте глупых вопросов! Готовность полчаса!

– Ты что это задумал, Дэн? – хлопнул по спине Леха.

– Надо дать им нечто противоположное, чтобы они вошли в другие роли – через фильм о духовном перерождении, например! Особенно что-то сдал наш Иван Грозный – ему бы сыграть митрополита!..

– Ладно, начнем, а там посмотрим… – с крайним подозрением проговорил спортсмен. Ему не было свойственно поэтическое творческое вдохновение, находившее иногда на бородача, и потому ко всем подобным затеям он относился с опаской.

Граф Бриан Де Ла Марк мерно покачивался в седле. Настроение его было паршивое, хуже некуда. Еще бы! Несколько предыдущих дней его жизни точно нельзя назвать удачными! И вот он, итог: ссылка! То есть, не то чтобы ссылка – формально графа назначили на должность посла, взамен предыдущего. Вообще-то посол – солидная должность! Но если ты сидишь во дворце какого-нибудь дружественного короне правителя, и размеренным голосом нудно вещаешь что-то типа: «Ваше Величество, мнение моего повелителя таково – вы должны завтра же передать сию область под нашу юрисдикцию, а иначе!..» И мнимое «величество», сидящее рядом, на троне, судорожно сжимает подлокотники от досады и стыда за собственную слабость!..

Лошадь графа всхрапнула, закусив удила, и он на секунду оторвался от мечтаний. Вокруг поднимался все тот же лес, а посередине бежала давно опостылевшая дорога, и граф снова погрузился в тяжелые размышления.

Ведь графство, куда его отослали так споро – оно издавна пользуется дурной славой. За последние три года там побывало не менее шести королевских послов, но ни один не просидел на своем месте более полугода! Двое сгинули неизвестно куда и неизвестно как, только слухи остались носиться в воздухе… Четверо вернулись в столицу, едва живые, с помутненным рассудком и бессвязными речами, без слуг и без денег! С тех пор монастырский устав и служба Богу стали их последним прибежищем.

И сослали-то графа вовсе ни за что – подумаешь, влюбился в дочь высокого вельможи (а какого именно, даже вспомнить страшно), тот прознал – и вот результат: ссора с отцом любимой и его будущим и предполагаемым зятем, который, как выяснилось позднее, был мил только папе, но вовсе не его дочери! Далее были вызов на дуэль соперника, смерть и поджог по пьяному делу одного из родовых замков убитого – чтобы выжечь нечисть, как объяснял он позднее королю и высокой комиссии от Церкви. Папа очень расстроился из-за смерти богатого и несостоявшегося зятя (не мог умереть после свадьбы!). Итог всего – ссылка мессира Де Ла Марка (в должности посла) в дальнюю, не совсем примкнувшую к Короне область (от более сурового наказания графа Бриана спасли древность рода и проверенная храбрость в бою). А девушка осталась плакать над трупом несостоявшегося мужа, изредка вспоминая и любимого… Хоть вешайся! Если честно, была и такая мысль, но…

Мысли графа вновь были грубо перебиты вмешательством извне. На этот раз причиной оказались громкие голоса слуг, шагавших вслед за лошадью господина:

– А я тебе, Жак, говорю – все так и есть! – громко закричал один из вассалов. – Ты мне не веришь, что ли?!

– Клянусь добрым элем, ты врешь, как всегда! – махнул другой, несший на плече здоровенный боевой топор.

– Да за такое я разрублю тебя на две половинки, и заставлю самого сожрать их! – схватился за меч первый. Его не смутило даже то, что съесть что-либо, тем более часть себя, разрубленному на две половинки человеку будет довольно сложновато.

– Что такое? – недовольно обернулся граф. – Замолчите, упыри! О чем спор?

– Господин граф, – склонился слуга с топором, – Жак рассказывает всякие небылицы про ту страну, куда мы едем!

– Да? – оживился Де Ла Марк. – Ну-ка, ну-ка! И что же такого ты наплел, плут? – обратился он ко второму.

– Старухи болтают, господин граф, что нехорошее это место, – начал вассал. – И слуги, и знатные чужеземцы умирают там очень-очень часто…

– Совпадение! – презрительно усмехнулся граф, но голос его звучал не так уверенно. – И что?

– А то, господин, что есть про это одна старинная легенда. Что должен, якобы, приехать в ту страну некий знатный дворянин, попавший в немилость у себя на родине. И что после приезда он снюхается с невестой местного герцога, а тот осерчает и начнутся всяческие несчастья. Простому люду будет от того раздора всякие беды… А под конец начнется чума, и спасти и графа, и его любовницу, да и всю страну можно будет только одним способом!

– Каким же?.. – тихо произнес встревоженный граф.

– Сказывают старухи, мессир Де Ла Марк, что есть там пещера, и в этой пещере лежит привезенный еще из Иерусалима древний фолиант… В этой книге заключено главное богатство мира! И тот, кто овладеет этой рукописью, сможет подмять мир под себя! Графу останется только одно – найти пергамент. Но у фолианта древнего есть хранитель, который отдаст его только достойному!

– И что дальше?

– А все… – развел руками слуга. – Если граф окажется достойным, то все будет хорошо!

– Почему граф, Жак? Там сказано, что это будет граф?

Повисло напряженная тишина. Слуги, молча, смотрели на своего господина – ведь по крайней мере первая часть легенды была ой как похожа на обстоятельства их отъезда из столицы!

– Эх ты, болтун! – покачал головой граф Бриан. – Языком грязным чеши поменьше! Эй, смотрите – что там виднеется?

Впереди, покачиваясь на придорожной ветке, висел человек. Веревка обхватывала его шею естественно, как вторая кожа.

– Нехороший знак… – прошептал граф. Лошадь тревожно секла воздух ушами, чуя запах смерти.

– Снимите его! – приказал он. – А странно – даже сапог не сняли!

Сапоги были вещью не из дешевых, но убийц это, кажется, не заинтересовало вовсе.

На мгновение свет словно померк вокруг графа, и из темноты нарисовалось бородатое лицо его слуги, искаженное страхом и ненавистью. Лицо было освещено мерцающим факелом, а из темноты проступали какие-то каменные стены…

Граф потряс головой и мираж исчез. Бородатый слуга действительно стоял неподалеку, но лицо у него было доброе и умиротворенное. Бриан Де Ла Марк стер холодный пот со лба и махнул рукой:

– Вперед!

Маленький отряд двинулся дальше. Через несколько сот метров впереди, на ветке, замаячила вторая фигура.

– Да что же это такое! – воскликнул один из слуг.

Но приблизившись, странники увидели, что на этот раз они ошиблись. Висельником на древе оказался не человек, а кое-как аляповато скрепленная из дешевой, рваной ткани фигура. Голова куклы, впрочем, была обернута настоящей крепкой петлей.

– Сдернуть! – раздраженно приказал граф. – Поймать бы этих шутников!..

Слуги не стали лезть наверх и срезать веревку, а просто уцепились за фигуру и начали тянуть ее вниз, мысля сорвать с крепления. Матерчатая пугалка, однако, срываться не пожелала, лишь голова под силой тяжести уменьшилась размерами почти в три раза. Петля держала свою жертву цепко.

– Не, так не пойдет! – крикнул Жак своему товарищу. – Вставай, Арно, я сяду тебе на плечи мы ее сорвем!

Второй слуга отложил топор и недовольно поворчав, подставил грязную спину. Взгромоздившись на него, Жак начал раскачивать веревку туда-сюда, мысля сорвать с ветки всю конструкцию. Действие также не возымело успеха. Наконец, самый легкий из слуг, видя столь неудачные попытки товарищей, поморщившись, все же начал карабкаться по стволу дерева вверх. Достигнув своей цели, он одним махом перерубил толстые пеньковые сплетения.

Действие было столь неожиданным, что двое его товарищей, терзавших фигуру снизу, не успели сориентироваться и грохнулись в пыль. Происшествие с куклой очень развеселило графа и остальных вассалов.

Едва оттерев слезы смеха, он проговорил:

– Ей богу, мы остановились не зря! Ладно, хватил валяться, поехали дальше!

– Ну, я тебя! – погрозил вверх кулаком, обращаясь к виновнику своего падения, Жак.footnote[ Примечание: Отдельно хочу заметить, что аналогичная история имела место быть в действительности. Только в отличие от литературного аналога, реальная матерчатая кукла проболталась для смеха на ветке в городском лесопарке несколько дней, после чего с великими усилиями (даже с бОльшими, чем описанные) была снята и сдана в архив. Как ни странно, она никого не напугала. ]

Уже стемнело, когда путешественники приблизились к цели своего путешествия – столице дальнего герцогства. На грязных улочках слышался смех жителей и мычанье скотины. Окна единственного в городе замка, стоящего на дальнем холме, ярко светились.

Брезгливо взглянув по сторонам, измученные путешественники сразу направились к этому острову света. Пройдя через все формальности со стражей, они наконец-то вступили в покои замка старого вельможи, которому и принадлежал замок, а заодно и город, и управление провинцией.

Пожилой вельможа, уже не бойкий, но и не дряхлый, сам вышел навстречу графу.

– Вот и вы, граф, как долго мы вас ждали! – воскликнул он, раскрывая объятия, словно при встрече старого друга. – Ведь у нас уже полгода как нет посла из центра, живем здесь, не зная, что там и как, и что нам делать… Впрочем пойдемте, ведь вы, наверное, устали… А у нас сегодня праздник!

– Благодарю вас, сударь! – вежливо поклонился граф Бриан. – Но о каком празднике вы изволите говорить? Я не помню ни одного церковного празднования на этой неделе…

– О, это мой личный триумф, – замахал руками хозяин замка, – я ведь старый рыцарь, всю жизнь провел в походах… Думал – не дождусь, но вот, наконец, свершилось – сегодня выдаю замуж свою единственную дочь!

– Поздравляю! – церемонно склонился в поклоне граф. – Надеюсь, ваш зять достоин такой чести, не так ли?

– Конечно! Впрочем, вы сейчас сами все увидите! Прошу вас!

Они вышли из-под сводов каменного перехода, и оказались в ярко освещенной факелами зале. Посредине стоял стол, неподалеку терзали струны музыканты. В центре танцевали свои, еще незамысловатые в то время танцы, пары, состоящие в основном из местной знати. Приезжие гости также наличествовали. Танцоры вели своих дам так, как будто выгуливали их, и время от времени делали взмахи негнущимися ногами, подпрыгивая вверх. Спины дам были отогнуты назад на всю длину, и это обстоятельство, как видно, было им несколько неудобно из-за высоких длинных сооружений на головах.

Невеста была хороша. Она сидела в центре, а ее жених, молодец в красном камзоле, глядел вокруг с видом победителя. Едва стихли первые приветствия в честь прибывших, и путешественники насытились (кто в праздничной зале, кто в помещениях для слуг), как граф Бриан довольно откинулся на скамье.

«Нет, не про меня эти бредни! – пьяно вспоминал он утреннюю легенду, рассказанную слугой. – Здесь невеста выходит замуж, а более достойных кандидаток для храброго мужа моего положения не видно!.. И чего я так встревожился?..»

– Моя госпожа хотела бы сойтись с вами в танце, господин! – послышался чей-то голос. Бриан открыл глаза. Рядом с ним, согнувшись в поклоне, стояла молодая служанка невесты.

– Моя госпожа желала бы узнать, как сейчас танцуют при дворе, – смиренно повторила простолюдинка.

– Да-да, покажите нам, граф! – послышался смеющийся голос старого вельможи.

Бриан вышел из-за стола и медленно подошел к невесте. Объявили и танец. Граф протянул свою руку и почувствовал в пальцах жар от прикосновения. Было что-то странное в этом простом движении.

«Нет, этого не может быть!» – судорожно подумал он. Но далее размышлять стало некогда. Невеста резво отплясывала рядом с внезапно протрезвевшим послом. Вот уже и танец закончился, а в голове Бриана Де Ла Марка все еще звучала мелодия того танца, звучала снова и снова. Прикосновение… прикосновение к чему-то доселе неизвестному и чистому…

«Пора расходиться», – подумал он и, качаясь, направился к своим покоям. Факел в руке метался в разные стороны. В бойницах окон было темно как в… Неважно где! За поворотом показалась дверь его покоев, и он уже собрался пнуть ее ногой, как вдруг из-за спины возникла чья-то тень. Граф резко обернулся.

– Вы так быстро оставили нас, господин посол, – произнес голос, подозрительно похожий на…

«Не может быть!..» – в последний раз подумал Бриан, а больше не думал, так как в таких ситуациях не размышляют, а делают.

– Я ушел, чтобы не быть рядом с вами! – ответил он.

Девушка не ответила. Она понимала свои чувства. Раньше девушки вообще были гораздо более понятливыми, хотя история и пытается внушить нам обратное. Но это миф! В то время девушки были еще и более активными, сексуальная революция поздней эпохи их только испортила.

Она поняла все и сразу. Когда молодой муж отправился искать свою, честно заработанную рыцарскими подвигами в честь невесты, добычу по каменным переходам замка, было почти утро. Подойдя к дверям нового посла, он прислушался, а потом усмехнулся происходящему внутри. Но тут его взгляд упал на медное кольцо в двери. На нем висело… висел… его свадебный подарок!

Одним пинком распахнув дверь, обманутый муж выхватил длинный кинжал, который всегда носил с собой.

– Вставай, скотина! – крикнул он. Голова уже ничего не соображала, да и зачем это было нужно? Сейчас его обидчик уйдет в прошлое, а она…

Рука с кинжалом, скованная, неподвижно замерла в воздухе. За спиной стоял отец невесты.

– Постой, герцог, это наш гость!– твердо проговорил он.

– А мне плевать! – воскликнул молодой человек. Граф и его любовница уже вскочили на ноги, стоя в углу, а Бриан успел выхватить и меч.

– Езжай в свой замок! – так же твердо, несмотря на годы, сказал тесть.

– Вы… выгоняете меня, вашего зятя, из своего дома?

– Если ты останешься здесь – ты убьешь его! У нас полгода не было королевского посла! Я не могу позволить тебе это сделать!

– Ладно, – злобно прорычал молодой муж, – но знай: уже сегодня твое вино превратится в кровь! Но не я буду в этом виноват!

И он вышел наружу.

– Что ты наделала, дура! – подскочил к дочери отец сразу после ухода герцога. – Ты знаешь, что теперь будет?

– Батюшка… – прошептала та, – это… это моя судьба…

– Сударь! – вышел вперед и граф. – Я отвечу перед Богом и людьми… Я убью его и стану частью вашей семьи!

– Если успеешь, Бриан, – горестно прошептал старик. – Даже я не осмеливаюсь связываться с герцогом, потому и дал согласие на эту свадьбу – иначе он захватил бы мои земли силой! А что будет теперь?

– Ничего не будет… – проговорил Бриан Де Ла Марк. В это время где-то на башне громко забил набат.

– Началось! – встал во весь рост старый рыцарь. – За оружие!

И они молнией понеслись на крепостную стену. Внизу, перед замком, уже метался отряд человек в тысячу. Во главе его виднелась огромная фигура герцога.

– Вы хотели крови – вы ее получили! – прокричал он. – На штурм, вассалы!

С первым ударом тарана со старого замка, казалось, посыпалась пыль. Графу даже почудилось, что каменная конструкция содрогнулась, хотя это и было невозможно. Под холмом уже пылали городские домишки, а их обитатели, крича, бежали в разные стороны, пытаясь уйти от расправы.

– Сынок! – положил руку на плечо графу Бриану старый рыцарь, – Ты помог мне сделать то, что я не решался сделать сам долгие годы! Отомсти ему за дочь! Ведь она не любила его!

Граф только собрался ответить, как чья-то стрела пропела в воздухе и пробила горло старого папы. Кровь забулькала в его рту, и мертвый отец невесты с хрипом повалился в темную бойницу.

– Вперед! – заорал граф. Его вассалы были уже на подходе.

Граф Бриан Де Ла Марк, посол самого Короля, сидел в лесу, привалившись к какому-то гнилому дереву. Рядом, развалившись по траве, спали его люди – все, что остались после первой битвы за замок. Граф думал. После упомянутых страшных последствий потянулась целая вереница событий. Сначала приверженцы обиженного герцога взяли штурмом замок и перебили почти всех его обитателей (еле вырваться удалось немногим), потом обманутый муж захватил и посадил под замОк свою изменницу-жену. После сего акта возмездия герцог принялся грабить окрестные деревни и села, подчиняя их своей власти, а затем взял в оборот и саму церковь, да так, что теперь всех последователей графа Бриана объявили пособниками дьявола и назначили за их головы награду!

Оставалось только одно – бежать в леса, что граф и сделал незамедлительно. Он мог бы и совсем сбежать – назад, в столицу, с покаянием под королевское крылышко, да только и там его не особенно ждали! А тут еще совесть нежданно проснулась – девушка, пробудившая такие неземные чувства в душе любовника, осталась в подземельях герцога, и виноват в этом, как ни крути, граф. От себя-то точно не убежишь. И ведь всю жизнь так – тянет его, что ли, к замужним девицам, как будто свободных мало?! И снова, и снова, и снова, и снова… Но этот случай совершенно особый! Ночью, когда граф сумел-таки забыться, ему снилось, как он танцует со своей любовью, она дарит ему синий вышитый платок и…

Граф вздохнул и обхватил руками колени. Но тут проснулись верные слуги, и принялись с руганью оттирать с лиц вчерашнюю кровь. «Мне бы их проблемы…» – подумал граф.

– А все-таки сбывается легенда! – довольно проговорил слуга, тот, что рассказывал ее графу.

– Эх, Жак, Жак! – почесался его товарищ кончиком топора. – Чума ведь не началась, а ты предсказывал!

– Все равно, Арно, это про нас! – убежденно заявил Жак. – И победить мы их сможем, только призвав Силы Небесные!

– Какие еще силы? – рассеянно спросил господин.

– Фолианта древнего силы, вот какие! Простите меня, мессир…

– А где же мы его найдем?

– В пещере, конечно! Я как раз видел какой-то подземный ход меж камней в горе, когда за хворостом ходил вчерась…

– В пещере, говоришь?! – привстал граф. – Точно! Где, ты говоришь, ее видел?

– Да вон там, мессир, – указал немытым пальцем Жак. – Но ведь вы не собираетесь?..

– Вставайте! Идем в пещеры! – скомандовал рыцарь.

Они подошли к горе. Меж огромных каменных валунов, действительно, виднелось небольшое отверстие. Протиснувшись, слуги зажгли факела. В их свете обнаружился хороший, ровный каменный свод. Возможно, здесь когда-то жили монахи, и это была их обитель.

Шли долго. Наконец, уставшие путники вышли в небольшую залу, на которой ход обрывался. В центре залы стояла ровная монументальная колонна в несколько футов высотой, а сверху на колонне лежала какая-то вещь, завернутая в черную материю.

– Это он… – прошептал граф и пошел вперед, чтобы снять фолиант с колонны. – Так все-таки это правда… Господи, твоя сила, вижу!

– Позвольте мне, хозяин, – протиснулся вперед старый слуга с бородой. И он быстро подошел к книге. Схватив ее в грязные руки, он вдруг резко повернулся и обнажил меч.

– Ты что, отдай! – возмутились остальные вассалы графа.

– Не отдам, не дождетесь! Я столько лет был служкой, сначала у твоего отца-графа, потом у его сына, Бриана! – скривился бородатый слуга, и на лице его неожиданно появилось выражение ненависти и злобы, то самое, какое Бриан видел в своем неожиданном видении на дороге в эту страну. – Но теперь я сам хочу стать вельможей и жить в замке! Носить богатые одежды…

Красные отблески факелов плясали на его лице. Старик стал разматывать темную ткань фолианта. Но не успели его бывшие товарищи опомниться, как неизвестно откуда, из стены, выросла странная фигура в черном плаще, и ударила святотатца мечом под ребро. Книга упала на пол. Неожиданно с другой стороны появился еще один человек. Он подошел к истекающему кровью, хрипящему на полу вору, и быстро поднял святыню.

– Только я решаю, кто может его взять! – произнес он и в свете факелов стал виден красный крест на его белой тунике.

– Хранитель! – торжественно прошептал Жак и повалился на колени, а за ним и все остальные. Последним на пол опустился Бриан Де Ла Марк.

– Только я решаю, готов ли человек обладать им! – повторил человек с красным крестом и повернулся к графу.

– Встань, граф, и пойдем со мной! – сказал он. – Тебе предстоит Испытание Духа, а после, возможно, ты получишь то, за чем пришел!

Бриан встал и двинулся за таинственным незнакомцем. Душа его была в совершенном смятенье от всего произошедшего, что уж говорить про слуг! Пока рыцарь старался привести в порядок собственные мысли, перед ним отрылся проход в большую залу с квадратными колоннами до самого потолка. Но не успел он догнать Хранителя, как по бокам вспыхнул огонь, а сзади появились несколько черных фигур с обнаженными клинками. Граф выхватил меч и принялся отражать летящие в него удары, но когда удача была на его стороне, он вдруг положил оружие на пол. В ушах загремели незнакомые слова:

– «Вечерний звон, бом, бом, вечерний звон как много дум наводит он…», - пропел неизвестный голос, и вместо того, чтобы снести головы своим противниками, граф вдруг прокричал:

– Покайтесь, грешники! Покайтесь!

Услышав такое, фигуры сразу испугались и сгинули.

– Хорошо, граф, – послышался голос появившегося перед глазами Хранителя. – Ты прошел первое испытание, но все блага, которые ты получишь от использования Фолианта, станут доступны тебе только после второго испытания! По нему тебе и воздастся! А теперь иди!

– Какое испытание? – хотел крикнуть Бриан, но вопрошать было уже некого – Хранитель исчез. А как уж граф выбрался наружу и нашел обалдевших слуг – то было и вовсе неведомо.

Рядом с церковью, глядя на приколотое объявление о розыске преступника против людей и веры, графа Бриана, стояли двое – герцог и местный епископ. Они обсуждали последние события. Двухмесячный поиск пока не принес результатов, и, возможно, стоило увеличить награду, добавив к ней пожизненную индульгенцию. Также на этот день было намечено праздничное мероприятие – изгнание дьявола, поселившегося в чреве молодой девушки после знакомства с послом. Девушку уже привезли в церковь, и переодевали в нужный наряд. Праздничные торжества были намечены сразу после процедуры.

Когда священник уже чуть не плакал от обиды на графа за такое оскорбление силы Церкви (прихожане упорно не желали нести головы разбойников), за их спинами послышался шорох. Обернувшись, оба патера онемели. Перед ними стоял тот самый преступник, собственной персоной и, что удивительно, даже без намека на страх.

– Ты… что здесь делаешь? – не нашел ничего лучшего герцог, но сразу опомнился – Взять его!

– Стой, нечестивец! – величественно проговорил граф и в его руках появился некий черный предмет. Меч герцога замер.

– Вы знаете, что это, святой отец? – обратился граф к толстому епископу.

– Рвань какая-то… – презрительно посмотрел тот на предъявленную вещь.

– Это не рвань, как вы изволили сказать, святой отец, это…

– Фолиант! – раздался выкрик Жака из-за спины.

– Как? – прошептал священник. – Тот самый?

– Я вижу, вы достаточно осведомлены, святой отец! Да, это тот самый фолиант!

– Отдай его мне, щенок! – начало наливаться краской мясистое лицо священника. – Быстро!

– К счастью, я пришел не для этого… Я пришел, чтобы вызвать вас, герцог, на Божий Суд, и пред лицом Бога нашего доказать свою правоту! А также получить назад мою жену пред Богом, которую вы заточили в темницу, и сделать ее женой пред людьми!

– Ты не можешь драться на Божьем Суде! – крикнул священник. – Ты предан анафеме!

– Но мне кажется, что этот предмет в его руках достаточное свидетельство для Бога, – неожиданно вмешался в разговор герцог, и на лице его появилось хищное выражение. Эти слова настолько удивили епископа, что он только кивнул и отвернулся. С круглого лица его не сходило ошеломленное выражение.

– Выходи прямо сейчас, скотина! – крикнул граф и выхватил меч. Герцог также вытащил свое оружие. Он был огромен и силен. Никто никогда не мог сравниться с ним в боевой мощи. Тем более этот жалкий посол. Через секунду он умрет, и никто больше не вспомнит о нем.

Слуги быстро огородили площадку для ристалища. Пока бойцы готовились к битве, священник подозвал к себе верного лучника и прошептал:

– Что бы ни случилось, он не должен выйти за пределы круга!

Слуга понимающе кивнул.

Бойцы вошли в зону ристания. Теперь каждый из них был один на один со своим противником, сам Бог судил их, и никто не мог помешать ему в этом. Началась схватка. Пот тек со лба графа, заливал глаза. Фолиант находился у него на груди, привязанный синим платком – подарком любимой. Руки дрожали и не слушались. Вот он отразил удар, вот еще один. Герцог распалялся все больше и больше. Никто и никогда не мог победить его! Он размахнулся, и всем телом вошел в удар. Граф инстинктивно повернулся, уходя от разящей стали, и левая нога его пошла вперед. Инерция понесла герцога на эту ногу, он наскочил на нее, запнулся и кувырнулся вперед, в пыль. Но не успел он встать, как удар гарды графского меча вогнал его обратно в землю.

Граф занес свой меч для последнего удара … и положил его поперек распластанного тела противника. Неожиданно ему все стало светло и ясно.

– Покайся, – собрался произнести он, как серебристая стрела, скользнув по его груди, отскочила он металлического панциря Фолианта, и воткнулась в грудную клетку его противника, герцога. Это последнее движение меча графа зрители восприняли как добивающее, и лучник, наученный священником, не медля спустил тетиву.

Герцог, подышал-подышал еще немного, и затих.

– Взять его! – раздался гневный глас епископа. – За то, что подлой стрелой убил своего противника на Божьем Суде! Смерть ему!

Началась драка. Люди герцога похватали слуг Бриана, а также его самого. Для слуг графа оперативно приготовили веревки и деревянные чурбачки. Рядом, недолго думая, вассалы епископа вздернули и проштрафившегося лучника.

– На допрос его! – прокричал разъяренный епископ. Одним словом, намеченный утром праздник удался. А за цветными окнами храма, прижавшись лбом к деревянной фигурке ангела, плакала владелица синего платка.

В подземелье замка страшным светом чадили факела. На столе отцов церкви лежали всяческие необходимые на каждом церковном празднике причиндалы: щипцы для бросания углей на голое тело, шершавые зажимы ног и рук, зазубренные ножи и кусачки – да мало ли всего!

Граф Бриан висел на веревках, привязанных к двум вбитым в каменные стены крюкам. Допрос шел без малого семь часов. Кости графа трещали, разум отказывался воспринимать действительность. Кровавый пот заливал глаза. Ему хотелось одного – чтобы все, наконец, кончилось! А люди в черных рясах все продолжали твердить свое – когда, сколько, зачем предал Бога, признаешь ли ты…

– Говори! Ты признаешь? – бесстрастно вопрошал епископ у этого материала, еще недавно бывшего человеком и послом большой державы, а уже через несколько часов ставшего изломанной и ненужной никому вещью. Теперь даже король за него не вступился бы!

– Что я признаю?! – облизнув пересохшие губы, прошептал Бриан. – Это пытка вопрошает, а страдание отвечает!

Епископ встал, и медленно стянув со стола страшный, мутный от крови резак, приблизился к графу.

– Признайся, нечестивец, и тебе сразу станет легче! – проговорил он, проведя доводящим до исступления загнутым ножом перед глазами своей жертвы. Некоторое время Бриан молчал. Но когда он еще раз взлянул на инструмент церковника, то медленно заговорил:

– Хорошо! Я все подпишу!

Епископ и его подельники довольно ухмыльнулись. Но лишь только святой отец поднял пергамент с забрызганной красным скатерти, как граф закрыл глаза, и перед глазами пронеслись сначала его детство, родители – знатные люди, потом победы в великих битвах, побежденные враги, и, наконец, последние видения – любимая, томящаяся сейчас в таком же подвале и белый рыцарь из подземелья. Все вдруг стало неимоверно светло и прозрачно.

– Я не подпишу ваши бумажки, святой отец! – проговорил он.

– Ах, еретик, ты опять за старое! – воскликнул епископ. – Брат (это своему слуге), покажи-ка ему, что такое Милость Господня!

Второй инквизитор быстро встал и уже хотел достать зажим, как вдруг все вокруг полыхнуло белым светом и щипцы, резаки, а заодно и фигуры в рясах полетели в разные стороны. Бриан, висящий на крюках, с натугой повернул голову. Посреди подземелья стоял Хранитель, и в руках его была та самая книга! Епископ лишь взглянул на прибывшего – и опустил голову!

– Пойдем, родной! – проговорил Хранитель. – Это и было второе испытание! Ты прошел его! За эту страну не беспокойся, ты сделал для нее все что мог – снял проклятие ценой своих мук. Теперь здесь все будет хорошо!

– А как же… – прохрипел граф, мотнув головой в сторону окна.

– Твои слуги? Не беспокойся, попадут куда надо! Пойдем, братишка! Вот тебе одежда (он вытащил белую тунику с красным крестом), пойдем! Твоя девушка ждет тебя, ее тоже потрепало славно!

Небо было затянуто серыми тучами, нервы Бриана были перетянуты, как струна. В глазах плавали пятна. Все плывет… Дождь барабанит с утра и до вечера… Время застывшее кажется вечностью…​ А Хранитель продолжал говорить:

– Кто мы такие? Мы – рыцари Господа!.. Мы наступаем по всем направлениям… Бьем алчность в людях, жжем огнем недоверие… Нас убивают, но мы выживаем… и снова в атаку себя мы бросаем! Небо над нами свинцовыми тучами стелется низко туманами рваными… хочется верить, что все уже кончилось, только бы выжил товарищ мой раненый! Ты потерпи, браток, не умирай пока… будешь ты жить еще долго и счастливо… будем на свадьбе твоей мы отплясывать, будешь ты в небо детишек подбрасывать… Давай за жизнь… держись, брат, до конца…​ Еще шаг за тех, кто дома ждет тебя…footnote[ Примечание: Если хотите более сильных эмоций, можете во время прочтения соответствующих строк на последних страницах включить песню ЛЮБЭ «Давай за…» Если хотите… ]

Граф застонал от боли в суставах. Сознание меркло.

– Идем, идем к ней, к твоей любимой! Давай за них, давай за нас… за тамплиеров, и за Спас… за свет далеких городов, и за друзей, и за любовь… Шажок за вас, шажок за нас… за Фолиант, за красно-белый наш спецназ… за боевые Ордена поднимем ноги, старина…

Они медленно перебирались через руины, вокруг шел дым пепелищ, лежали мертвые тела. Вот, наконец, и нужная дверь! Еще двадцать метров!

– Давай за жизнь… давай за тех… давай помянем тех, кто с нами был!

Хранитель открыл дверь, и в объятия обессилевшего графа Бриана Де Ла Марка бросилась девушка в красном платье, заплакала.

– Все у вас будет хорошо! – проговорил Хранитель. – Возьмите карту у местных, узнайте, как выбраться отсюда и уезжайте. А у меня, знаете ли, еще дела на сегодня!

– Стоп, снято! – крикнул Дэн и начал стаскивать с себя белую тунику с красным крестом. Режиссер с неудовольствием оторвался от сценических поцелуев с актрисой в красном платье, и спросил:

– Уже сняли? Быстро…

Дэн повернулся к съемочной группе:

– Теперь идите и молитесь до изнеможения!

– А как же обещанный священник? – спросил кто-то.

– Будет вам священник!

И тут, к крайнему удивлению собравшихся, из-за его плеча вперед вышел маленький, бородатый деревенский батюшка.

День седьмой.

Ливония, 1558 год.

На седьмой день Дэн проснулся с жуткой головной болью. Видимо, сказывалось переутомление последних шести дней и задолбавшие вопросы самому себе из серии «Что же я делаю не так?» Не найдя внятного ответа и на седьмое утро, продюсер вышел на улицу в самом неприятном расположении духа. Казалось, игла боли пронизала весь его организм. Чудилось – даже в пятке засел какой-то зудящий кусочек железа.

Зато остальные члены творческого коллектива явно воспряли духом. Кто-то с одухотворенным лицом делал зарядку на зеленом газончике с табличкой «Гулять собак и детей по газону запрещается», большая же часть увлеченно слушала мягкого, тихого деревенского батюшку, вызванного вчера по просьбе Дэна из ближайшего храма. Ничто не мешало проведению еще одного удачного съемочного дня.

Толстая начальница УВД сидела за своим столом и зло таращила глаза в какие-то белые бумаги. И стол, и бумаги выглядели вполне буднично, но не это вызвало в сотруднике милиции такие странные реакции. Смущало то, что было выведено на их скорбной поверхности. На горизонтали стола с давних времен прижилось короткое слово из трех букв, а вот на поверхности бумажек было… было…

Вчера в отделение, где влачила свой долг начальница, вошли несколько посетителей. Все они были ей знакомы: охранники базы «Премьер-министр», а с ними несколько местных жителей. Их рассказ чрезвычайно заинтересовал блюстительницу закона. Ведь разговор шел о той самой ненавистной актерской банде, с которой она столкнулась несколько дней назад в лесу, деятельность которой ей чрезвычайно не понравилась. То ли дело местные самогонщики или, скажем, воровская семейка Будуаровых, живущие по соседству! Тихо, мирно делают свой маленький бизнес, никому не мешают, и даже помогают добровольными взносами в фонд милиционеров-сирот! А эти киношные выкормыши?! Чем занимаются – непонятно, и фонды УВД им по барабану, сколько ни намекай! «Не-е, пора с ними кончать», – подумала начальница. И как раз такой случай!

Охранники базы доставили чрезвычайно интересные сведения, да и местные жители видели кое-что. Папка с бумагами была увесистой. Драка… зоопарк… почти доведение до самоубийства («эх, жаль, что потенциальный труп все-таки одумался!»)… Еще одна драка… развратные действия по отношению к девицам женского пола… «А здесь и на двадцать человек хватит!», - обрадовалась начальница. – «Я, как честный сотрудник, просто не могу не принять меры по изложенным фактам!»

– Эй, Евсюков, готовь ментовоз! – крикнула она сквозь дверь. Один из подчиненных лениво оторвался от просмотра новомодного сериала про веселую жизнь паталогоанатомов и потащился к выходу – выполнять свои должностные обязанности, а начальница оживленно сняла трубку с телефона и набрала чей-то номер.

Начинался обычный съемочный день. Иван Грозный важно расхаживал, выпятив вперед пивной живот, посередине поляны, на которой должен был происходить творческий процесс. Часть актеров, в синих стрелецких шапках, сидела, побросав мерцающие резиновые алебарды, и резалась в карты в ожидании команды к началу. Басурманское войско, представленное ливонцами, забавлялось стрельбой из реквизитных пистолетов.

– Итак, господа, – призвал всех к вниманию Дэн, – сегодня мы снимаем сцену битвы стрельцов Ивана IV и ливонцев, во время русско-ливонской войны! Все на свои позиции!

– Вперед! – пропыхтел режиссер. – Стоп, стоп! Ну что это такое? Ты как бежишь, ведь ты же командир ливонского войска! Стоп! Не вижу действия, не вижу! Где страсть охотника, где внутренне движение? Еще раз на позиции!

Ливонцы в очередной раз скрылись за поворотом, и некоторое время не появлялись оттуда. Наконец, они выскочили перед заградительным отрядом стрельцов, рыча как медведи.

– Есть! Так! – закричал режиссер, который тоже был одет в синий средневековый костюм. – Молодцы! Вот так бы сразу! Стреляйте!

Пули засвистели над головами.

– Эй, это что такое? – изумились стоявшие напротив члены славянской армии. – Это же настоящие пули!

И точно, несколько стальных шняг впились в ближайшее дерево.

– Вы что, олухи, зарядили их не бумажными пулями?! – прокричал режиссер, но ливонцы будто не слышали его, и продолжали нестись вперед. Дэн вгляделся в лица нападающих.

– Да это же…

– Менты!!! – раздался истошный крик.

– Всем лежать, жопы кверху! – очень естественно пробегая мимо камеры, прорычал милицейский командир, одетый в форму предводителя ливонского войска.

– Мочи их! – в гневе закричал Иван Грозный.

Послышались крики:

– Атас, спасайся, ребята!

Актеры стали стремглав разбегаться в разные стороны. Затрещали кусты. Из всей царской армии против пятерых милиционеров, в целях конспирации переодевшихся в отобранные у актеров костюмы ливонской армии, остались только Дэн, режиссер Александр и Иван Грозный. Судя по тому, что они отказались бежать, подобно прочим, этим троим терять было уже нечего. Грозный к тому же настолько вошел в свою роль за последние шесть суток, что нападавшие явно не могли рассчитывать на легкий прием.

Троица самых храбрых «стрельцов» отступила за маленький ручей и засела за чахлой деревянной стенкой. Дальше отступать было некуда. В это время, со стороны базы, к приближавшимся цепью милиционерам выскочил вчерашний деревенский батюшка.

– Что вы делаете, сыны мои! Побойтесь…

Договорить он не успел. Удар ближайшего милиционера опустил борца от Бога на грешную землю.

– За то, что снюхался с сектантами! – объяснил свой странный поступок басурманин. Это происшествие несколько задержало нападавших.

– Сволочи! – ругнулся Дэн. – Что делать будем?

– Слушайте мой последний приказ! – сверкая глазами, встал во весь рост Иван Грозный, которого все тут же незаметно признали командиром. – Приказ номер 227, под названием «Бей гадов!».^[5] В атаку!

Тем временем иноземные противники, осаждающие маленькую крепость перед переправой, почему-то не спешили брать ее с наскока. Очевидно, они решили немного поиграть с запертыми в ловушку стрельцами перед своей неминуемой победой. Но видя, что заряженное стальными гайками и другой металлической мишурой средневековое оружие не дает желаемого эффекта (иногда гайки просто застревали в дулах реквизитных пистолетов), милиционеры бросились в близкую атаку, размахивая трофейными саблями и мечами.

Завязалась потасовка. Последний оплот стрелецкого войска погибал под стенами маленькой самодельной крепости от рук басурман, захвативших в свои лапы власть на святой русской земле. Через несколько минут все было кончено. Глава зловещего вражеского отряда подошел к Дэну, корчащемуся на бревнах старой переправы от боли ударов. Под деревянными опорами мирно журчал ручей, и в него медленно капала кровь бойцов последнего, не сдавшегося отряда, принесшего в кои-то веки культуру в эту дальнюю сельскую местность. Главарь милиционеров медленно поднял худой реквизитный пистолет, наскоро снаряженный гайками, болтами и всякой металлической дрянью, найденной неподалеку.

– Что, продюсер, спецоперация прошла успешно?! – насмешливо проговорил он. – А где же твой друг Леха?

В это время из кустов с диким криком вылетел Леха, одетый в костюм дикого горца и двинул первому попавшемуся менту в сверкающую ливонскую каску. Все время, пока шло сражение, он отсыпался в своем номере после вчерашнего, но частые выстрелы заставили и его вскочить на ноги. Натянув на себя первое, что оказалось под рукой (этим первым оказался костюм шотландского горца), и вытащив из шкафа родное, проверенное в схватке с эльфами копье, он кинулся к месту происшествия.

Пока милиционеры с трудом отбивались от атак волосатого клетчатого продюсера, Дэн все-таки собрался с силами и, взглянув в лицо милиционеру, торжественно произнес:

– Вот тебе мой ответ, начальник: я насылаю на тебя страшное проклятье! В течение года призову я вас туда, откуда нет возврата! По вине твоей и таких как ты все ваше милицейское ведомство будет переименовано в «полицию»! Да спустится на вас гнев самого президента – на тебя и на всех твоих самых высоких покровителей – и пройдете вы через давно заслуженное чистилище, называемое «переаттестацией»! И будете вы отныне зваться ОПОН вместо ОМОН, а ты и твои подонки заслуженно именоваться: ПИЗДЮНы, ПИДРы и ГЕИ! Я все сказал, ГОПник!^[6]

Милиционер только усмехнулся в ответ. Бородач замолчал, направил взгляд в голубое небо, вбирая в свои глаза его светлую красоту, а глава вражеского отряда медленно и томно поднял над ним корявый средневековый пистолет. Сухо затрещал во внезапно навалившейся тишине вспыхнувший запал.

Леха с натугой повернулся на левый бок и застонал от боли. Под ребром большим грязным пятном расплывался широченный синяк. Инстинктивно потянувшись туда волосатой культяпкой, он неловко нажал на это новое образование и вздрогнул. Сон слетел с кудрявой головы в одно мгновение. Леха приподнялся и сел. На диване, напротив, уже проснувшись, сидел его друг Дэн и мирно пил чай перед телевизором. Свежие отметины украшали и бородатое лицо. Рядом на столе лежала баночка пудры, но она, видимо, так и не смогла помочь скрыть все последствия вчерашнего дня.

– Проснулся, горец? – не удержался от саркастического юмора бородач, глядя на опухшее лицо друга.

– М-мм, – выдал тот нечто неопределенное.

– А ты вставай, Леша, посмотри, – горько проскрипел зубами Дэн, – что про нас по телеку говорят! Уже на третьи новости с утра смотрю, любуюсь!

На экране и впрямь загорелось отъевшееся лицо начальницы того самого УВД, которое располагалось в деревушке по соседству с местом съемок их фильма. Далее шел рассказ о бравой храбрости сотрудников, о нечестивых бесчинствах «банды-секты киношников», замысливших свои кровавые дела именно на территории режимного колхоза-ударника (тот стоял рядом с базой). Далее шло подведение итогов и вывод, что есть еще в нашей стране милиционеры, которые не зря едят свой хлеб и получают ордена.

– Почему же нас тогда не посадили? – саркастически спросил у телевизора Леха.

– Сам задаюсь тем же вопросом! – ответил Дэн, принявший это высказывание на свой счет. – Наверное, только за большие заслуги перед отечественной культурой!

– Что же мы делать теперь будем? – проговорил Леха, который теперь и впрямь был похож на ущемленного в исконных правах горца. – Дэн, денег нет, а на поиски работы можно еще месяц не соваться… С такими известными рожами…

– Слушай, еще месяц назад мне пришло одно письмо по и-меэйлу – пишет одна музыкальная команда, которая хотела, чтобы мы организовали им концерт! Тогда всем нам было не до того, а сейчас как раз, думаю, подходящий случай!

– А что за группа? – вяло и без интереса спросил Леха.

– «Кельтская арфа» какая-то, вроде… По крайней мере, если пройдет нормально, это нас поддержит первое время!

Вечер кельтской арфы намечался в одном из ночных клубов в центре города, называвшемся «Голь-и-Фу-Д». Помещение предоставлялось организаторам бесплатно, с условием большого сбора в баре клуба. И на том можно было сказать «спасибо».

Афиши висели на входе, а аудитория была заранее оповещена о предстоящем событии через социальные сети. Денег на широкую рекламу не было. За полчаса до события к «Голь-и-Фу-Ду» начал сползаться народ. Билеты продавались тут же, в собственной кассе, принадлежавшей владельцам помещения.

– Все нормально! – прошептал Дэну, возившемуся с муз-аппаратом у мини-сцены, подошедший к нему Леха. – Пришло человек двести!

– Отлично! – кивнул бородач. – Леха, сейчас важно провести все без косяков, чтобы нам потом не выставили счет ни за разбитые унитазы, ни за вырванные ручки дверей, и тогда мы в плюсе!

Концерт прошел на редкость удачно. Длинноволосый арфист, который являлся главным действующим лицом, держал публику своей энергетикой, и та платила ему тем же. Наконец наступил один из самых приятных моментов в жизни любого продюсера – время снимать деньги с кассы. Дэн с воодушевлением вступил в тень этого храма капитализма. Но наружу он вышел со странным лицом, держа в руках всего десять тысяч рублей.

– Не может быть! – проговорил он. – Ведь я сам видел – было не меньше двухсот человек! Как же мы со всеми расплатимся?! Один аппарат, проезд группы и еще…

– Эти гады сами наши деньги заныкали! – крикнул обозлившийся Леха. – Щас я им устрою!

И он прыгнул к кассиру. Из «храма капитализма» понеслись брань и крики о помощи. Мимо Дэна внутрь проскочили охранники. Через минуту проходящие вдоль клуба случайные прохожие могли видеть такую картину: через красивые стеклянные двери несколько человек в черном выносили наружу отчаянно бултыхающего руками и ногами Леху. Придав его телу достаточные амплитуду и инерцию, они слаженно отпустили его на волю, и тело продюсера недавнего успешного концерта со всей возможной скоростью понеслось на встречу с бездушным асфальтом. Раздался громкий шлепок.

– Леш, я все разузнал от уборщиц! – говорил на обратном пути Дэн, который избежал подобной участи и был просто вытолкан в шею. – Это все кассиры и контролеры, гады! Контролеры собирали билеты, не отрывая с них «контроль», и возвращали их обратно в кассу, где кассиры по кругу снова продавали их посетителям! Вот скоты!!! Да и охрана наверняка в доле!

– У-у-у, сволочи! Ну, они мне еще заплатят за этот день! – злобно погрозил в сторону нечистых на руку работников «Голь-и-Фу-Да» грязным кулаком Леха. – У-у…

После печального завершения концерта кельтской арфы, обрадовавшего двух друзей только новыми долгами, Дэн вдруг понял, что если сейчас же не сменит род занятий, то его посетит какая-то новая, до сих пор неизвестная науке продюсерская болезнь или же просто нервный срыв. И он принял самое логичное в данной ситуации решение – на время сменить вид деятельности. А чтобы никто не мог отвлечь, Дэн решил уехать далеко-далеко, в деревню к деду, находящуюся за целых шестьдесят километров от мегаполиса со всеми его проблемами и заботами.

Три недели он рубил в деревне дрова, топил ими печку, читал старые книги и копал огород, а когда вернулся назад, отдохнувший и посвежевший, то нашел друга Леху в совершенно невменяемом состоянии. То есть, самому Лехе казалось, что с ним-то как раз все в порядке, и наоборот, что это окружающие его люди в силу своей умственной отсталости просто не в состоянии познать всю высоту и интеллектуальную мощь нового лехиного увлечения. Это новое увлечение называлось «Травиан», или же, как говорил сам Леха, просто «Трава».

Если коротко, то «Травиан» был популярной онлайн-игрой в стиле фэнтези. Что такое компьютерная онлайн-игра? В такой игре вы можете вступать в кланы, сражаться со своими конкурентами и даже зарабатывать и тратить деньги, покупая и продавая накопленное непосильным трудом (своим или чужим) виртуальное имущество. Лехе, как существу высокоинтеллектуальному (как он сам привык думать), чужд был тупая заработная плата, ведь он всего привык достигать своим отличающимся от общей массы гипер-умом. «Трава» не стала исключением, и в весьма короткие сроки бывший горец добился таких результатов, каких (как он сам с гордостью приговаривал) не могли добиться многие, как с деньгами, так и игровыми бонусами.

Однако когда Дэн пришел домой к Лехе, то оказалось, что ничто в жизни, кроме компьютерного увлечения его другу уже совершенно не интересно. Более того, вследствие, как говорят игроки, «пожизненных» (то есть тех, что относятся к реальной жизни) неудач, у него появилось и второе хобби. Хобби заключалось в ругани государства.

– А еще называется государство! – крикнул он, едва только Дэн переступил порог. Бородач поежился. – Ну, на что это похоже?! Разве это президент?! Человек у такого президента своих прав добиться не может! Если человек хочет заняться предпринимательством, то его поставят так, что и корове будет стыдно! А еще называется государство! Человек в таком государстве концерт спокойно провести не может, не говоря уже… Ах ты, клан эльфов против меня полез! Я т-тебе покажу, как в мою сторону своим инструментом вертеть! …Так вот, хочет человек провести концерт или, скажем, открыть киоск с мороженым – на него сразу нападают все: и СЭС, и налоговая, и МИНЮСТ!.. Ты думаешь, почему я до сих пор не стал предпринимателем? Да потому, что в нашем государстве невозможно стать нормальным бизнесменом! Да это же ясно, как днем с огнем!

– А если тебе… – начал было Дэн.

– … Да в нашем государстве это невозможно! – громко перебил его Леха. – Вот иду я вчера по городу, и вижу: стоит киоск и рожа там, то ли армянская, то ли таджикская, не разглядел! Я у них попросил документы, а они ржут в лицо! А электричество-то из соседней квартиры перекинуто! А сам он – просто фу-ты ну-ты, крутой чувак, и часы золотые, и цепочка!.. И как это еще назвать?! Спрашивается, почему этих армян или таджиков всех не перетряхнут сверху донизу, чтоб знали как себя вести! И еще называется государство! Я тут разговаривал с одним погранцом, который служил на русско-китайской границе! Там узкоглазые совсем обнаглели, показывают нашим факи и голыми жопами в нашу сторону трясут! И вот, нашему офицеру однажды это надоело, он просто направил свой калаш в сторону китаезов – так его вызвали к командиру и сразу выпнули из войск! И это называется премьер, если у нас даже пограничнику автомат нельзя на китайской границе в сторону узкоглазых направить – сразу уволят! И это называется президент, и воображает, что он президент, и выдает себя за президента, если он… а у его премьера дача на море, и АИЖК^[7] тоже ему принадлежит, и…

Леха так разошелся, что уже не замечал куда несут его задние лапы, так что наступив на собственный ноутбук с «Травианом» внутри, он поскользнулся, и шлепнулся на клавиатуру, ободрал себе локти и конечности для педикюра. Да так сильно приложился, что кнопки повыскакивали с поверхности компьютера и побежали в разные стороны, а корпус предательски затрещал. Это настолько вывело спортсмена из себя, что он открыл рот и громко вспомнил всех, кто имеет хоть какое-то отношение к производству компьютеров вообще и российской сборке в частности, да и государству порядком досталось.

Дэн шел домой в подавленном настроении после безуспешных попыток поспорить со своим другом, сопровождавшимися криками Лехи «Да со мной все согласны с кем я говорил, а значит – они умные люди!» Из чувства самосохранения бородач решил-таки согласиться с горцем. Он не знал, что делать с этими новыми увлечениями Лехи, которые, судя по всему, укоренились в голове прочно и надолго.

«Что-то надо делать…» – грустно размышлял Дэн. – «Но что? Может, вывести его в турпоход? Не-е, его теперь даже футбол не интересует… Или на ролевую игру? А может психолог поможет? Леха, вроде, любит психологию…» И тут его осенила одна мысль, после которой бородач, уже не сомневаясь ни в чем, твердо двинулся к своему дому.

На крылечке старого, обдолбанного коттеджа, взятого в аренду Дэном, собралась небольшая кучка людей разного возраста и пола. В основном это была молодежь до тридцати лет.

– Так, господа! – вышел вперед бородач. – Я еще раз повторю правила сегодняшнего мероприятия. Мы проводим ролевую игру-тренинг под названием «Психбольница №5». Вы все можете отыграть любое психическое заболевание или отклонение, какое только придет вам в голову! Я буду главврачом и по совместительству мастером игры. Леха, вот он, будет моим санитаром со смирительной рубашкой. Внутри коттеджа вы увидите различные помещения психиатрической больницы, а также комнатку с табличкой «Входить воспрещается!»

– Надеюсь, они туда все же зайдут… – прошептал он стоящему рядом Лехе. – Вот будет прикол!

– А можно я отыграю ненависть к нигерам? – спросил Тема, молодой паренек в очках. – Я когда ездил в Америку, они меня так достали своими свистящими голосами, а футболок нормальных они вообще не носят, и еще…

– Хорошо, хорошо! – успокоил его Дэн. – Любое ваше желание!

Все вошли внутрь помещения. Игра началась.

– Сюда, сюда! – подбежал к Дэну санитар Леха. – У одного из пациентов началась истерика!

– Быстро туда! И захвати смирительную рубашку!

Они вбежали в главный зал. К главврачу тут же подбежал паренек в очках.

– Доктор, доктор, вы чернеете!!! – громко выкрикнул он. – Я убью вас!

И пациент с нигерофобией, вылившейся в такую агрессивную форму, бросился на онемевшего доктора. Но тот быстро справился с собой.

– Держать его! Вяжи!

Через несколько минут странный «пациент» был связан. Защищался он с таким остервенением, словно это была не игра, а настоящая психиатрическая лечебница.

– Дорогой мой, сядьте! – проговорил главврач, вытирая со лба трудовой пот. – Мы вам поможем!

– Нет-нет, от черных никакой помощи! – судорожно задергался тот.

– А вот мы сейчас вам вколем препарат, – мягко проговорил главврач, – и все пройдет!

Дэн вытащил шприц без иголки и сделал вид, что вкалывает тому какое-то средство. Согласно правилам игры, пациент должен был обмякнуть на диване.

– Ну как?

– Чернота постепенно проходит… Ваши ноги белеют… О, теперь зад! А теперь…

– Перейдем к процедурам! – вздохнул «главврач». – Итак, расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь? Где работаете? Любите ли вы папу с мамой?

В течение нескольких часов главврач со своим санитаром успели познакомиться со всеми пациентами. Помимо всем известных по книгам расстройств (Наполеон, человек-собака), в психбольнице №5 присутствовали: женщина-мужчина, через каждые десять минут отращивавший и снова терявший первичные и вторичные гендерные различия, ходячие обои, сам себе папа и компьютерный вирус, ненавидящий все вокруг, включая эти самые ожившие обои и вполне себе тихий диван (не участник игры, а настоящий предмет мебелировки). Вдобавок ко всему даже верный санитар начал проявлять признаки некоторых отклонений, пока в один прекрасный момент его окончательно не прорвало на ненависть к главврачу, как к представителю власти, а также к пациентам, этой власти подчинявшимся.

Назревал конфликт. И он не замедлил проявиться. Леха, игравший роль санитара, все больше и больше распалялся своими внутренними противоречиями. И вот, в один прекрасный момент, когда глава больницы ожидал этого меньше всего, небольшая кучка пациентов во главе с ним же подняли восстание. Вооружившись красными тряпками и белой смирительной рубашкой, группа бросилась к главному представителю власти. На защиту встали только человек-собака, который сразу вошел в привычное для его племени состояние и, как ни странно, Наполеон. Но и те не смогли решить исход дела. Слегка помявшая друг друга, заигравшаяся молодежь связала и Дэна и немногих его защитников. Эту сцену завершило появление владельца коттеджа. Ругаясь, что он сдавал коттедж под празднование дня рожденья, а не под какую-то оргию сумасшедших, владелец выпнул всех, и победителей и побежденных на улицу, пригрозив милицией. Впереди шествовал главврач. Зализывая раны, за ним тащился человек-собака, поддерживая плечо помятого в борьбе нигеро-ненавистника. Далее следовали и все остальные.

Когда Леха вернулся в свою квартиру поздно вечером, его ноги неожиданно подкосились, и он рухнул на пол. Очнувшись после короткой отключки, он, шатаясь, вышел на улицу подышать свежим воздухом. Дорогу ему преградил припозднившийся потрепанный подъездный кот. Страдавший всю свою жизнь аллергией на кошек, Леха тут же приготовился хорошенько наподдать ни в чем ни повинному животному ногой, чтобы предотвратить неприятные ощущения, но неожиданно обнаружил, что больше не ощущает аллергических реакций. Удивившись, он решил проверить, так ли это на самом деле, и погладил кота рукой. Ничего плохого не случилось. Обрадованный Леха вернулся назад в родную квартиру и спокойно заснул. Никакие кошки не преследовали его более ни во сне, ни на яву.^[8]

Постепенно подходило время подводить итоги продюсерского спора Дэна и Лехи с Авасом. А между тем похвастаться друзьям было особо нечем. Большинство проектов бородача и спортсмена ознаменовались громкими скандалами и денежными потерями. Так что настроение у молодых людей было паршивое.

Вообще, последняя неделя была какая-то мутная. Несколько дней назад Дэна неожиданно вызвали в прокуратуру. Придя туда, он долго не мог понять, чего от него хотят. Оказалось, что дело не в скандалах, связанных с драками и сектами, а в совсем странных вещах – нелегальной расклейке афиш концерта «Кельтской арфы» на фонарных столбах в центре города. Самовольная реклама была запрещена. Кем была сделана расклейка – так и осталось загадкой. Почти вся рекламная кампания мероприятия проходила в интернете, но впечатление от посещения осталось тяжелое. Так и не признавшийся в грехах Дэн после нескольких дней мучений был выпущен из лап прокуратуры и смог вздохнуть относительно спокойно.

Тем временем приближался день назначенной встречи с конкурентом по бизнесу, Авасом. С самого утра Дэн был очень напряжен, а Леха, наоборот, как-то расслаблен и даже весел. После игры в психов он вообще весь преобразился, а компьютерные игры и вовсе были заброшены подальше и надолго.

– Дэн, чего ты так нервничаешь? – пытался успокоить бородача спортсмен. – Ведь все что могли, мы уже сделали! Осталось только подвести итоги!

– Да есть какое-то нехорошее чувство…– неопределенно разводил руками Дэн. Он и сам не знал, в чем причина напряжения.

Встреча была назначена в том самом кафе, где состоялся достопамятный спор между двумя продюсерскими группами. Дэн и Леха заняли один из столиков.

– До сих пор не пришли, сволочи… – кисло проговорил бородач, взглянув на часы. Стрелка переползала через пятнадцать минут.

– Хотят сделать вид, что они круче. Ладно, пусть выпендриваются, сколько влезет! – нахмурился Леха.

– Смотри, а вот и наши герои! – иронически показал глазами Дэн.

Действительно, в двери кафешки неторопливым прогуливающимся шагом зашли двое молодых людей. Одним из них был Авас, вторым же, как и в прошлый раз, оказался его товарищ по партии. Авас на вид стал немного старше и грустнее. Спутник же смотрел на своих оппонентов как-то надменно, сверху вниз. Оба подошли и сели. Рукопожатия не последовало.

– Надеюсь, у вас все нормально, коллеги? – с явным сарказмом спросил Авас Дэна.

– Щас узнаешь… – хмуро ответил тот.

– Господа, – засуетился Леха, – давайте приступим собственно к выяснению того, кто же получит право делать в нашем городе фолковые мероприятия!

– А что, вы что-то сделали за этот год? – надменно произнес товарищ Аваса. Закипанию Дэна помешало только перечисление списка мероприятий «Продюсерского центра Васи-Аваса». Мероприятий было много. В основном это были небольшие вечеринки и концертики заезжих и местных групп. Больших фестивалей и с той, и с другой стороны было только по одному. На фестивале Аваса произошел трагический случай. Оба представителя «Центра Васи-Аваса» смотрели на Дэна и Леху как-то намекающе.

– Че вылупились? Это еще не доказано! – хмуро проговорил бородач. – То, что у вас произошло – не наших рук дела!

– Ладно, ладно, – как-то излишне миролюбиво проговорил глава «Центра». – Что там у вас есть еще?

В числе заслуг наших друзей было то, чего не было у конкурентов – несколько снятых фильмов и роликов, а также почти готовое реалити-шоу, которые, впрочем, никто так и не купил. Телеканалам не были интересны левые продукты, у них была своя политика, как и формат.

А вот с выручкой были большие проблемы. Почти все мероприятия Лехи и Дэна были, увы, убыточными, тогда как Авасовкие – ровно наоборот. Получалось, что в конечном итоге выиграл «Продюсерский центр Васи-Аваса». Леха и Дэн не смотрели на своих оппонентов.

– А еще эти скандалы с прокуратурой и милицией… – через силу произнес Дэн.

– Вот именно, скандалы! И в будущем два раза подумайте, прежде чем связываться с нами! – гордый, как петух, пропел уже не сдерживающий себя спутник Аваса. – Мы вам не только операцию «Феникс» устроим, мы вам операцию «Прокуратура» повторим…

Авас с ненавистью взглянул на своего товарища.

– Постой-постой! – привстал Дэн. – Так это вы подстроили нам все эти косяки?

Зарвавшийся сотрудник «Продюсерского центра Васи-Аваса» быстро заткнулся.

– И афиши на столбы вы наклеивали, и ментов к нам подсылали?! – круглыми глазами взглянул бородач на сидящего напротив молодого человека с русско-восточным именем. Тот отрешенно смотрел в окно.

– Авас, может, это вы сами себе устроили и PR акцию с избиением на фестивале? – догадался Леха. – Чтобы на нас стрелки перевести! Ну вы и…

– Докажите, – глядя ему в лицо, спокойно проговорил Авас. – Нет у вас никаких доказательств!

– Доказательства?! – сжал руки Дэн, и мышцы на его лице напряглись. – Доказательства! Будут тебе доказательства!

И размахнувшись, он хоть и с неудобной позиции, но со всей силы двинул тому в челюсть. Пластиковый стол от резкого движения с грохотом покатился по полу кафе.

– Дерутся в стиле «дятел», – прокомментировал спортсмен Леха дальнейшую возню оппонентов «в партере». – Стойте, охрана уже бежит! Валим!

– Держи их! – закричал товарищ Аваса. – Это они начали!

– А пошел ты! – напоследок приложил по уху крикливому сопернику Дэн и они с Лехой быстро выскочили из разбитого кафе.

– Пусть бегут, – махнул рукой Авас, вытирая кровь с лица. – Пусть… мы и так их прижали…

Что не говори, а после хорошего удара в челюсть человек многое начинает понимать.

Удалившись на достаточное расстояние, друзья присели отдохнуть на какую-то старую, давно поломанную гопниками скамейку.

– Знаешь, Леш… я, наверное, больше не буду заниматься организацией концертов, – помолчав, медленно проговорил Дэн.

– Да ты что! – воскликнул Леха. – Из-за этих козлов, что ли? Да мы их…

– Нет, не из-за них. Я понял, почему у нас мало что получается, – после некоторого молчания проговорил Дэн. – Мы слишком лично относимся к тому, что делаем! Если бы мы относились к этому просто как к производственному процессу, все было бы гораздо проще!

– С этим я не согласен… – начал было возражать Леха, но осекся, взглянув в глаза товарища, а потом лукаво добавил. – Помнишь, ты мне как-то говорил: «Кто устал от продюсирования – тот устал от жизни»!

– Да, помню… Но… Мне стало скучно. Думаю, может стать учителем в школе… или еще что-нибудь безумное… Может, открою исторический клуб?

– Дэн, а как же концерты? – вздохнул спортсмен.

– Через два-три года… может быть… Сделаю какую-нибудь театральную постановку… Или мюзикл! Как ты на это смотришь?

– Знаешь… я не верю, что ты сможешь создать такое! – честно проговорил Леха.

– Тогда… точно, этим и займусь – когда никто в тебя не верит, это еще интереснее!

И приподнявшись со старой, поломанной скамейки, он с увлечением начал рассказывать Лехе, что именно хотел бы сделать, а тот только цыкал с сомнением, но не перебивал. Над домами начинали зажигаться синие, белые, красные звезды, и постепенно тонуть, погружаясь в черную глубину неба, не выдерживая конкуренции с искусственными звездами большого города. На мегаполис, просыпаясь от гудков автомобилей и развлекательных залов, громко наваливалась ночь.

На этом и заканчивается моя повесть, посвященная всем продюсерам в мире, неважно, в каких бы отношениях они не состояли. Я не знаю, будут ли их начинания удачными, но одно я знаю точно: самая большая ошибка, которую можно совершить – это всю жизнь жалеть о проекте, который могли бы создать, но так и не создали. Живите интересно, и удачи вам в этом нелегком деле!

Апрель 2011 г.